Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

– Я так понимаю, каи не любят апельсины.

– Терпеть не могут.

Ильдико окинула заросли внимательным взглядом.

– А нам они нравятся даже кислыми. Кроме того, из цветов делают духи, которые очень ценят женщины. Апельсины не так дороги, как амарантин, но их вполне можно выгодно сбыть. Думаю, нужно начать обрабатывать деревья и продавать урожай.

Бришен заинтересовался, но окончательного ответа не дал. Рабочие Саггары обслуживали армию и перерабатывали моллюсков. Бришен считал, что апельсинами заниматься некому, но обещал подумать.

Ильдико любовалась деревьями, их темными очертаниями в серебристом свете луны. Время от времени из зарослей вспархивала ворона, делала круг над густой листвой и снова скрывалась среди ветвей. Бесшумной тенью скользнула сова, ее глаза блестели в темноте так же ярко, как глаза Бришена, когда он смеялся над какой-нибудь шуткой.

Сегодня они впервые расстались больше чем на несколько часов для сна. Ильдико скучала по мужу, по его низкому голосу, грациозным руками со смертоносными черными когтями и по тому, как пахнут его волосы, когда прижимаешься к нему всем телом.

С того дня, как Ильдико убила скорпида, и до самого приезда в Саггару она ощущала, как Бришен кипит от гнева. Он ни слова не сказал тогда в Харадисе, лишь спросил, все ли в порядке, но Ильдико и так догадалась, что Секмис подбросила ядовитую тварь ей в постель. Из гордости Ильдико неискренне возразила против немедленного отъезда, но в глубине души с удовольствием уступила Бришену.

Саггара, дикая и лишенная многих удобств столицы, находилась далеко от Секмис и потому нравилась Ильдико гораздо больше, чем королевский дворец.

Синуэ пришла помочь ей раздеться и приготовиться ко сну, но Ильдико взмахом руки отослала ее. Она не устала, и спать совсем не хотелось. Она скучала по Бришену. Они занимали смежные покои, и он не раз говорил, что всегда ей рад. Ильдико решила, что сейчас как раз подходящий момент, и, открыв дверь в комнаты мужа, восхищенно огляделась.

Простая, но удобная мебель, большая кровать с высоким матрасом, одеялами и шкурами. Как и в спальне, которую Бришен занимал в столице, в этой у очага располагался стол и два стула. На столе осталась незаконченная партия в «Контракт палача». Бришен, разбиравшийся в стратегии куда лучше жены, почти всегда выигрывал. Ильдико подозревала, что в тот единственный раз, когда проиграл, он просто ей поддался.

Она вернулась к себе, разделась и натянула ночную рубашку. Из сундука в ногах кровати достала томик стихов и псалмов – одну из трех бесценных книг, что привезла из Присида. Ильдико перечитывала их столько раз, что выучила наизусть, но все равно очень любила. Она решила читать в спальне Бришена, пока он не вернется с объезда.

Напихав под спину подушек, чтобы читать сидя, Ильдико забралась под мягкий мех и прохладные, хрустящие льняные простыни. Двери на балкон остались открыты. Окна комнаты смотрели на восток, и первые лучи солнца залили поля, поднялись по стене на балкон и проникли внутрь. Стало совсем светло, и Ильдико задула свечу у кровати.

Она дошла до середины книги и уже почти дремала, когда дверь спальни открылась. На пороге стоял Бришен в нижней рубашке и штанах, босой и с мокрыми волосами. Он прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди.

– Ты ждала меня, о солнечная дева.

Ильдико закрыла книгу и сонно улыбнулась. Она ощутила облегчение и радость.

– О принц ночи, ты вернулся ко мне, и голова цела.

– Я же обещал, что постараюсь. – Бришен подошел ближе и остановил Ильдико жестом, когда она попыталась встать. – Подвинься.

Она удивилась, но освободила ему половину кровати. Он лег рядом и укрыл их обоих одеялом. Ильдико что-то согласно пробормотала, когда он притянул ее ближе и потерся лицом о плечо. Они спали так на пути в Харадис и в Саггару, и близость стройного тела мужа успокаивала.

Она почти заснула, но тихий голос Бришена разбудил ее:

– Спи здесь всегда.

Ей стало тепло. Она прижалась к нему ногами и обняла за талию.

– Как пожелаешь. Только не отнимай одеяло.

Верхний Салюр воздвигли в перевале между крутыми склонами двух гор. Их темно-зеленым одеялом укрывали эндрисские дубы, совсем непохожие на солнечные дубы Саггары. Невысокие, с толстыми стволами и мелкими овальными листьями, они разрослись по округе вперемежку с величавыми елями. В наступающих сумерках деревья отбрасывали длинные тени. Бришен указал на краснокрылых ястребов, которые устроились на ночь среди ветвей, уступая охотничьи угодья бесшумным совам.

С наветренной стороны вверх по склону тянулась узкая извилистая тропа, и ее многочисленные повороты облегчали лошадям подъем. Слева и справа росли деревья и плотные, как ковер, кусты ежевики, способные разорвать в клочья любого крупного зверя. Хочешь добраться до Верхнего Салюра так, чтобы конь не поранился, – не съезжай с дороги, а она просматривается.

Сумерки сменились ночью, когда их отряд переправился через сонный ручей и проехал узкое ущелье к крепости, вырубленной прямо в скале. Над ними грозными силуэтами возвышались зубчатые стены и изящные башни. Вдоль стен и мощенного подъезда к замку горели факелы и светильники. Бришен, щурясь на свет, назвался страже.

Оказавшись внутри, они остановились перед еще одной высокой стеной и воротами с усиленной охраной. Во второй раз называться не пришлось. Ворота широко распахнулись, и отряд въехал во двор, окруженный мастерскими, конюшней, кузницей и маленькой часовней.

Бришен сел свободнее. До недавнего времени Каи и Беладин соседствовали мирно. Наемники, напавшие на них на торговом тракте, носили под доспехами личный герб Белавата, но недовольство короля браком между каи и гаури еще не достигло ушей хозяина этой крепости. Никто не потребовал сдать оружие – ответная демонстрация доверия, ведь Бришен привез в гости жену.

Их приветствовал управляющий. Бришен спешился и помог Ильдико. Он отпустил отряд, и солдаты вслед за слугой направились к каменной пристройке у внутренней стены. На них с настороженным любопытством смотрели беладинские воины.

Хотя Верхний Салюр, без сомнения, крепость, как и Саггара, убранство его оказалось роскошным. Управляющий оставил их с Ильдико в парадной приемной, обставленной по-королевски: чистые, не тронутые молью гобелены на стенах, повсюду стулья и скамьи для множества гостей. На кованых треногах стояли небольшие керамические чашечки с маслом. Под каждой горела свеча, и комната наполнялась запахом трав, который перебивал вонь жира с факелов.

Бришен взглянул на жену.

– Что думаешь?

Откинув капюшон, она явила взору замысловатые косы с бусинами, заплетенные Синуэ, и осмотрелась.