Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

– Лорд Пангион сказал, что ты потрясающая.

Она прекратила массаж, и Бришен требовательно коснулся ее запястий. В слабом солнечном свете, проникавшем сквозь ставни, было видно, что Ильдико немного покраснела.

– В самом деле? Как мило.

Его скромная жена, красивая и некрасивая одновременно. Другой мужчина смотрел на нее, и она ему понравилась. По голосу было слышно.

– Он просто всегда говорит правду.

Ильдико засмеялась и легко потянула Бришена за волосы.

– О, супруг мой, как ты сладкоречив.

Она коснулась его ушей кончиками пальцев, и он весь покрылся мурашками, жмурясь от удовольствия. Вспомнив про дилемму, которая мучила его с той минуты, как Серовек вошел в гостиную и поздоровался, Бришен открыл глаза и поймал веселый взгляд Ильдико.

– Человеческие женщины считают Серовека красивым?

Над ее бровями обозначились и исчезли две тонкие одинаковые морщинки. Она немного подумала.

– Честно? Очень красивым. – У Бришена кровь застыла в жилах. – Кроме того, он богат и умен. И не женат, поэтому на него нацелились все свахи Беладина на девять лиг вокруг. – Ильдико безмятежно улыбнулась своей человеческой улыбкой. Очень похожей на улыбку Серовека. – Почему ты спросил?

Бришен не смог ответить. Вопрос родился из вороха смутных эмоций и мыслей. Нужно разобраться в них, понять, прежде чем обсуждать с женой. Яснее всего он чувствовал сожаление, что пригласил лорда Беладина в гости, и уверенность, что впустит лиса в свой курятник.

– Бришен? – Ильдико больше не улыбалась. Она закусила губу. Бришен мельком подумал, что если каи закусит человеческую губу, от нее останутся кровавые лохмотья. Он пожал плечами.

– Просто любопытно. Люди до сих пор мало меня интересовали. Но я женат на человеческой женщине, мне полезно узнать о вас больше.

Она хотела ответить, но снова зевнула, закрыв рот рукой. Бришен встал и откинул с постели покрывало.

– Давай ложиться. Ты спишь на ходу, а у меня голова болит от солнца.

Ильдико забралась на свою сторону кровати и заснула, едва коснувшись головой подушки. Бришен, воспользовавшись этим, разделся донага. Он не знал, как она отреагирует, и не хотел, чтобы она испугалась и сбежала в свою спальню, поэтому все время спал одетым. Жарко и неудобно, но стоит того. Сегодня он ляжет так, как привык, пока был один.

Он опустился под одеяло и притянул Ильдико к себе. Прохладная коса скользнула по его руке, как змея. Он поймал ее, обернул вокруг запястья и убрал за спину.

– Я не человек, – прошептал он в темноту и пораженно округлил глаза, когда Ильдико сонно, едва слышно ответила:

– Все равно ты мой.

Если и существовало в мире место более вонючее, чем красильня, Ильдико о нем не знала. Закрыв нос платком, она шла вслед за мастером сквозь клубы едкого дыма, поднимавшегося над открытыми подвешенными над огнем котлами. Запахи соли, соды и ракушек царапали горло и раздражали глаза.

Каи трудились бригадами. Они сменяли друг друга у очагов, опуская ткань в кипящую воду и растягивая ее на деревянных козлах для просушки. Пол выглядел как поле брани, с которого дождь не успел еще смыть кровь. Ильдико с трудом шагала по грязи. На ботинки то и дело летели брызги из красных и розовых луж. Она смотрела под ноги так внимательно, что не замечала провожавших ее взглядов.

– Лучше бы образцы принесли в замок, – тихо сказала Анхусет. Ильдико решила не отвечать, чтобы не вдыхать лишний раз вонючий воздух. В самом деле, проще было бы никуда не ходить, но ей хотелось увидеть, как каи производят сырье, которое так вожделеют люди.

Она внимательно слушала главного красильщика, закаленного мужчину с несмываемыми красно-фиолетовыми пятнами на руках. Он описывал, как амарантин извлекают из горьких пресноводных моллюсков, добытых в местном озере, как окрашивают отбеленный лен, шерсть и шелк, которые хранят в отдельном помещении. Грязная, отвратительная, подчас опасная работа – выварить моллюсков, снимая шумовкой серую вспененную слизь, настоять краситель и вскипятить его потом с содой и солью.

На козлах была разложена материя на разных этапах окрашивания. Мастер объяснил, почему она не тускнеет с годами, не выгорает на солнце, как другие ткани, а, наоборот, поглощает свет и становится ярче. Ирония судьбы, подумала Ильдико: каи не любят солнце, но делают пигмент, который становится красивее в сиянии дня.

Отходы сбрасывались в грязную кучу. Она поблескивала в лунном свете и казалась зеленой из-за облепивших ее мух. От запаха у Ильдико скрутило желудок, и она отвернулась, чтобы не вытошнить завтрак. Анхусет стояла рядом, закрыв нос рукой, и хмурилась, точно грозовое небо.

– Кривоногий петух из Беладина того не стоит.

Ильдико молча согласилась, хотя пришла не только за подарком для Серовека. Эта красильня одна из четырех главных в королевстве каи, и отвечает за нее Бришен. Ильдико решила, что, будучи его женой, должна хоть что-то знать об амарантине, скрепившем их брак и союз между каи и гаури.

Мастер повел их на улицу, подальше от мусорных куч и вони, и Ильдико с удовольствием вдохнула чистый воздух. Снаружи тоже стояли котлы, но огня под ними не было. Красильщики при помощи воротов поднимали и опускали в них ткань.

– Холодная стадия, ваше высочество. Краску настаивают, потом выдерживают на солнце одиннадцать дней. Так окрашивают шелк.

Она подошла и заглянула в рубиновое море. Краска блестела в свете фонарей, закрепленных на врытых в землю столбах. В повседневной одежде Ильдико отдавала предпочтение любимым цветам: черному, зеленому, жемчужно-серому и желто-коричневым оттенкам осени. Красный и розовый раньше ее не привлекали, но глядя в чан, она подумала, не обзавестись ли пурпурным шарфиком. Она наклонилась ниже.

– Осторожнее, не упадите, Ваше Высочество.

Но предостережение запоздало. Ожерелье на ее шее расстегнулось и с тихим плеском скользнуло в котел. Оникс тут же пошел ко дну, оставив на поверхности расходящиеся круги.

– О нет! – Ильдико тут же опустила руки в чан по самые плечи. Не обращая внимания на крики мастера и Анхусет, она нашарила конец цепочки и вытащила, облив шею и подбородок. С пальцев текло. Ильдико подняла украшение и показала Анхусет с торжествующим криком:

– Поймала!

Мастер молча хмурился. Анхусет щурилась и поджимала губы, пытаясь сдержать смех. Ильдико осмотрела себя. Она вся, с ног до головы, была в краске. Зеленая туника стала бурой, а кожа – фиолетовой. Ильдико подняла глаза. Анхусет широко улыбалась, обнажив острые зубы. Мастер веселья не разделял. Он был серый, как пепел, и смотрел перед собой застывшим взглядом. Ильдико поняла, что он в ужасе, и поспешила его успокоить: