Д Штольц - Яд и Меч

С Суйгурией Авари слева поравнялся крепкий воин, и его стремительное копье уперлось в сверкающий щит. Предводитель Белой змеи оскалился и вытянул в сторону верхового руку, рявкнул слова на Хор’Афе. С пальцев сорвалось пламя, полыхнуло в глаза коню — тот захрипел и споткнулся на полном скаку. Раздался хруст ломающихся костей, а затем и крик второго помощника, чья лошадь запнулась об рухнувшего всадника.

Стиснув шенкелями бока уже вымученной кобылы, радостный Суйгурия огляделся и помчался дальше в горы, к переправе через Мертвую Рулкию. Вдруг справа в свете луны мелькнул черный силуэт, и из-за скалы вылетел на галопе огромный мерин. Блеск острия — и бок лошади Суйгурии пропороло копье. С сухим треском обломилось ясеневое древко, и коня со страшной силой опрокинуло наземь. Суйгурия исступленно завопил от боли, когда кобыла рухнула на него и переломала чародею все, что было ниже пояса.

Высокий мужчина в дорогих одеждах выскользнул из седла. Уверенно и мягко ступая по камням, он, подобно дикой рыси, пошел в сторону колдуна. В руках заблестел меч.

Суйгурия постарался взять себя в руки и, рыдая, вытянул вперед пальцы, растопырил их, прокричал заклинание. Ничего… Корчащийся от вспышек боли колдун, приподнявшись на руке, еще раз отчаянно выкрикнул страшные слова, будто разрезающие прохладный горный воздух ножом. Но воин продолжал идти, сотканный из металла и вороньей символики. Из-под шлема проглядывали белоснежные волосы. И тут Суйгурия все понял. Он разрыдался, рухнул обратно на землю и воздел к неумолимо приближающейся статуе трясущиеся руки.

— Пощадите! — взмолился колдун.

Мужчина замер над дрожащим и стонущим Суйгурией, придавленным лошадью, и в шею предводителю Белой Змеи, в зазор между доспехами, уперлось сверкающее под луной лезвие.

— Ты с юга? — спросил сухой и чистый голос.

Суйгурия нервно закивал, разглядывая острые металлические ботинки под самым его носом. Под подошвой хрустел мелкий камень. В страхе колдун обхватил себя руками и всхлипнул, корчась от боли.

— Выкуп… — простонал он с акцентом. — Меня выкупить…

— Сними шлем, — последовал холодный приказ.

Колдун с трудом стащил с себя красивый шлем, воздел глаза к нависшему над ним мужчине, но тут же получил сильный удар в лицо и провалился во тьму.

Филипп фон де Тастемара с легкостью откинул труп кобылы, подхватил закованное в доспехи тело, словно не чувствуя тяжести, и перекинул пленника через заднюю луку седла. Затем ловко и по-молодецки запрыгнул на коня, словно сросся с ним, и поскакал назад. Чуткие уши слышали крики победы.

Спустя несколько часов, когда луна бледным пятном висела в черном небе, в распахнутые ворота Корвунта, от которых отодрали брусья и доски, ввели немногочисленных пленных. Обычных воинов Глеофа безо всякой жалости зарубили мечами, чтобы не плодить лишние рты. Под ощерившимися копьями по брусчатой улице шагали военачальник Кидот Порфилиус и два его мерифия. Голодные и уставшие жители Корвунта, которые, впрочем, не чувствовали ни голода, ни усталости, воодушевленно кричали и плевались в сторону побежденных. Впереди процессии, рядом с Филиппом, отставая на полкорпуса от него, ехали изнуренные после напряженного марш-броска военачальник Шарлон Рэ и его помощник Лука Мальгерб. Обоз войска должен прибыть только к обеду следующего дня.

— Ну что же, ты вошел в город, сэр Лонос, — обратился к не успевшему сбежать мерифию хохочущий и невероятно довольный Милас. — С закатом, как и обещал!

Мерифий промолчал. Сейчас, без сияющего шлема и в промятых доспехах он казался уже не таким напыщенным, а вокруг мужественного рта залегли глубокие морщины. Рядом с пленниками вышагивал и счастливый Хильд, держась за разрубленную и обмотанную тряпками руку. Оборона города присоединилась к сражению уже на его исходе, но один из глеофян умудрился попасть тесаком в щель между доспехами капитана.

— Господин, там в комнате постоялого двора находится маг… — наконец, обратился Милас к грациозно покачивающемуся в седле графу.

— Что? Какой маг? — спросил Филипп, который не успел еще никого расспросить об осаде в пылу битвы.

Черненый нагрудник графа с зарубками от мечей, тесаков и копий врага все также сиял в бескровном свете луны, а белоснежные волосы опустились на плечи. На сгибе локтя Белый Ворон держал шлем, украшенный в навершии пучком вороньих перьев. Пленного бессознательного колдуна тащили два воина позади Филиппа.

— Так… Господин. Эти свиньи, — Вождь указал на Суйгурию, у которого были связаны руки и обмотан в несколько слоев тряпками рот. — Они же не смогли разрушить стену благодаря южному магу…

— Какому магу, Милас? — сердито повторил граф.

— Он в комнате постоялого двора отдыхает, того, с зеленой крышей, дальнего. Говорит, устал. Старик пришел с юга, якобы вы пригласили, господин.

— Как зовут?

— Кажись, Зостра…

После этих слов глаза Филиппа расширились от великого удивления, и он покинул торжественную процессию, обогнал ее и стремительно понесся по побитой из требушетов камнями улице, на которой уже почти растащили баррикады. Около постоялого двора Белый Ворон выпрыгнул из украшенного кисточками седла и бросился сквозь толпу, наверх. Если с пару минут назад Филипп думал о Глеофе, то теперь его мысли занимал лишь южный маг.

В коридоре стояла охрана. Стражники с тоской прислушивались к счастливым воплям на улицах и мечтали лишь о том, чтобы вернуться к своим семьям, с которыми уже успели попрощаться.

— Освободить этаж! — рявкнул Филипп.

При виде графа воины подтянули животы и, услышав приказ, незамедлительно покинули пост.

Белый Ворон вошел в комнату, около которой ранее толкалась охрана. Там, в постели, укрывшись легким хлопковым одеялом, лежал старик: с загорелой кожей, длинным лицом и белоснежной бородой. Он чуть постарел за три десятилетия, но это был тот самый Зостра ра’Шас, которого видел Филипп в памяти Уильяма. Зостра сразу же понял, кто стоит перед ним.

Белый Ворон положил свой шлем на стол, снял латные перчатки и небрежно швырнул туда же. Затем взял стул и сел рядом с кроватью, изучая взглядом того загадочного Старшего Мага из Нор’Алтела, который каким-то чудом оказался здесь, на Севере. После стольких лет безуспешных попыток пригласить его к себе.

— Да осветит солнце Ваш путь. Неужели знаменитый Белый Ворон? — мягко, но настороженно улыбнулся Зостра.

Впрочем, не узнать в пожилом синеглазом мужчине с седой шевелюрой до плеч того самого Белого Ворона было тяжело. Филипп кивнул.