Д Штольц - Небожители Севера

— Раз уж ты решил дать мне шанс, я хочу кое о чем тебя попросить, — с улыбкой на устах сказал графиня, поглаживая своей изящной рукой руку Уильяма.

— О чем же, — нахмурился тот, и в его глазах снова вспыхнуло подозрение.

Его рука дрогнула и медленно стала выпутываться из руки Мариэльд.

— Не переживай. Единственное, о чем я тебя попрошу — позволить моим слугам тебя подстричь! — расхохоталась графиня, увидев недоумевающую физиономию сына.

— Но чем плохи мои волосы? — искренне удивился Уильям, дотрагиваясь до своих черных густых волос, что лежали на плечах волнами и блестели подобно перьям ворона.

— Юлиан, как говорят в Ноэле, «мужчинам с длинными волосами нужно быть либо на Севере, либо в свинарнике». Звучит грубо, но отражает отношение к ситуации полностью.

Уильям поморщился от своего нового имени. Юлиан! Но на кону была жизнь матушки, если эта загадочная женщина не обманывает. И она сама же дала добро уйти при желании. Неужели она не ищет от него выгоды? Нет, Уильям не верил, он теперь знал, что улыбки и открытые взгляды — это все фальшь. В свое время Филипп, будучи для него небожителем и едва ли не отцом, также тепло смотрел на него своими синими глазами. И тот, веря в светлые отношения между ними, доверял ему без сомнений, чисто и преданно. Чем это все закончилось?

Кто знает, что скрывается за улыбкой этой красивой женщины в годах? Она старше Филиппа, и намного. Наверняка куда более искушена в искусстве обмана.

А с другой стороны, куда ему идти? Он одинок и более не желает видеть тех, кто хотел его смерти: ни Филиппа, ни Йеву. Рискуя своей жизнью, он спас того, кому должен был передать дар — ирония судьбы. Насмешка, не иначе! Жизнь, пустая и бессмысленная, давила на него, угнетала, а обида на род Тастемара сжигала сердце и воспаляла разум.

Так какая, собственно, разница, умрет он или нет? Но, быть может, хотя бы увидит свою родную мать и поможет ей, если эта женщина не соврала.

Будь что будет!

В дверь без стука вошел долговязый вампир худой, как скелет, и одетый в серые шаровары с завышенной посадкой и белоснежную рубаху с высоким воротом, плотно облегавшим шею. В его руках был таз, а на боку висела витиевато украшенная тканевыми цветами кожаная сумка.

Он окинул комнату взглядом прищуренных глаз, и его губы, обрамленные короткими и чудно остриженными усами, расплылись в раболепной улыбке. Поклонившись, он сказал:

— Моя госпожа! Доброго утра вашему сиятельству! Вижу, что и ваш сын уже проснулся. Как я вовремя! Не поверите, бежал со всех ног, чтобы успеть сюда к рассвету.

— Я ждала тебя раньше. Займись им, — властно произнесла графиня Ноэльская, указывая на сына.

Смирившись с ситуацией, где он снова стал заложником обстоятельств, Уильям глубоко вздохнул и сделал шаг в сторону цирюльника. Наконец, когда мысли в голове чуть успокоились, он прислушался к своим ощущениям. Удивительно, но перед глазами уже не плыло, а рана на шее, кажется, стала затягиваться. И даже не рана, а раны, рваные, выгрызенные клыками Старейшин, что цеплялись ему в глотку на обряде памяти. И он шел, почти не хромая, вот что было вообще невероятно!

— Сколько я спал? — резко спросил он.

— Присаживайтесь, — произнес нетерпеливо цирюльник с Ноэля и пригладил свои забавные усы, короткие, но фигурно подстриженные, обвивающиеся вокруг его тонких губ по контуру. — Мне уже не терпится приступить! Руки так и чешутся от желания придать этой необузданной гриве формы, подобающие сыну графини!

Уилл смиренно сел в кресло, уставился отрешенным взглядом в пол и уже совсем забыл о своем вопросе. Впрочем, Мариэльд не стала отвечать — она, взглянув на сына, попросила цирюльника не трогать щетину на его щеках, а после устроилась на кушетке около большого окна и прикрыла глаза.

Около уха защелкали ножницы. Уильям на мгновение отвлекся от тягостных дум и увидел упавшую на пол прядь черных волос. Морщась от мелькающих у лица ножниц, он принялся снова вспоминать обряд памяти, пока его волосы сыпались на каменный пол.

Уильяму показалось, что Горрон де Донталь смотрел на него во время суда сочувственно и, можно сказать, даже печально. Пожалуй, что к нему единственному он теперь не испытывал отвращения и ненависти. И что-то подсказывало молодому Старейшине, что Горрон пытался ему помочь, но делал это, возможно, слишком деликатно, не смея мешать своему старому товарищу.

За окном улеглась буря, и теперь тихо шел снег, белоснежными хлопьями налипал на толстое стекло и тут же таял. Значит, в Офурте в полном разгаре уже зима. В комнате было свежо, хотя и горел камин. Но камин был всего один, и его явно не хватало большой спальне с тремя полуциркульными окнами, которые заметно холодили помещение.

«Этот замок строился не для людей», — подумал Уильям, и от этой мысли его передернуло.

— Ай, господин, не шевелитесь! — воскликнул недовольный цирюльник и раздраженно причмокнул губами.

Чуть погодя он спрятал ножницы в сумку и достал оттуда несколько серебряных и тонких трубочек с витиеватым выбитым узором и принялся колдовать что-то на голове Уильяма. Тот, мысленно наплевав на то, что творят с ним, стал подсчитывать, как быстро они достигнут Офурта. Две недели до Брасо-Дэнто, потом несколько дней до Больших Вардов. Ну предположим, три недели в пути, а дальше он уже решит, уходить или оставаться.

— Госпожа, — тихонько обратился он к женщине, что, казалось, дремала.

— Да, Юлиан. — В ту же секунду глаза Мариэльд открылись и она взглянула на сына ясным голубым взглядом.

— Когда мы покидаем Молчаливый замок? — поинтересовался Уильям, морщась от имени, которым его назвала эта женщина.

— Выезжаем завтра утром, сразу же после окончания ужина.

— Какого ужина, госпожа?

— Сегодня вечером мы спустимся в Красный зал, где соберутся те, кто еще не уехал. Согласно традициям, мы пообщаемся под музыку, обменяемся новостями и разъедемся снова на сотню лет. — графиня развернулась и посмотрела на Уилла. — Хорошо получилось, мне нравится.

Цирюльник пригладил свои забавные усики и удовлетворенно посмотрел на свое творение. Затем чуть шепелявым голосом с акцентом произнес:

— Да, госпожа! Теперь ваш сын выглядит вполне по-ноэльски. Никаких северных патл, свисающих до плеч. Хотя я бы все-таки сбрил его щетину до идеально гладкого состояния. Но, раз вы пожелали её оставить, то пусть будет так. С щетиной он выглядит старше.

Уильям нахмурился и попытался коснуться привычным жестом прядей волос чуть ниже ушей, но схватил лишь воздух. Тогда он поднял руку выше и нащупал короткие волосы с прямым пробором, зачесанные назад. Впрочем, передние пряди вдоль линии волос все равно пытались опуститься на лицо, и цирюльник, нанизав на них серебряные трубочки, уложил назад.