Петр Гурский - Закон Ордена [сборник litres]

Первый солдат отступил – прямо к стоявшим позади Бингуну с Шаратой. Те оба и ростом, и шириной были побольше любого из вояк. А Моргон был еще выше и крепче.

– Да ты Моргон, – дрожащим голосом выговорил солдат.

Спесь мигом слетела со всех троих.

– Ты же мучил их тут, – прошептал Паде, побледневший так, словно только что узнал о своей смертельной болезни.

– Да, тут они и умирали, – кивнув, подтвердил Моргон.

Трое солдат стояли, окруженные кузнецами, и нервно озирались.

– Чего хотите? – встав перед солдатами, спросил Моргон.

Если бы любой из трех вытянул меч, мог бы без труда достать кузнеца. Но ни один меча не вынул.

– Да мы коня хотели подковать, и все, – переведя дыхание, сказал первый солдат. – А твой кузнец не хотел подковывать.

Пепе молчал.

– Я думаю, ты врешь, – сказал Моргон, даже не взглянув на Пепе.

– Я всего лишь хотел, чтобы он поторопился.

– И оттого грозил ему?

Солдат посмотрел на Нади, потом на Моргона, но тут же отвел взгляд, потупился.

– Да я спешил…

Моргон тяжко, исподлобья смотрел на него, сощурившись, стиснув зубы, сгорбившись.

– Да мы не знали, что это твоя кузня, – поспешно добавил Вефф. – Мы тут новенькие. Мы про тебя слышали, но не знали, что твоя кузня здесь.

Моргон скривился, и первый солдат вздрогнул. Но кузнец и не двинулся, стоял и молча глядел.

– Зачем ездите тут? – наконец спросил он.

Первый солдат уже не мог выговорить и слова. Ответил Вефф.

– Мы проверяем, надежно ли заблокированы входы на все пустые башни.

– Зачем?

– Кто-то стреляет птиц амвари. Князь подозревает, что с башен.

– А что, с прошлой недели снова стреляли?

– Нет, но князь все равно приказал проверять, – ответил Вефф.

Моргон медленно выпрямился, вздохнул.

– Подождите снаружи. Подкуем мы вам коня.

Бингун с Шаратой расступились, освобождая проход. На пути остался только Алие, по-прежнему сжимавший лук и стрелу.

Солдаты не двинулись.

– Алие, – сказал Моргон.

Парень не шевельнулся, только его взгляд сделался еще бестолковее и упрямее. Бингун взял Алие под руки и поставил рядом с собой.

– Отпусти, – буркнул Алие и чуть снова не уронил колчан.

Солдаты гуськом вышли из кузни. За дверями они побежали. Вскоре послышался удаляющийся перестук копыт.

– И срочности никакой, – хихикнув, заключил Пепе.

Моргон поморщился и вышел через заднюю дверь, за ним – Бингун и Шарата. Пепе отложил меч, Нади сунул в колчан стрелу, которую все время держал на тетиве.

– Он их ненавидит, потому что сам был одним из них, – сказал Пепе. – Я думаю, если бы дошло до боя, он один бы завалил троих без всякой помощи.

– Думаешь, справился бы?

– Я б поставил на него все деньги. Бингун с Шаратой мне как-то рассказывали про то, каким был Моргон. Он бы точно сумел один всех троих.

– А те боялись.

– И правильно боялись, – заметил Пепе. – Ведь Моргон хотел, чтобы они задрались. Хорошо, что они испугались и сдались.

– Моргон – страшный человек.

– Да, так говорят. А Бингун с Шаратой про то сами знают. Тебе же рассказывали, что Моргон сделал с теми шестью, которых тут убил? Наверное же рассказывали.

– Ну да, – подтвердил Нади.

– Так что факт – страшный он. Я думаю, князь очень жалеет о том, что Моргон не остался с его людьми, а сделался кузнецом. Наверное, большая была потеря для князя.

Нади кивнул и взялся за мехи. Он-то помнил, каким спокойным был Моргон, когда тем утром стоял с окровавленным ножом на улице.

– Оно так, страшный человек Моргон, – согласился Пепе. – Но я его не оставлю и не хочу работать ни для кого другого.

Поздней работали все шестеро. Ревело пламя, кузню заполнил пар. Пепе мурлыкал песенку, которую знал еще с детства, и это было удивительно, потому что Пепе большой, а песенка совсем детская. Нади помогал, и его песенка вконец достала, но он этого не говорил.

В кузню зашел саг Маттренс, уже знавший об инциденте с карателями. Моргон сказал, что оружие будет готово через три дня. Саг только кивнул. Он не хотел говорить про оружие.

– Не мое дело, конечно, но князь очень разозлился, когда ему рассказали.

– Значит, рассказали так, что разозлился, – заметил Моргон.

– Рассказали, что ты хотел убить их.

– Пусть и хотел – но не убил же.

– Рассказали, что ты похвалялся убийством княжеских солдат. Оттого князь разозлился и приказал передать: он не для того оказал тебе милость, чтобы ты трепал о ней, – сказал Маттренс.

Лицо кузнеца окаменело, а затем приняло странное, неопределенное, но пугающее выражение. Саг невольно поежился.

– Ты же должен понять и князя…

– Я его хорошо понимаю, – сказал Моргон.

– Это скверно действует на мораль, когда солдаты думают, будто князь не заботится о них и плюет на их обиды.

– Я тоже был солдатом князя. И за обиду мне пришлось воздавать самому.

– Князь знает про это, – напомнил саг. – Но это трудно объяснить солдатам нового набора. Потому лучше бы ты больше не говорил про то дело.

Кузнец уставился в огонь и долго молчал.

– Ясно, – наконец сказал Моргон. – Я заткнусь. С болтовни никакой пользы.

– Хватит и того, что солдаты болтают сами про то, как ты мучил тех шестерых, жег их заживо у себя в кузне. В войске до сих пор считают, что тебя следовало бы повесить, – сообщил саг и покосился на вырвавшееся из горнила пламя.

– И кто так считает? Саги?

– Ты же знаешь, что не они.

– Только каратели и считают так, – буркнул кузнец. – А я считаю, что стоило бы повесить всех карателей, – хотя бы за то, что они учинили с хунг.

Он криво усмехнулся и добавил:

– Тогда, конечно, стоило бы повесить и меня. Ведь я тоже был карателем. И думаю, за то меня покарали боги. Они показали, как все выглядит с другой стороны.

Нади рассказывал про это Пепе. Пока Моргон носил оранжевый плащ и усмирял хунг, князь чересчур многое позволил солдатам. Они хозяйничали в городе. Нади знал, как вели себя свеженабранные отряды карателей и что случилось в доме, где жила любимая Моргона и ее семья.

Нади не хотелось вспоминать о том, что произошло с той женщиной и ее семьей перед смертью, – в своем городе, от рук солдат своего же князя. А сейчас трудно было и представить, как Моргон вообще мог хоть кого-нибудь полюбить. Моргон – и любовь… Это не по нему. А ведь любил же, раз учинил такое, вернувшись в город.

Наведя дисциплину, князь великодушно простил все солдатские прегрешения. А Моргон не простил. Пепе сказал, что Моргон ушел из войска, чтобы хватило времени отыскать тех шестерых. Он построил кузню ради них же, ради огня и раскаленного железа.

Князь затем великодушно простил и Моргона, но, кажется, все чаще жалел об этом.

– И что мне сказать князю? – спросил саг.

– Что я его верный слуга, – угрюмо ответил Моргон. – Оружие будет готово через три дня.