Д Штольц - Преемственность

Ханри прочел бумагу, и его рука безвольно рухнула на кушетку. Письмо выпало из пальцев.

— О, эти собачьи отродья Артрона, они и здесь нас обскакали! Они дают слово и клянутся, что если вы не будете участвовать в войне и станете лишь придерживаться соглашения между Солрагом и Крелиосом, то они никогда не посягнут на ваши земли. — Посол тяжело задышал. — У вас все схвачено, граф.

— Нет, не схвачено… Пакты о ненападении заключаются, чтобы их нарушать, но на данный момент их дипломатия оказалась ловчее вашей, уважаемый Ханри. — Филипп скрутил письмо, бережно вложил его в кожаную тубу и вернул на место, в ящик. — Я сочувствую вам, что ваши короли сами же и погубили священный Крелиос. Крелиос сгнил с головы. Быть может поэтому герцог Горрон де Донталь более и не участвует в политике.

— Ох, если бы герцог захотел возглавить королевство, если бы он взошел на престол… Его бы поддержал весь двор! Он невероятно опытен и грамотен в этом деле, я до сих пор вспоминаю его мудрые замечания, когда он еще жил при дворе и пестовал меня, его абсолютный авторитет и власть… Зачем он все пустил на самотек и удалился от двора? — произнес с досадой Ханри.

— Похоже, что Элрон Солнечный сыт правлением по горло, — негромко, обращаясь больше к себе, сказал Филипп.

Посол резко вздрогнул, побледнел и убрал руку с глаз. Он вперился испуганным взглядом в Филиппа, который понял, что сболтнул лишнее.

— Право же, мне порой казалось, что Горрон де Донталь — бессмертный небожитель, покровительствующий священному Крелиосу. Неужели я был прав, и сейчас, оставшись без любви своего отца-основателя и защитника, Крелиос дергается в предсмертных муках?

— Я бы на вашем месте, пока есть возможность, перебежал на сторону потомков Артрона, — мягко посоветовал Филипп, видя неподдельное горе посла. — Ваша ясность ума будет более востребованной там, чем у пятнадцатилетнего юноши, который, по слухам, очень недалек.

— Да, увы и ах… Знали бы вы, сколько уже переметнулось на сторону Артрона из тех, кто мог. Сбегать надо вовремя и в числе первых, а я опоздал. — усмехнулся Ханри. — И с кем я обсуждаю вопросы предательства? С человеком или демоном, которого вижу в первый раз.

Неожиданно дверь кабинета отворилась, и в комнату быстрым шагом вошел Уильям, одетый в черное котарди, украшенное по рукавам и высокому вороту-стойке золотой вышивкой в виде воронов.

В руках у него была книга, которую он хотел вернуть на место и взять взамен другую. Увидев графа и посла, Уильям вздрогнул.

— Прошу меня извинить, господин, я думал, что все внизу на пиру. — Он быстро попятился назад к двери.

— Мы все равно заканчиваем, — ответил Филипп. — Делай что нужно, раз пришел.

Уильям благодарно кивнул и, положив на полку «Искусство врачевания», взял другую с той же тематикой и спешно скрылся с глаз, покинув кабинет.

Ханри проводил взглядом молодого мужчину, черный цвет котарди которого подчеркивал волосы цвета вороного крыла, бледную кожу, красивое лицо и стать.

— Раз уж вас, уважаемый граф, зовут Белым вороном, то сыну вашего друга стоило бы дать прозвище Черный ворон, — улыбнулся мягко Ханри, закинув ногу на ногу.

Вздрогнув от такого намека, что не укрылось от посла, Филипп неожиданно распрямился, поднявшись с кушетки, и обратился к Ханри.

— Я вам уже говорил, уважаемый Ханри, что он не мой сын, перестаньте провоцировать, — холодно ответил Филипп и направился к двери, чересчур быстро. — Мы будем рады вам, как гостям, но пока Северный тракт окончательно не размыло, я бы советовал вам быстрее выехать. К утру я вручу вам свой ответ королю, а также, если это вас не затруднит, прошу передать письмо уважаемому Боббио Натифуллусу в Габброс.

— Да, конечно.

Ханри удивился такой перемене в графе, которого явно задело сравнение его с молодым человеком, сыном друга. Ничего не ответив, он, погруженный в мрачные думы, последовал за Тастемара, небожителем графства Солраг.

К вечеру зал почти опустел. Писарь с помощником, вусмерть напившись отменного вина, были вынесены слугами в свои комнаты, а Сулмас, личный помощник Ханри, тоже спал в комнате, устав от тяжелой дороги.

Барон Даймон лапал голую и пышнотелую девку из низшей прислуги, а бедный Вильрик пытался спрятаться под подушку на соседней кровати, чтобы не слышать того, что происходило рядом.

Ханри, все-таки выпив достаточно, чтобы захмелеть, но не потерять окончательно разума, сидел в числе последних гостей за столом и задумчиво смотрел на пустые тарелки перед детьми графа, а также некоторыми помощниками Филиппа.

Время от времени хозяева замка пригубляли из кубка, но когда они ставили чашу на стол, оказывалось, что они так ничего и не отпили. Порой кто-то из них подкладывал ароматное мясо из вносимых слугами блюд на свою тарелку, полную еды и нетронутую, а через время слуги уносили и меняли ее на чистую. Обычного гостя все эти манипуляции бы обманули, и все, кроме Ханри, были уверены, что хозяева замка Брасо-Дэнто пировали вместе с ними. Королевский посол вспомнил неожиданно для себя, что и уважаемый Горрон де Донталь никогда при нем не ел и вообще никто в замке не мог сказать, что же герцог любил поесть или выпить.

Особый интерес у Ханри Обуртальского вызвало и небольшое кольцо на безымянном пальце Филиппа фон де Тастемара: серебряное, простенькое, с черным агатом прямоугольной формы. По обыкновению, черный агат сочетали с золотом, но смутило посла не это — почти идентичный серебряный перстень с таким же камнем всегда красовался на левом безымянном пальце герцога Горрона де Донталя. Судя по всему, семейство Тастемара хранило множество секретов.

Посол хотел еще поинтересоваться, почему к застолью не спустился Уильям фон де Аверин, но, вспомнив реакцию графа на сравнение белого и черного воронов, решил тактично промолчать.

Леонард, веселый и задорно переговаривающийся с рыцарем Вирджлином по поводу произведений известного на севере поэта Дюрро Обрамиса, поднялся со стула и, как-то быстро закончив разговор, пошел в направлении выхода, где его ждала девушка в сером платье старшей прислуги.

Граф уже покинул почти пустые столы, поэтому Ханри, уверенный, что ему тоже нечего здесь ловить с абсолютно трезвыми хозяевами замка, раскланялся и поплелся к своей комнате. Проходя холл, он, уже занеся ногу над лестницей, увидел, как сын графа в обнимку со служанкой вошел в тюремный блок, охраняемый стражником.

Посол, не понимая, что отпрыску Филиппа понадобилось в подземельях замка поздним вечером, спустился с первых ступенек лестницы и сел на скамью, которая была ближайшей к коридору, ведущему к тюремному блоку. Таким образом пара должна была в любом случае пройти мимо него. Ханри прислонился к стене скамейки, сделав вид, что отдыхает от затянувшегося застолья, а сам стал смотреть.