Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

– Ничего страшного, мастер Сотэ́. Все это легко отмоется мылом и горячей водой.

Она хотела улыбнуться, но передумала. Конечно, зубы у нее не как у каи, но все равно ее улыбку здесь не поймут.

– И не надейтесь, Ваше Высочество, – усмехнулась Анхусет. – Забыли, что вам рассказывали? Вы же видели красильщиков. Амарантин быстро впитывается в ткань, кожу и волосы. В ближайшие несколько дней цвет станет еще ярче.

Бришен как-то сказал ей, что она белая, как мясо моллюска. Ильдико подняла испачканную руку и осмотрела ее со всех сторон. Во всяком случае, теперь она не такая бледная, хоть одежду уже и не спасти. Пожав плечами, Ильдико убрала сломанное ожерелье в корсаж.

– Не найдется ли у вас во что переодеться? – спросила она красильщика. Мастер Сотэ́ помчался выполнять ее просьбу, будто подстреленный. Через несколько минут Ильдико завернулась в два полотенца, а Анхусет подала ей сменную одежду.

Из-за произошедшего осмотр красильни пришлось закончить. Обсохнув, Ильдико извинилась за беспокойство и заверила перепуганного мастера Сотэ́, что херцег не рассердится и не спустит с него шкуру за то, что его супруга испачкалась. Сотэ́ был чрезвычайно вежлив и услужлив, провожая их с Анхусет к лошадям, но Ильдико чувствовала, что он хочет быстрее от них отделаться. Она села в седло, не замечая изумленных взглядов охраны.

Анхусет подала ей плащ.

– Одежда сырая, ваше высочество. Это чтобы согреться.

И заодно стражи из Саггары, сопровождавшие их, перестанут смотреть на них украдкой.

Ильдико фыркнула и закуталась в накидку. Она ни о чем не жалела. Импульсивный, безрассудный поступок, что правда, то правда, но ожерелье бесценно – последний мамин подарок перед смертью. Чтобы достать его, Ильдико и в кипящую мочу бы нырнула. Тем не менее, мысль, что руки и шея на две недели останутся цвета молодой сливы, была неприятна.

Они направились в усадьбу по главному тракту, вдоль которого, как безмолвные часовые, высились молодые солнечные дубки. Деревья сменились наружными укреплениями замка – земляными валами и каменными стенами. Над ними торчали крыши конюшен, где содержали многочисленных лошадей, и бараки, в которых селились солдаты, не желавшие жить у озера.

Послышались крики, свист и улюлюканье. Ильдико и раньше слышала их, когда любовалась с балкона россыпью звезд и окрестностями.

– Что это? – спросила она, оборачиваясь к Анхусет.

Та скомандовала отряду развернуться, и они поехали на шум. Она указала на низкую стену, на которой сидя и стоя расположились несколько каи. Ильдико не видела, куда они смотрят.

Обогнув стену, отряд выехал на площадку, приспособленную под тренировки. Вдоль стены стояли в ряд мишени для стрельбы из лука и соломенные чучела, у которых недоставало конечностей. Остальное пространство занимало разнообразное оружие из дерева и стали и станки для обучения верховой езде, но тусклый, дрожащий свет факелов мешал Ильдико точно определить их назначение. Кричали воинам в середине арены. Каи, разделившись на пары, сцепились, пытаясь повалить друг друга.

Мужчины были обнажены, только пах прикрывал кусок ткани, скрепленный узлами на талии. На женщинах, кроме того, для защиты груди был надет обрезанный по пояс стеганый многослойный поддоспешник без рукавов.

Гибкие и жилистые воины напомнили Ильдико кошек. Свет факелов подчеркивал мышечный рельеф, кожа блестела от пота. Каи сталкивались, изгибались, наклонялись и раз за разом бросали друг друга на землю.

Анхусет тронула Ильдико за плечо и указала на одну пару.

– Это Бришен, ваше высочество. Он против Нефиритсена. Непростой соперник.

Ильдико отъехала в сторону и встала так, чтобы лучше видеть. Соперники яростно вцепились друг в друга мертвой хваткой, изо всех сил пытаясь взять верх.

Не кошки, нет, решила она. Угри, живые и агрессивные. Оба воина двигались, будто лишенные костей змеи, и схватка походила на странный танец.

Бришен, как и остальные, был без одежды. Убранные назад волосы подчеркивали миндалевидные глаза и высокие скулы. Даже покрытый потом и пылью, он был красив. Эта мысль ошеломила Ильдико. Она не впервые думала так о муже. Всего три ночи назад она про себя назвала его привлекательным.

Они делили постель, но только спали вместе. Ильдико быстро привыкла к теплу его тела. Он не ворочался, не храпел. Иногда она гадала, видят ли каи сны, как люди.

Вернувшись от Серовека, она уснула, как только легла в кровать. Тем вечером Ильдико впервые проснулась раньше мужа. Он лежал на боку лицом к ней, вытянув одну руку и прижав другую к груди. Несколько темных прядей упали ему на лицо, но Ильдико все же могла разглядеть точеный подбородок и острую переносицу. Бришен часто и легко смеялся, но уголки его губ были всегда опущены вниз – «подарок» от матери, которую он презирал.

Глубоко посаженные глаза закрыты, длинные ресницы и веки время от времени легонько подрагивают. На его спокойное лицо набежала мимолетная тень, лоб нахмурился, но тут же разгладился. Он вздохнул. Ильдико отодвинулась, чтобы не разбудить его и рассмотреть вволю.

Одеяло сбилось комом у его талии и скрутилось вокруг одной ноги, оставляя другую открытой прохладному ночному воздуху, который тонкими струйками врывался в комнату сквозь узкие щели в ставнях. Ильдико моргнула и почувствовала, как в животе становится тепло, как сжимает горло.

Бришен был обнажен. Она и раньше видела его без рубашки, но на ночь он всегда надевал тонкие, как пергамент, свободные штаны. Судя по всему, сегодня он решил пренебречь приличиями.

Все каи рослые и худощавые, но их худоба обманчива. Люди отлично знают, что каи чрезвычайно сильны, кости их крепки как сталь и также тяжелы. Лорд Серовек высокий и мускулистый, и кажется, будто он может поднять тягловую лошадь. Бришен рядом с ним выглядел хрупким, но Ильдико подозревала, что силой он превосходит Серовека.

Муж походил на ожившую статую, высеченную из темного камня, могучую и грациозную. Он был красив. Сейчас он казался не таким, как раньше, и от этого у Ильдико перехватило дыхание.

Вдруг Бришен открыл глаза, и она вздрогнула, встретив сияющий неподвижный взгляд.

– Добрый вечер, жена, – произнес он хриплым со сна голосом. Его губы слегка изогнулись в улыбке, и мелкие морщинки в уголках глаз стали глубже. – Ты так на меня смотришь. У меня что, муха на носу?

Пытаясь побороть смущение от того, что ее поймали с поличным, Ильдико стукнула его по носу пальцем.

– Я хотела прихлопнуть ее, но побоялась тебя ударить. Хорошо, что она улетела.

Он сжал ее запястье и поцеловал ладонь. Щедрый на ласку, Бришен часто касался Ильдико, но не так, как сегодня. От прикосновения его мягких губ по спине и рукам побежала горячая дрожь. Ильдико отняла руку, взбила подушки и, опустив голову, принялась расправлять на коленях простыню.