Андрей Минин - Княжич

— Дорогая, — осторожно начал боярин.

— Дома поговорим, — мягко улыбнулась ему жена.

— Подкаблучник, — прошипела Света.

Невероятная семья, наблюдал я за их переругиваниями с восхищением. У нас дома всё было по-другому. Шаг в сторону — плеть. Не поприветствовал старшего должно — плеть. Проявил неуважение к мачехе? Пиши пропало!

Тем же вечером. Поместье семьи Московитых.

— Ну и что это вы устроили на приёме молодая леди? — Строго спросила Светлану мама. — Так мы тебя воспитывали?! Ты боярыня или простушка деревенская?! — Не на шутку рассердилась мать. — Есть что сказать в своё оправдание?

— А чего он Машу купил, — опустила голову перед матушкой дочь, поглаживая попу после экзекуции.

С розгами всё доходит гораздо лучше.

— Какую Машу?

Через десять минут в кабинет мужа и боярина заглянула жена, с веточками в руках.

— Дорогой? — Ласково улыбалась она, помахивая ивовыми прутиками. — Ты не хочешь мне ничего рассказать?

— Как прошло? — Встречал меня у вертолета Жук.

— Ужасно, — улыбался я, вспоминая, как Светлана Валерьевна пыталась уговорить дочку отдать мне платок, в знак своего расположения. Не зря же она танцевала только со мной на приёме?

Та отнекивалась как могла, комкала его в руках, пыталась даже сморкнуться в него, но всё-таки под напором матери отдала, торчал из моего кармана его краешек.

— Это заметно, — подозрительно посмотрел Жук на меня и дал команду пилоту взлетать.

— Семён подал заявку на сдачу экзамена на первую ступень, — нарушил неловкое молчание княжич Иван, вставая и отряхиваясь. Вот надо было запнуться о новый ковёр в кабинете отца! — Да ещё и эмансипироваться удумал, — отряхнул он пыль с колен. — Спасибо добрым людям в канцелярии, шепнули.

— Неожиданно… — Заметил отец, никак не прокомментировав падение. — Очень неожиданно, — втянул он воздух из трубки, пустив кольцо дыма.

— Что делать будем? — Плюхнулся Иван в кресло у стола. — За уши и домой?

— Хе-хе-хе, — то ли прокашлялся, то ли рассмеялся князь, отрицательно покачав головой. — Пора нам сговариваться с родом Таракановых. Обручим парня, раз такой взрослый, отдав его в их род и получив взамен те земельные наделы на юге, на которые ты облизывался.

— Как то это подловато… Парень считай только жить начал, а тут мы его словно обухом по голове.

Мужчинами рода не торгуют. Женщинами да. Это их удел — уходить в другие рода, налаживая связи, но никак не мужчинами. Не по традициям это. Не так завещали предки.

Отец посмотрел на сына скептичным взглядом и сказал:

— Себе то хоть не ври! Думаешь, я поверю, что ты помог парню из доброты душевной? Нанял ему за свои кровные отряд для охраны? Звонишь ему, беспокоишься на показ? Сюсюкаешься? — Сделал долгую затяжку из трубки старик. — Ты знал, что рано или поздно мальчишка ступень возьмёт, расчетливый ты наш, потому и помог ему. Так что сними уже эту маску добряка! — В раздражении бросил князь. — Хватит лицемерить.

— А он не взбрыкнёт? — Перестал притворяться добрым дядюшкой княжич, показав своё истинное лицо. Лицо расчётливого дельца и циничного человека. Лицо правильно воспитанного наследника рода.

— Кто ж ему позволит? — Выдохнул дым старик.

Иван встал с кресла, подошел к бару, взял даже на вид дорогую бутылку из тёмного стекла и разлил по стаканам золотистый напиток, так и играющий на свету. Лучшая медовуха, которую только можно купить на белом свете, подал он стакан отцу и сделал глоток, катая на языке терпкий, согревающий изнутри напиток.

— Есть ещё какие нерешенные дела? — Отложил трубку из красного дерева отец, отсалютовав медовухой портрету на стене и залпом всё выпив.

— Из школы звонили. Отпрыски Людмилы опять учудили, столкнув с лестницы одноклассника. Тот в больнице с переломами рук и ног, — ровным тоном, не показывая своего отношения к детям брата, сказал Иван. — Дирекция школы грозится их исключить.

— Заплати, — отмахнулся от сына князь.

— Может, хоть накажем их? Плетей всыплем?

— Дурную кровь не исправить, — отрицательно качнул головой глава рода. — Забудь о них и просто откупись.

— Хорошо хоть тебе хватило ума ничего не предпринимать, — заметил боярин Гончаров, одобрительно кивнув.

— Да я хотел придушить этого мелкого поганца на месте! И если бы рядом с ним не стоял боярин Московитый, там бы и прибил гадёныша! — Заламывал руки и ходил по кабинету отца великовозрастный сын, не в силах усидеть на месте, чем сильно напоминал наркомана. — Будь проклят мой дар эмпата! Чувствовать, как тебя обливают грязью, презирают и при этом улыбаются в лицо! Твари, твари, твари! — Начал он пинать ни в чём не повинный шкаф. — Мальчишка из оскудевшего рода смеет нас презирать! Нас?! Потомков Чингисхана?

— Успокойся, — мерзко усмехнулся боярин. — Я этого так не оставлю. Удавим его по-тихому, да так что и комар носа не подточит.

— Спасибо отец, спасибо, — полез обниматься сын, и был послан вон.

— Чёртов наркоша! — Сплюнул боярин, проверив, не пропала ли из карманов мелочь. — Послали боги наследничка, — не досчитался он пяти тысяч рублей. — И не прибьешь гада, — простонал он сквозь зубы.

Боги не одарили чету Гончаровых другими детьми.

Поздним вечером после приёма, когда я уже ложился спать и пытался отбить часть кровати у разлёгшегося на ней Шарика — в дверь постучали.

— Тук-тук-тук.

Василь и Жук, жившие со мной в одном доме откроют, прислушался я к их шагам, заползая под одеяло.

Щёлкнул замок, и я услышал их разговор:

— Не поздновато ли для визитов барышня? — Озадачено спросил голос Василя.

— Нет! — Категорично прозвучал звонкий голосок девушки.

Маша пожаловала… Эх! Надо встретить.

Не успел я встать с кровати, как наглый пёс специально вытянул свои лапы по сторонам, чтобы занять больше места.

— Где мальчик? У меня к нему разговор, — спросила Маша у мужиков.

— Спит уже. Приходи завтра, — пытались они её выпроводить.

— Вот ещё! Идите и разбудите, — прозвучали в её голосе стервозные нотки. Снова позабыла, что она холопка теперь.

Наёмники как воды в рот набрали, не зная, что сказать. Такой наглости они не ожидали это точно.

— Что за шум? — Вышел я в гостиную в одних трусах, разрисованных летающими пчёлками с полными вёдрами мёда и медведями, гоняющимися за ними.

Спасибо за это надо сказать личной служанке, покупавшей мне одежду в нашем родовом поместье.

— Ооо… — Открыла рот Маша, вылупившись на такое чудо.

— Кхм-кхм-кхм, — пытались скрыть смех мужики.

Взяв себя в руки, девушка сняла шубку, повесив её на вешалку, и подошла ко мне, сказав:

— Надо поговорить, — старалась она не смотреть на меня и на мои труселя.