Александра Лисина - Вор [litres]

Когда я увидел, как это происходит, в первый раз, то выяснил сразу несколько важных вещей. Во-первых, правый верхний угол купола (вернее, куба из базовых заклинаний) явно содержал какой-то крючок или кнопку, которая отключала остальную защиту. Во-вторых, для этого был нужен контакт с рукой мастера. В смысле, с его аурой. В-третьих, оказалось, что корона в действительности была не совсем готова, потому что далеко не все камни мастер Дартье установил в предназначенные для них гнезда. Так что до окончательного завершения работы надо было ждать.

Сколько – я точно не знал. Но судя по тому, что ниис дал две недели сроку, это и была конечная точка, когда старый ювелир должен был отдать кому-то заказ. Не исключено, что тому самому мужику в карете, который о чем-то намедни долго разговаривал с господином Дартье.

В общем, какое-то время у меня еще было, но с каждым днем его становилось все меньше. Поэтому надо было или отказываться от заказа, или же на что-то решаться.

По большому счету вариантов было всего два – самому пытаться воздействовать на купол или оглушить старого мастера, приволочь его в мастерскую и приложить руку к кубу в надежде, что защита идентифицирует хозяина по ауре или отпечаткам пальцев.

– Рука должна быть целой, – озабоченно сообщил Макс, когда я поделился с ним своими сомнениями. – А сам мастер – живым, иначе тебя там же и похоронят. Может, пробраться на кухню и подсыпать ему в суп снотворное?

– Легко. Я даже травку подходящую знаю. Проблема в том, как притащить хозяина в мастерскую. Он же сам мне дверь не откроет? А в окно мы его и вдевятером не затащим.

Это правда. Старый мастер Дартье был весьма дородным мужчиной весом этак под сто тридцать – сто сорок кило. Еще у него была длинная, почти как в сказке про Карабаса-Барабаса, борода. Скверный нрав. И кроткая пожилая жена, которая всегда первой пробовала подаваемые в доме блюда и, соответственно, первой же уснет, если я решу подсыпать старикану снотворное.

– А в мастерской он как специально не ест и не пьет, – со вздохом сожаления поведал я Максу свои недавние открытия. – Слугам туда заходить запрещено. Жена у него вообще наподобие декорации работает. Как только Дартье уходит в мастерскую, дверь туда мгновенно блокируется, защита на окнах становится активной. И до тех пор, пока старик не захочет, туда без его ведома никто не войдет и не выйдет.

– Тогда остается разбой. Пробираешься в мастерскую ночью. Несешь с собой какой-нибудь ядовитый отвар. Дожидаешься утра. Прямо на входе оглушаешь старика дубиной. И пока он приходит в себя, насильно поишь его своей бурдой до тех пор, пока он не сомлеет.

Я в сомнении поскреб подбородок.

В принципе план, хоть и далек от изящного, вполне осуществимый. За одним только большим «но»: когда Дартье работал с короной и снимал малый купол, то одновременно с этим активировался большой. Тот, о существовании которого я поначалу лишь догадывался, а увидел его гораздо позже. То есть во время работы мастер сам себя запирал в клетку. И открывал ее только после того, как возвращал на место малый купол.

Проще говоря, защита оказалась дублирующей, а мастер – еще большим параноиком, чем хитроумный тан… как там его… Алдурр.

Честно говоря, к середине второй недели я и впрямь был готов опустить руки, потому что реально не знал, как обойти эту проклятую защиту. В лоб ее бодать было бесполезно, хитрость применить не удалось, ловкость рук тут ничего не решала… в общем, как ни крути, все равно получался затык.

– Ты когда зверушку освободишь? – в самый неподходящий момент осведомился Макс, сбив меня с умной (естественно, с самой важной) мысли.

Я, не успев запихнуть в рот очередной бутерброд, скривился:

– Думаешь, надо?

– Она там киснет, – шепотом поведал дом, когда я все же откусил бутерброд и принялся активно жевать. – И голодная небось. Вон даже на стены бросаться перестала.

Отодвинув в сторону разлегшегося у меня на ноге Второго, я поднялся из-за стола, аккуратно обошел сонного Третьего, успокаивающе махнул остальным и не слишком охотно выглянул в коридор.

Нурра лежала на полу, с тоской глядя на меня снизу вверх и больше не проявляя ни малейшей агрессии. Ее маленькие ушки печально обвисли, рубиновые глаза потускнели, чешуйчатый хвост даже не дернулся, когда я подошел ближе. И вообще, она выглядела унылой, подавленной и, я бы даже сказал, убитой.

Подумав, я присел перед ней на корточки и хмуро взглянул на живой артефакт.

Нурра не пошевелилась.

– Устала? – с беспокойством поинтересовался Макс, а следом за ним из комнаты выбрались любопытствующие улишши и, сгрудившись вокруг мешка, тоже вопросительно на меня уставились.

Я, подумав, качнул головой.

– Ослабла. Как любому артефакту, ей нужна энергия. А когда батарейка разрядится окончательно, это чудовище, наверное, снова станет металлической болванкой.

– Не хочешь ее выпустить? – вкрадчиво спросил дом.

– Зачем? Чтобы она опять тут бардак устраивала?

– А если она больше не будет?

Я внимательно посмотрел на Пакость, и та, словно и впрямь что-то понимала, неуверенно встрепенулась.

Я помолчал, глядя на создание, которое доставило нам столько хлопот. Подумал. А потом раздельно сказал:

– Я. Тебя. Сюда. Не звал. Ты не была мне нужна тогда и не особенно нужна сейчас. Даже бриллианты, которые ты производишь, не та вещь, ради которой я готов тебя терпеть.

Нурра сжалась, а ее рубиновые глаза стали совсем несчастными.

– У тебя всего один шанс, – так же ровно повторил я. – Если еще раз откажешься подчиняться, я запру тебя на изнанке навечно. В этом же самом мешке, где тебя никто, кроме меня, не найдет и где у тебя уже никогда не будет нового хозяина. Ты меня поняла?

Пакость тяжело вздохнула и кивнула.

– Тогда вылезай, – хмуро бросил я и одним движением разорвал барьер. – И упаси тебя твой нуррячий бог еще раз меня разозлить.

Нурра, отряхнувшись, тут же юркнула куда-то в сторону, успев прошмыгнуть между лапами не ожидавших такого исхода улишшей, а затем спряталась под потолком.

– Покорми ее, – велел я дому, поднимаясь на ноги.

Макс встрепенулся:

– А ты куда?!

– К ювелиру. Два дня осталось до окончания срока. Пора уже на что-то решаться. Или не решаться совсем, чтобы не позориться.

Из дома я вышел несколько позже, чем собирался. И, как следовало догадаться, причиной этого снова стала Пакость.

Нет, на этот раз гадостей она делать не стала. Когда Макс положил перед ней целую горсть золотых, нурра с жадностью накинулась на еду. Но стоило мне только шагнуть к выходу, как она тут же все бросила и помчалась следом, тихо и просительно вереща:

– Мя-я-я!

– Что? – насупился я, когда нурра прыгнула на мой сапог и вцепилась в него передними лапками. – Со мной пойдешь?