Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Кушайте, детки … и как же вас угораздило попасть в такую переделку. Бедная девочка, — она гладит Альмину, — ты не переживай, отыщется твой отец и мать. Несколько лет назад я случайно повстречалась с твоим отцом. Он был одержим идеей, раздобыть Волшебную Книгу. Я стою на дороге тех, кто хочет ею завладеть, даже хотела его извести, но вовремя поняла, что движет им не алчность, а благородство, он настоящий герой. Впрочем, и помогать в её розыске не могу по определению, Волшебная Книга не подлежит изъятию, лишь тогда её можно взять, когда мир действительно начнёт рушиться. Да если честно, я и сама толком не знаю, где она находится, мне известно, лишь направление, а на каждом этапе стоят другие Хранители. Они не такие… добрые, хм, как я, — усмехается ведьма и в глазах у неё зажигаются красные огоньки. — Вот только сейчас меня начинают мучить сомнения, Жуть появилась, и она явно пришла с Волшебной Книгой. Может, надо было, всё же, показать твоему отцу направление? — ведьма задумывается, затем продолжает, — Нельзя допустить, чтоб Жуть нашла Книгу, всё волшебство перейдёт к Нечто без души, что затаилась на болотах, а это конец всем нам.

— А как же моя мама? — морщит носик Альмина, в глазах блеснула слезинка.

— Маму твою не видела, хотя электромагнитные возмущения над аномальной зоной как-то были, из этого следует, кто-то проник, сюда … может, даже и твоя мать.

— Моя мама Великая волшебница! — с горячностью, свойственной подросткам, восклицает Альмина.

— Эх, деточка, в этих местах любое волшебство не катит, гаснет, словно огонёк свечи под порывом сильного ветра. Бывает, иногда оно прорывается, но редко. А иногда совершенно не то колдовство получается. Лишь волшебные предметы могут сохранить свою силу, ну… и природные свойства организма: способность летать, оборачиваться в кого либо, и тому подобное. — А у вас есть волшебные вещи? — по-будничному спрашивает ведьма, но мне показалось, что в её глазах сверкнул алчный огонёк.

Витя уже рот открыл, чтоб с радостью подтвердить её догадку.

— К сожалению, нет, — удивив своих друзей, выпалил я, — кинжалы есть, а у Игната настоящая сабля.

— Хорошее оружие, это конечно здорово, — погрустнела ведьма, обдав нас цепким взглядом, — но без волшебных вещей или, хотя бы, амулетов, трудно вам будет.

— Ничего, мы справимся, — уверенно говорит Катя, украдкой бросив на меня понимающий взгляд.

— Что ж, деточки, кушайте, набирайтесь сил. Непростое решение вы для себя приняли, — ведьма добавляет в наши чашки ароматный чай.

— Антонина Фёдоровна, а вы нам покажите дорогу? — отхлебнув из чашки и, чмокнув губами от удовольствия, спрашивает Альмина.

— Конечно, нет, — спокойно отвечает ведьма.

Мы опешили от её слов, с удивлением смотрим на добрую женщину. Но она делает вид, что не замечает наших взглядов, переворачивает деревянной лопаточкой скворчащие оладьи. — Кому добавки, милые дети?

— Почему? — Альмина едва не давится, закашлялась, Катя умело двинула ей между лопаток.

— Я Хранитель, — с жёсткостью заявляет она.

— Так миру угрожает опасность, Жуть появилась! — с отчаяньем пискнула Альмина.

— Единственно, что я могу для вас сделать, это не трогать вас, — в её голосе звякнул металл, холодом повеяло от её слов, неуютно стало на душе.

— Пейте горячий чай, озябли, бедные, — как не в чём небывало, продолжает ведьма.

Кот открывает глаза, сладко зевает, сильно выгибает спину, даже искры посыпались с кончиков лоснящейся шерсти, делает попытку спрыгнуть, но брюхо перевешивает. Он вновь рухнул на печку и сладко засопел, во сне подрагивая сильными лапами, изредка выпуская из мягких подушечек смертоносные когти.

— Эх, Семён Васильевич, целый день спишь, пора проспаться, в углу мыши зашевелились, — с укором говорит ведьма.

Кот во сне мяукнул и ещё плотнее свернулся калачиком.

— Вот, беда с ним, совсем обленился. Слышишь, сметану не дам! — с нешуточной угрозой говорит женщина.

Кот вновь открывает глаза, горько вздыхает, с немым укором смотрит на ведьму, нехотя сползает с печи и, вразвалку волочёт своё брюхо на охоту. Проходя мимо нас, кот без злости зашипел, вероятно, просто решил показать нам кто в доме хозяин.

— А вот вам пора спать, — решительно говорит ведьма, — маленьким детям не следует засиживаться до поздней ночи.

— Мы не маленькие дети! — возмутился Игнат.

— Ну, извините меня, глупую старуху, — с насмешкой говорит женщина, — в любом случае добрым молодцам необходимо завтра быть в хорошей форме.

— А сколько вам лет? — с интересом глянула на ещё достаточно молодую женщину Катя.

— Не возраст определяет человека, а содержание, — поучительно говорит ведьма, взмахнув указательным пальцем.

— А всё же? — не унимается Катя.

— Триста лет, деточка, я ещё совсем молодая женщина.

Она отводит нас в дальнюю комнату. Стены в ней из хорошо пригнанных брёвен, щели заделаны паклей, пол из дубовых досок и тщательно вымыт, потолок высокий, в углах нет даже намёка на паутину. Около небольшого окна, развешены пучки высушенных растений, с краю от него, в тяжёлой раме за стеклом — множество фотографий — вероятно, родственников Антонины Фёдоровны. А также, к немалому моему удивлению, замечаю икону и оплывшую свечу под ней. Но ведь, Антонина Фёдоровна ведьма! Как это не укладывается в моей голове, начинаю догадываться, мир более сложный в понимании, чем я его представляю.

В комнате уместились две больших кровати с множеством воздушных подушек, возникает желание покидаться ими, но вздыхаю, мы в гостях.

— Располагайтесь. Мальчики ближе к окну, а девочки подальше от окна. Маленьким девочкам нельзя простужаться. Хотя, вроде сквозняка нет … но, всё равно, — с этими словами, она плотно прикрывает дверь и уходит, что-то бормоча себе под нос.

— Какая хорошая тётя! — восклицает Витя. — Добрая, у нас воспитательница в садике такая же была.

— Садик вспомнил, — насмешливо фыркает Игнат, — да ты, брат, ещё из детского возраста не вышел.

— Да это я так, к слову сказал, — густо краснеет Витя.

— А вы знаете, как беззаботно тогда было, — поддерживает Витю Катя.

— Ага, сидишь на горшке и Чупа-Чупс сосёшь, — откровенно ухмыляется Игнат.

— Дурак ты, — разочарованно тянет Катя.

— Давайте спать, — в корне обрывает их перепалку Альмина. — Кстати, я что-то сомневаюсь в добрых намерениях Антонины Фёдоровны, — неожиданно заявляет она.

Выключаем свет, но мне не спится, прошедшие события мелькают в голове как мозаика. Вот девчонки ворочались, ворочались и вскоре засопели в четыре дырочки, Витя промямлил во сне и сладенько чмокнул губами, Игнат выкрикнул, что-то воинственное, Юра вздохнул и неожиданно во сне позвал маму.