Екатерина Верхова - Интервью с ректором

Я украдкой осмотрелась. И правда, все сидели со слишком внимательными и сосредоточенными выражениями лиц для того, чтобы действительно понимать, о чём велась речь.

— Ладно, дорогие мои, — уже на родном языке произнесла преподаватель. — Давайте начнём с самого начала. Нам предстоит за полгода наверстать всё, что вы не успели пройти.

По аудитории пролетел облегчённый вздох. Одногруппники явно обрадовались, что судьба подкинула им достойного преподавателя.

— Студентка Браунс, думаю, вам стоит припудрить носик, пока мы разучиваем местоимения с числительными. Если кто-то спросит, ссылайтесь на то, что я вас отпустила. — Она вновь подмигнула. — На двадцать минуточек. Но мы вас ждём.

— Спасибо, — тихо пробормотала я, вставая из-за парты.

Внезапно в носу защипало.

И ещё вдруг пришло осознание, что мама сегодня так и не позвонила, чтобы разбудить к первому дню занятий и пожелать хорошего дня. Может, в этом дело?

— Тупая курица, — сетовала Нира, когда я ей в подробностях рассказала о том, что произошло на улице и в кабинете ректора. — Нотрар ей в глотку!

Уже почти полностью оправившаяся, я захихикала. Перед глазами предстала картина, как Шварц сидит в центре нашей комнаты, вальяжно вытягивает ногу и жует точильный камень для зубов Басика.

— И эти… тоже хороши! Представляешь, там артефакторы целый тотализатор развернули, ставки принимали!

— И что, на кого ставили? — с любопытством поинтересовалась я.

— На Шварц, — выплюнула Нира. — Десять к одному.

— Мне даже интересно, кто этот герой (или герои), который решил поставить на меня, — я совсем развеселилась.

После занятий с миссис Фаулииз ну просто невозможно было оставаться в плохом настроении. А как она потешно учила сокурсников тянуть звук «ое» — закачаешься!

— Тебя обидели? — с передней парты развернулся тёмноволосый щуплый юноша и вперился в меня внимательным взглядом. — Ну, ты пришла в таком виде и вообще…

— Ого, Фирс, ты умеешь разговаривать? — беззлобно усмехнулась Нира.

— Представь себе! — тоже без всякого раздражения ответил парень. — Удивительное открытие для тех, кто полтора года вместе проучился.

— Меня не обидели, — улыбнулась я. Обиженной я себя и правда не чувствовала. Уязвлённой, да. — Всё хорошо.

— Ты смотри, — покачал головой парень, — ты теперь наша. Если вдруг потребуется помощь или защита, всегда можешь к нам обратиться. Мы многое умеем. И наш факультет на хорошем счету у ректора — потому, если потребуется замолвить словечко, сделаем. Он суровый, но во многом старается идти навстречу.

Я огляделась. В аудитории сидели человек пятнадцать, и все смотрели на меня. Стоило мне коснуться их взглядом, ребята уверенно закивали, поддерживая.

В носу защипало уже второй раз за день. Да я бью все рекорды! И по количеству минус-баллов, и по объёму сентиментальности.

— Что ни говори, факультет искусств в ВАКе лучший, — тихо произнесла Нира. — Тут нет мерзких людей.

А до меня уже через секунду дошло, что я даже не представилась как следует. Просто завалилась на пару вся измазанная в грязи, мрачно оглядела всех и села. Потому, поддавшись порыву, я встала и громко с улыбкой произнесла:

— Меня зовут Эрналия Краун Браунс! Можно просто Эрна. Всем привет.

Со всех сторон посыпались имена, которые мгновенно отпечатывались на подкорке. Все мило улыбались, и никто и не думал бросать претензии по поводу моего отца.

А потом пришёл преподаватель по экспертному анализу современного искусства, и началась сложнейшая лекция в моей жизни. Сложнейшая, потому что большинство терминов, которыми оперировала молодая женщина с живой мимикой, было мне не знакомо. Пожалуй, самое время наведаться в библиотеку и хотя бы попробовать восполнить пробел в знаниях.

Когда пара закончилась, мы направились в столовую. Я лелеяла мечту о том, что с завтраком просто не повезло, а обед будет хотя бы вполовину сносный.

Мы с Нирой шли молча, и эта тишина была комфортной. Есть люди, с которыми тепло разговаривать, а есть те, с кем и молчание в радость. Бабушка всегда говорила, что, если встретила такого человека, надо его ценить. И за эти длиннющие сутки я начала ценить Ниру.

Ещё в коридоре с нами поравнялся Честер.

— Мне не стоит спрашивать, как прошёл твой первый день?

Боги, да чего он от меня хочет? Что-то ведь точно есть, иначе к чему такое внимание?

— Ты наблюдал за ним в первых рядах, — отрезала я.

— Я хотел сказать, — Честер обогнал меня в два шага и встал напротив, тем самым останавливая и нас с соседкой по комнате, — не обижайся на Шварц. Ей нелегко пришлось. У неё младший брат сильно болен, и когда они остались без денег, она восприняла это как личную обиду.

Мне, конечно, очень жаль Шварц, но своей вины я не чувствовала совершенно. И обиды тоже. Как только я переступила порог кабинета, мне вообще стала безразлична эта девушка. Была — и не было.

— Честер, иди куда шёл, пожалуйста, — вместо меня огрызнулась Нира, обходя его по дуге. — А законники сейчас в другом корпусе, если тебе захочется проконсультироваться, как грамотнее выстроить линию защиты.

Догонять и объясняться Лекс, к счастью, не стал. Потому мы сравнительно быстро добрались до столовой. На косые взгляды и шепотки синхронно не обращали внимания.

И, конечно же, в столовой меня не ждало чудо — еда выглядела ещё омерзительней, чем за завтраком. Но я была страшно голодна. В драке потеряла часть резерва, и его требовалось восстановить — а способа быстрее, чем еда, ещё не придумали. Разве что зелья, но они мне нынче не по карману.

— Студентка Браунс вызывается в кабинет ректора, — раздался громкий безэмоциональный голос, когда я уже поднесла ложку ко рту.

— Нет, ну это точно издевательство! — Нира бросила вилку на поднос и раздражённо уставилась на артефакты громкой речи. — Чтоб ты понимала, они за год раза два включались. Дважды, Эрна! И ни разу, чтобы вызвать студента на ковёр. Признавайся, Неррс заложил своё состояние твоему отцу?

— Это бы многое объяснило, — я отодвинула тарелку с супом.

— Тебя проводить? — теперь в глазах соседки по комнате сквозило сочувствие.

— Не стоит, — мотнула головой. — Это испытание надо пройти в одиночку.

Дорога до кабинета прошла спокойно. Никто не толкал меня в спину и не накидывался с боевыми чарами. Внимание всё ещё обращали, но на это мне было чхать. Уже чхать. Все окружающие, кроме, пожалуй, ребят с факультета искусств, раздражали.

Как говорится, есть всего два типа людей. Первые относятся хорошо к любому человеку, пока тот не докажет, что не заслужил подобного. А вторые с опаской реагируют на каждого, пока тот не изменит их мнение. Я себя относила к последним.