Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

– Кузен, если не прикроешься – ослепнешь.

Бришен повернулся и, прищурившись, посмотрел на Анхусет, которая стояла поодаль, держа в руках его сброшенный плащ. Отстегнув капюшон, она кинула ему накидку.

– Удивительно, как ты еще в силах видеть.

Поймав кусок ткани, он не стал накидывать капюшон на голову, пока не смыл с себя грязь и солому. Поток холодной воды из бочонка прогнал всякую усталость. Вода с мокрых волос и бриджей растеклась лужицей под ногами. Капюшон лег на голову и плечи, одновременно спасая от лучей палящего солнца и заставляя изнывать от дурманящей жары и духоты.

– Ты выглядишь, как изрядно промокшая ищейка магов.

Он сердито посмотрел на нее.

– Радуйся, что я не отряхнулся как пес, а то бы ты тоже промокла до нитки. – Он вытер руки о плащ. – Что ты тут делаешь?

Анхусет пожала плечами.

– Ты же знаешь, я страдаю бессонницей. Вот решила прийти на арену немного потренироваться. Представь, как я удивилась, обнаружив тебя здесь. – Ее глаза в тени капюшона сузились до светящихся щелочек. – Где херцегеши ?

Бришен пристально посмотрел на кузину. Анхусет обладала острой интуицией. Она знала его лучше и дольше, чем кто-либо. Что-то в его поведении встревожило ее.

– Наслаждается сном в своей постели, в отличие от нас с тобой. – Бришен выдержал молчаливый взгляд сестры. Она выскажется, когда пожелает, и лучше ее не торопить.

– Если ты не хочешь отточить навыки владения мечом, то есть более приятные способы скоротать бессонный день. Я знаю дюжину женщин каи, готовых с радостью охладить твой пыл.

Такая мысль приходила ему в голову. Ильдико как-то намекнула, что не против, если он заведет себе любовницу, однако Бришен сомневался в искренности ее уверений. Три дня назад они вместе лежали в его постели. Ему не пригрезилась легкая дрожь, пробежавшая по телу Ильдико, когда он провел носом по ее виску. Дрожь, вызванная отнюдь не страхом.

– Я не переживу страсти дюжины женщин каи, кузина. Кроме того, лишь одна в силах охладить мой пыл.

Губы Анхусет усмешливо дрогнули.

– И она не каи. Кем стала для тебя Ильдико?

– Всепоглощающим пламенем.

Коротко кивнув кузине, он направился к выходу с арены.

– Хочешь, устроим состязание? – окликнула его Анхусет.

Бришен покачал головой и пошел дальше.

– Нет. Я соскучился по жене.

– А ты случайно не боишься, что я изобью тебя, словно мальчонку?

Он отмахнулся от ее насмешки.

– Не без этого.

Если он не станет мешкать, то сможет вернуть Ильдико в свою постель, где ей самое место, и подремать последние дневные часы рядом с ней.

Однако Анхусет явно еще не закончила.

– Ваше Высочество, лорд Пангион прибудет сегодня вечером в Саггару. Желаете, чтобы мы сопровождали его от главной дороги или от ворот редута?

Бришен остановился и тихо выругался. Серовек. Званый ужин. Он совсем забыл об этом.

Бришен зажал переносицу большим и указательным пальцами. Головная боль, вызванная палящим солнцем, лишь усилилась. Он испытывал искушение сказать Анхусет, чтобы она любезно проводила их гостя домой, когда тот прибудет. Однако это повлечет нежелательные последствия: сосед перестанет проявлять дружелюбие или делиться с ним важными сведениями.

– Встретишь Серовека с его отрядом на главной дороге. – Он порадовался, что капюшон скрывает ухмылку. – И еще, Анхусет, ты будешь присутствовать на ужине, а после – на танцах.

В ответ на приказ раздался низкий рык, и его ухмылка переросла в усмешку.

Бришен отошел, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли за спиной предательский лязг обнаженного меча или дуновение воздуха, рассеченного летящим кинжалом.

Он вернулся в поместье невредимым и обнаружил, что все обитатели по-прежнему крепко спят. Его личный слуга дремал в скромной комнате рядом с покоями господ. Бришен решил не тревожить каи в середине дня только для того, чтобы тот принес воды для ванной. Стряхнув грязь, не смытую колодезной водой, он натянул столь ненавистные льняные бриджи и направился к двери, соединявшей его покои с опочивальней Ильдико.

Спать рядом с ней нагим в тот единственный раз было ошибкой. Ильдико застала его врасплох, проснувшись раньше него. К счастью, никто из них не склонен обниматься во сне, иначе она бы весьма быстро обнаружила, что его глубокая привязанность к ней превратилась в нечто гораздо менее платоническое. Оказавшись в ловушке под одеялом, пока Ильдико не ушла переодеться в свои покои, Бришен рухнул на кровать с разочарованным стоном и поклялся, что теперь они будут спать порознь. Но менее чем через сутки он нарушил обещание. Ему хотелось, чтобы Ильдико была рядом.

Походи он хоть капельку на отца, то мог бы превратить дверь в тонкий пергамент, переступить порог и забрать жену. Походи он на деда, то смог бы пройти сквозь толстую древесину, будто бестелесный призрак. Но с каждым новым поколением магия каи иссякала. Бришен оберегал магию, которой владел, поэтому ограничился несколькими произнесенными нараспев словами, которые отодвинули засов с другой стороны.

Осторожно открыв дверь, он застал заспанную Синуэ, которая поднималась с кровати, расположенной в небольшом алькове в углу спальни. Бришен прижал палец к губам. Синуэ кивнула и повернулась на другой бок.

Ильдико спала на животе по центру кровати, наполовину уткнувшись лицом в подушку, явив его взору профиль, бледный, подобно простыне во мраке. Когда-то он назвал ее безобразной, сущей ведьмой. За исключением легкого румянца, так напоминавшего ему горьких моллюсков, Бришен находил ее одновременно неприглядной и чарующей. Неужто всего несколько месяцев назад его обуревали совсем другие мысли?

Глядя на нее сейчас, Бришен диву давался, как он мог считать Ильдико некрасивой. Хотя ее глаза по-прежнему раздражали, особенно, когда она сводила их к переносице, но он перестал сравнивать их с паразитами. В конце концов, это просто глаза, не похожие на глаза каи, но, тем не менее, по-своему завораживающие яркой радужкой и черными зрачками, которые сужались и расширялись в зависимости от освещения или эмоций.

Сейчас бездонные омуты были скрыты от него закрытыми веками, обрамленными бронзовыми ресницами. Серовек назвал ее красавицей, и Бришен не мог не заметить томных взглядов, бросаемых на Ильдико гаурской аристократией, приглашенной на их свадьбу. Он попытался посмотреть на нее глазами человека и потерпел неудачу. От пронзившей вспышки озарения Бришен не смог сдержать легкую улыбку.

Одной из самых сильных сторон его жены, которой он восхищался больше всего, была способность приспособиться к ситуации, при этом не утратив чувства собственного достоинства, значимости и принадлежности. Бришен больше не смотрел на нее глазами каи, но и не мог оценить ее как гаури, хотя сейчас это не имело никакого значения. Он воспринимал ее такой, какой она видела себя… просто Ильдико. Она не стремилась к большему, но для него супруга стала бесценным даром.