Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

Огоньки замерцали, словно новогодняя гирлянда и словно удивлённый детский шёпот раздался со всех сторон. Часть самых смелых блудичков переместились от трясин ближе и бледными пятнами мелькнули у наших ног.

— Ой! — отскакивает Катя.

— Не бойся, видишь, они сами боятся, — пытаюсь успокоить её я, но у самого сердце подскочило вверх.

— Вот вам ещё! — Катя щедро зацепила ещё одну горсть хлебных крошек и, размахнувшись, швыряет в болото, словно сеятель пшеницу.

Вскоре возле нас собралось их столько, что становится светло точно днём. Они скользят с одного трухлявого пня к другому, взлетают на засохшие гнилые деревья, проскальзывают под водой, словно подводные лодки и всюду слышен детский шёпот.

Жутко становится, душа цепенеет, ноги наливаются свинцом. Внезапно из трясин выплывает светящееся облако, зависает недалеко от нас и формируется в хрупкую девичью фигуру. На нас глянули призрачные глаза.

— Что вас принесло сюда? — голос мягко шелестит как тихие волны по гладкой гальке.

— А ты кто? — вопросом на вопрос отвечает Катя.

— Я царица блуждающих огней, — как сон звучит голос.

— Здравствуйте, царица, — я пытаюсь говорить твёрдо, но голос дрожит, — нам нужно выйти к Болотной-Яге.

— Она вас утопит, возвращайтесь обратно, мы укажем вам путь.

— Нет, царица, мы вынуждены идти к ней, через неё идёт дорога, по которой нам суждено идти.

— Опасный путь, многие пытались пройти по ней, но пополнили армию из утопленников.

Лишь один взрослый мужчина смог пройти по нему.

— Это отец Альмины! — вскричала Катя.

— Он герой, — шелестит голос царицы. — Но вы дети, вам нельзя туда.

— Вероятно, — соглашаюсь я, — но идти придётся, от этого зависит жизнь моих друзей.

— Даже так? — голос наполняется участием, призрачный образ девочки вспыхивает множеством огоньков. — Хорошо, мы укажем вам путь, но не сможем его обезопасить от жителей трясин. Подумайте ещё раз, стоит так рисковать?

— Стоит, — твёрдо говорю я.

— Вот, а говорили, настоящие мальчики перевелись, — ласковый голос проплыл как тёплый ветерок. — Но ты, слабая девочка, зачем тебе идти в трясину, риск, привилегия мужчин?

— Я дочь морского пехотинца! — вздёргивает и без того курносый носик Катя.

— Понятно, — без тени насмешки говорит царица. — Что ж, идите вперёд, ступайте на огоньки, только так и не иначе, оступитесь, поглотит вас болотная жижа.

Царица блуждающих огней поблекла и растворилась в воздухе, лишь остался после неё запах лесных фиалок. В лесу из мёртвых деревьев замелькали огоньки, они выстраиваются в замысловатые линии, указывая нам дорогу сквозь топи.

Факелы, разбрызгивают яркие искры, скворчат как сало на раскалённой сковороде, хочется, что бы они замолчали и не привлекали внимания жителей трясин. В то же время смертельно боюсь, что закончится для них топливо и нас окутает мрак.

— Почему они так громко трещат? — с испугом шепнула Катя. Она с трудом управляется с шестом, щупая впереди дорогу, и старается не потопить факел, но брызги всё же, долетают до огня.

— Тише ты, — встревожился я, мне чудится некое движение в чёрной, словно мазут, воде.

Курица на моей спине заелозила, с беспокойством крутит шеей, клюёт мне в ухо.

— Ты чего? — возмущаюсь я, но замедляю шаг и прислушиваюсь.

Катя цепляется за меня, тяжело дышит, испачканной ладошкой утирает пот со лба, вопросительно смотрит, в глазах тревога и в то же время надежда на меня.

— Птица беспокоится, — едва слышно говорю я, ощущая, как трёхглазая курица дрожит всем телом. Успокаивая её, невольно глажу пальцем взъерошенные перья.

— Может, она проголодалась? Я дам ей хлебных крошек, — встрепенулась Катя, во все глаза, глядя на окружающие нас бескрайные топи.

— Там кто-то есть, — я даже дыхание сдерживаю и до боли в глазах всматриваюсь в темноту.

По воде хлопнуло, словно рыбина хвостом и пошла в разные стороны нервная рябь.

Выдёргиваю из воды шест и готовлюсь дать отпор неведомому существу, напрягаюсь так, что мышцы заныли и одеревенели.

Сзади слышится звук вытаскиваемого из ножен кинжала, Катя не теряет присутствие духа и вот она уже становится рядом, плечом к плечу, со мной.

— Кто это? — спрашивает она твёрдым голосом.

— Какая-нибудь болотная гадина, — предполагаю я, усиленно шаря взглядом по воде. Мне чудится, что некто плывёт под водой и вот-вот вынырнет прямо перед нами.

Втыкаю факел в трухлявый пень, обхватываю шест двумя руками, что удивительно, страх прошёл, лопнул как мыльный пузырь, лишь ожидание овладело мною.

Интуитивно замечаю неясное движение, не раздумывая, с силой тычу шестом. Он с размаху впивается в упругое тело и мгновенно вспучилась и забурлила вода. В воздух взлетает бородавчатое животное, демонстрируя свой мертвенно бледный живот, на широкой морде клацнули челюсти, зелёным светом загорелись глаза.

С воплем наношу удар шестом, как копьём, в незащищенный живот. Животное падает на спину, переворачивается на живот, отталкивается перепончатыми лапами от поверхности и ныряет в глубину.

— Что это было? — трясётся Катя.

— Большая лягушка, или тритон, — нервно хохотнул я.

— Кирилл, ты герой! — восклицает Катя.

— Скажешь ещё, — смущаюсь я и, неожиданно чувствую себя дурно, ноги задрожали, едва не роняю шест, едва успеваю схватиться за ближайшее дерево. Вероятно, так часто бывает после сильнейшего нервного напряжения.

— Что тобой?! — пугается Катя.

— Фу, — выдыхаю из себя воздух, — а ведь он нас могли съесть!

— Но не съели же! — с вызовом выкрикивает Катя.

На моей шее ласково квохчет трёхглазая курица, такое ощущение, что она гордится мною, мне даже стало смешно, и я тихо смеюсь.

Катя некоторое время с недоумением смотрит на меня, затем присоединяется ко мне, и мы хохочем, словно только что посмотрели умопомрачительную комедию.

— Нет, но когда ты эту жабу палкой ткнул, она настолько удивилась, что чуть глаза у неё не выпали! Пришла перекусить, можно сказать, хотела червячка заморить, а ей по морде дали!

— Зачем пёсика моего обидели? — вкрадчивый голос раздаётся столь неожиданно, что нас мигом сковывает немота.

На соседней кочке обозначился силуэт старушки с длинным носом, словно тлеющие угольки ночь пронзили красные огоньки глаз. Я уже догадался кто это, это та кто в прошлый раз за нами гналась — кикимора. Но в данный момент она не бросается, наблюдает, это в некотором роде успокаивает, хотя не факт, в любой момент она может с хохотом налететь на нас и увлечь в трясину. Поэтому я пытаюсь взять инициативу в руки.

— Здравствуйте уважаемая кикимора, — трогательно говорю я, даже ладонь прижимаю к груди.

— Здравствуйте дети, — шепелявит она, поднимается во весь рост и несколько вытягивается в нашу сторону, демонстрируя свою худощавую фигуру с непропорционально длинными руками. — А откуда вы знаете, как меня зовут?