Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– Денег у меня немного, – сказала Лахджа. – Но на недорого как раз хватит, верно?

Улыбка лепрекона стала еще шире, а глаза аж засветились от восторга. Он пододвинулся к Лахдже поближе и сказал:

– Люблю остроумных женщин. Думаю, это начало прекрасной дружбы. В качестве аванса закажи мне еще пива – и считай, что мы договорились.

Лахджа пожала плечами и решила, что почему бы и нет. Из сказок родного мира она помнила, что лепреконы – существа шаловливые и проказливые, но в целом безобидные.

– Ладно, ты нанят, – согласилась она, подзывая официантку. – Два пива, пожалуйста.

Та вернулась через пару минут, неся громадные кружки с пенными шапками. Лахджа посмотрела девушке вслед и снова подивилась тому, что в эльфийском трактире работает человек. Откуда вообще в мире фейри взялся человек?

Свое удивление она высказала вслух – и Рафундель, явно надеясь на чаевые, с удовольствием ей все объяснил. И объяснение было… неожиданным.

Оказалось, что людей в Тир-Нан-Ог довольно-таки много, но почти все – в услужении у эльфов. В основном они похищены из других миров, «спасены» от ужасной жизни в родных краях и своего положения толком не осознают.

Лахджа с удивлением узнала, что эльфы, прекрасные и бессмертные эльфы, не гнушаются похищать людей и других смертных. Правда, надо отдать им должное, они не жрут их и не мучают, как демоны. Могут глумиться и забавляться, но обычно без вреда для здоровья.

Эльфы, прекрасные и бессмертные эльфы, воспринимают людей и других смертных, как низших существ. Полуживотных. И без зазрения совести держат их дома в качестве… питомцев. Хомячков… или, скорее, ручных обезьянок. Заботятся о них, кормят, жалеют этих несчастных созданий, что живут всего сто – сто пятьдесят лет… да, в Тир-Нан-Ог похищенные люди живут гораздо дольше, чем в дикой местности. У эльфов отличные корма и ветеринары.

– Им не особо нужны люди именно как слуги, – поведал Рафундель. – У них есть магия, есть всякие духи-прислужники, да и мелкие фейри. Просто эльфийское самолюбие нуждается в постоянной подпитке. Им нужно видеть лучшие образцы человеческого рода, чтобы не уставать напоминать себе: и все равно мы лучше их. Даже лучшие из них – хуже худших из нас.

– Ничего себе, – подивилась Лахджа. – А если обставить эльфа зеркалами – он сумеет выбраться или зачахнет, забыв обо всем и любуясь собой?

Рафундель мелко захихикал, допивая пиво. А потом продолжил отрабатывать будущие чаевые, показывая Лахдже посетителей и объясняя, кто здесь кто.

– Вон тот жирный – ракушник, – говорил лепрекон. – Здоровяк в красной шапке – финодири. А те трое – гвиллионы.

– Я думала, это гоблины, – сказала Лахджа.

– Тихо! Гвиллионы не любят, когда их путают с гоблинами. Они совсем разные.

Лахджа пригляделась. Да, различаются. Повыше, черты лица совсем другие, конституция тела иная.

– А эльфы где, в другом зале? – спросила она.

– Конечно. В этом народец поплоше, из черненьких. А альвы, эльфы, сиды и прочая тир-братия – они все там, в высоких залах. Где музыка играет. Но я бы на твоем месте туда особо не стремился.

Лахджа и не собиралась. Она расплатилась и покинула трактир, сопровождаемая новым проводником. Как раз входящий внутрь мускулистый эльф придержал ей дверь, любезно улыбаясь.

– Прошу вас, прекрасная даархе, – сказал этот холеный красавец, буквально обволакивая взглядом.

Лахджа улыбнулась в ответ. Не такие уж они и высокомерные, как Рафундель пытается показать. Наверное, просто завидует их бессмертию и внешности.

– Породистый какой эльф, – сдержанно сказала она, напуская на себя равнодушие.

– Это сид, – проворчал Рафундель, косясь через плечо. – Высший эльф. Мерзкие типы. Худшие из всех, даже хуже альвов, потому что утратили бессмертие и смертельно завидуют. Лучше тебе с ними даже не разговаривать, а то увязнешь, как муха в паутине.

Лахджа подумала, что последнее утверждение может быть справедливо и относительно лепреконов. Но особо она не беспокоилась. В конце концов, она не какая-то смертная, она высший демон. И ей достаточно крикнуть погромче, чтоб сюда явился паргоронский банкир. Уж он-то всяко свернет в бараний рог любого сида, эльфа и кто тут еще есть.

Да в общем-то она и сама справится.

– А в чем разница между сидами и эльфами? – спросила она.

– Эльфы бывают светлые, темные, лесные, морские, а еще высшие и истинные, – сказал Рафундель. – Высших называют сидами, а истинных – альвами. Вот и вся разница, просто разные расы. Хотя некоторые отличаются от остальных сильнее, чем другие.

– А лепреконы… вы кто? Тоже фейри?

– Не-е-ет!.. – почти рассмеялся Рафундель. – Фейри – это эльфы и всякая их дальняя родня. Конечно, в душе я тоже эльф, только маленький… но вообще лепреконы – это гномы.

– Гномы?..

– Ну да, одна из рас гномов.

Лахджа с изумлением уставилась на Рафунделя. Вообще-то… да, если подумать, он натуральный гном. Только усов нет, борода короткая и костюм не такой, в котором представляешь себе гномов.

Но костюм и прическа – это же ерунда.

– Ладно, – сказала она, когда они вступили на лесную тропу. – Можно еще один вопрос?

– Любой, милостивая даархе, – широко ухмыльнулся лепрекон.

Лахджа наклонилась и с подчеркнуто серьезным лицом спросила:

– Где твой горшочек золота?

На мгновение лицо Рафунделя стало злым. Прямо очень злым. Но он тут же снова расплылся в слащавой улыбке и сказал:

– Мой горшочек золота?.. При мне. У меня в штанах. Вот, сунь туда руку.

Лахджа заливисто рассмеялась и сказала:

– Рафундель, надеюсь, ты не обиделся. Это просто само напрашивалось.

– Нет, что ты… конечно, не обиделся.

– Но а все-таки… это правда? Меня твое золото не интересует, мне просто любопытно про сам факт в целом.

– Да нету у нас никаких горшочков с золотом, – огрызнулся лепрекон. – Что за дурацкие стереотипы? Наслушались глупых сказок. Вот, есть у меня одна золотая монета – счастливая, талисман на удачу.

Эту свою монету он почти сунул Лахдже в лицо. Продемонстрировал с обеих сторон, чтоб она уж точно поняла – это все, что у него есть, никаких сказочных горшочков.

– Да я поняла, поняла, – отвела она руку лепрекона. – Извини.

– Кхе. Говорят, что добиться от демона извинений тяжелее, чем от лепрекона – его золота.

Поначалу Лахджа опасалась, что Рафундель попытается ее куда-нибудь завести. Либо в засаду разбойников, либо вообще в болото. Но Рафундель честно вел ее к водопаду Кувшинок, хотя и постоянно отвлекал на разные достопримечательности. Затаскивал в какие-то заведения, лавки, показывал какие-то диковины… и везде хозяевами оказывались лепреконы или его добрые знакомые.

С Рафунделем они были очень учтивы, радовались ему… и Лахдже тоже радовались, раз она с ним. Угощали всем подряд, предлагали подарки… правда, потом почему-то оказывалось, что за них нужно заплатить.