Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Женьшень? Здорово! Антонина Фёдоровна, вы его покажите нам? — с простодушием просит Витя. Он семенит рядом с ней, боясь отстать, даже муравьиные кучи цепляет ногами.

— Конечно, — улыбается женщина, ласково треплет его по взъерошенной голове.

— Разрыв-трава? Вы шутите, Антонина Фёдоровна, это мифическое растение, — вновь пристаёт к женщине Катя. Чувствуя, что скоро будет явный перебор, незаметно пинаю Катю локтем.

— А я разве сказала, разрыв-трава? — женщина возводит глаза к верху, типа: свалились на мою голову. — Вероятно, оговорилась, — недобро покосилась она на девочку. — В последнее время дети пошли такие умные, палец в рот не клади, откусят по самый локоть, — с раздражением говорит она.

— Мы не оборотни, кусаться не будем, — язвит Альмина.

— Это хорошо, что не оборотни, — серьёзно замечает женщина. — А вы непростые, дети … чувствую, в прятки с вами не поиграешь. Хорошо, поставим точки над «i», — она останавливается и резко оборачивается. Витя, не успев затормозить, едва не сбивает её с ног, смущённо извиняется, но женщина вновь погладила его по голове. — Девочки, вы считаете, что я оборотень … ошибаетесь. Я конечно способна оборачиваться в волчицу, почти каждая ведьма это умеет. Вот и я иногда оборачиваюсь в зверей … иногда в волчицу, иногда в чёрную лисицу …

— Так вы ведьма! — расцветает в улыбке Альмина. А Витя, пискнув, вывернулся из рук женщины и забегает за наши спины.

— Смотрю, тебя это не пугает, девочка, — с удивлением смотрит на неё женщина.

— У моей мамы подруга ведьма. Она часто к нам прилетала, подарки мне дарила, — горько вздыхает Альмина.

— Вот я и смотрю, — пристально глянула на неё женщина, — что-то в тебе есть такое, чего нет у простых людей.

— Я волшебница, — скромно опускает взгляд Альмина, но моментально добавляет, — не совсем, конечно, я только учусь, мне ещё только тринадцать лет.

— Ах, вот оно в чём дело, — с облегчением вздыхает женщина и неожиданно по-доброму улыбается, даже лицо преобразилось. — А вы, ребята, тоже волшебники?

— Мы обычные дети, — пискнул из-за наших спин Витя.

— Ну, не расстраивайтесь, бывает, — жалеет она нас. — Вот, что ребятки, по ночам появляется Жуть, по слухам её, не имеющая души Нечто породило. Жуть Болотная шастает по лесу, меня до смерти едва копытами не забила, так что … бегом. Ещё с километр осталось, а Солнце минут через двадцать и вовсе погаснет.

— Какой ужас, она настоящая ведьма, — шепнула мне на ухо Катя.

— Брр, — соглашаюсь с ней я. Но делать нечего, звякая кольчугой, бежим за ведьмой. Ох, и напугала она этой, как её … Жутью.

Темнеет быстро, сквозь кроны могучих деревьев блеснули первые звёзды, злорадно заухала сова, замерцали гнилушки на трухлявых пнях, в воздухе появляются летучие мыши.

— Почти на месте, ещё поднажмите чуток! — подгоняет нас ведьма.

А вот и большая опушка, на ней темнеет дом, обнесённый высокой оградой.

Ведьма руками делает пару пассов, со скрипом отворяется калитка, заходим внутрь, и она суетливо задвигает толстый засов, с облегчением утирает лоб.

— Вот, теперь мы в относительной безопасности. Эта Жуть появилась недавно, проникла из аномальной зоны, беспредельничает, кого-то ищет … или ждёт, даже я по ночам не всегда рискую выходить. Странно, да, ведьма боится выходить ночью? — горько усмехается она.

— А что это такое, Жуть, какая-та? — немного растеряно спрашивает Катя.

— Да кто ж её знает, никто о ней никогда не слышал, даже дед Лёня, он леший, сейчас лесником подрабатывает, и тот хмурит брови и удивляется. Жуть крутится вокруг древнего Капища, словно что-то ищет, говорят, в старых захоронениях ковыряется. Да вы не толпитесь у ограды, проходите в дом, — ведьма ведёт нас через метеорологическую площадку к тёмному дому.

— А это психрометрическая будка? — с интересом рассматривает непонятное сооружение Юра.

— Я смотрю, ты подкованный мальчик, — одобрительно кивает Антонина Фёдоровна. — Да, это психрометрическая будка, в ней находятся термометры, гигрометры, осадкомер, приборы для измерения скорости и направления ветра, почвенные термометры …

— А барометры и регистрирующие части дистанционных приборов, где находятся? — интересуется любознательный мальчик.

— Обработка наблюдений производится в служебном помещении, там же расположены и жилые комнаты.

— Это в том доме, куда мы идём?

— Ну, да. Там где мы работаем, там же и живём.

— А данные как передаются? — не унимается обычно всегда молчаливый мальчик.

— Наверное, метеорологом хочешь стать? — улыбается женщина.

— Нет, мне просто интересно, — простодушно говорит Юра.

— Тогда понятно. Полученные данные кодируются и передаются в виде цифровой сводки в установленные адреса. Это могут быть бюро погоды, авиационные метеостанции и тому подобное.

— Здорово! — восхищается Юра.

— Фи, чего тут интересного? — кривится Игнат.

— Антонина Фёдоровна, а пасека у вас есть? — Витя вновь рядом с женщиной и вроде уже её не боится.

— Нет, для пасеки надо уделять много времени. У меня помимо служебных дел, существуют ещё и другие, не менее важные мероприятия.

— На метле летать, — шепнула мне на ухо Катя.

— На мётлах мы давно уже не летаем, — со смехом говорит ведьма, услышав едва уловимый Катин шёпот.

— Извините, Антонина Фёдоровна, я не хотела вас обидеть, — смущается девочка.

— Мы летаем в ступах, — невозмутимо добавляет она. — А по поводу медку поесть, это не проблема, у деда Лёни хорошая пасека имеется.

Ведьма открывает дверь и включает свет, ей в ноги моментально тыкается огромный полосатый кот. Он недоброжелательно на нас глянул, презрительно мяукнул, типа: чего пришли, и важно, задрав пушистый хвост, даже показалось, что он хрустнул, прыгает на печку и вылупился на нас, обжигая жёлтым огнём из глаз.

— Это Семён Васильевич, в нём течёт кровь диких камышовых котов, так, что гладить его не рекомендуется, может, обидится и когти выпустить. Одним словом, разбойник, но мышей гоняет исправно, так что на тёплое молочко с белым хлебом он зарабатывает.

— Что это?! — неожиданно вскрикивает Альмина и без сил откидывается на стенку, глядя на вешалку, её губы задрожали, а глаза наполняются слезами и, в тоже время, лицо озаряет счастливая улыбка.

— Тебе плохо, деточка? — всполошилась ведьма. — Что ты там увидела такого? Обычная вешалка со старыми вещами, — с недоумением говорит она, переводя взгляд то на одежду, то на Альмину.

— Эта куртка моего папы!

В печке трещат дрова, распространяя волнующий запах кедровой смолы, урчит кот, пригревшись на печке, шумят многочисленные приборы. Мы сидим за столом, пьём чай, в широком блюде дымятся оладьи, белеет густая сметана.