Андрей Минин - Княжич

Вот так и проходили все наши зачистки, спустились мы вниз, после последней проверки всего лагеря и окрестностей.

— За дело, — раздавал команды Жук, держа за горло одного из подранков. — Дмитро, на тебе яма, — ушла пятёрка мужиков копать общую могилу. — Сергей, охранение, — кивнул молодой паренёк в шрамах по всему лицу и, забрав десяток ребят, ушёл. — Гена, быт, — разбрелись ребята Геннадия, занятый каждый своим делом.

Собирали хворост, разжигали костры. В общем, подготавливали место под ночёвку.

— Семён.

— Понял, — прошёл я в палатку бандитов, где как мы и предполагали, было несколько женщин, закрылись они одеялами и горько плакали, пока мой холоп, Алексей, отучившийся в своё время на психолога, пытался их успокоить.

— Милые. Девоньки. Всё хорошо. Хорошо. Не бойтесь. Свои мы, свои…

— Мама, мамочка, — кусала край одеяла молоденькая девушка, вся в синяках, слыша родную речь и содрогаясь в рыданиях.

Женщины постарше вели себя поспокойней, но слёз было не удержать, жались они друг к другу, с опаской на нас поглядывая.

— Давай по одному, — отдал я приказ Егору, что подвёл ко мне первого из ничего непонимающих рабов и силой уложил его на очищенный и застеленный белой тканью стол.

— Бедолаги, — покачал он головой, пока я осматривал и лечил трясущегося мужика, чьи руки и ноги были уже не синими, а чёрными. Все в язвах и рытвинах, начал он гнить заживо.

Как он ещё работал, то? Ведь не чувствует уже ничего…

— Нормально, выкарабкается, — привычно забормотал я названия нужных форм, и из моих рук полилось тепло, обволакивая заснувшего китайца золотистым светом.

В это же время Жук пытал главаря и его подручных. Никогда не знаешь, какими интересными сведениями те обладают.

— Кто? Кто это может быть?! — Ударил кулаком по столу боярин Гончаров Дмитрий Вячеславович, с кровью в глазах смотря на своих подручных, проворонивших чей-то удар по бизнесу его китайских друзей. По его бизнесу!

— Может Томилины что прознали, отец? — Трясся его сынок, не в силах устоять на месте.

Снова под кайфом, гнилое семя, побаивались стоять рядом с неадекватным наследником слуги, стараясь отойти от него подальше.

— Думаешь, они? — Посмотрел на своего единственного ребёнка боярин, заскрипев зубами. — С чего ты вообще это взял? — Поинтересовался он, закрывая глаза и пытаясь перебороть злость.

— Не понравилось мне, как они смотрели на нас на последнем приёме у наместника, пап. Помнишь, как зыркали? Явно что-то замышляли.

— Да, ты. Да, ты, — не находил слов боярин, привстав из кресла. — Ты, идиот! — Заорал он, брызгая слюной. — Забыл, уже, как облапал их дочь на том приёме?! — Плюнул он ему прямо в лицо. — Пошел вон отсюда, придурок! — Махнул рукой раскрасневшийся барин, и его сынка подхватил ураганный ветер, выкинув сперва за дверь, а потом и за пределы дома, ойкал тот, ударяясь головой об углы, пока его тащила невиданная сила. — А вы что скажите? — Обратился Гончаров к доверенным слугам, не таким тупым как сын. — Молчите, собаки? — Всё больше распалялся боярин.

Слуги же, не знали, что и сказать. Они и предположить не могли, что во всех их бедах виноват мальчишка, хозяин дремучей фермы в лесу.

— Аааааа! — Заорал я от испуга, провалившись в яму и пролетев не меньше трёх, пяти метров. — Ай, блин! — Прошипел я сквозь зубы, держась за рёбра. — Ай, яй, яй, яй, — катался я по удивительно ровному полу в полной темноте, хоть глаз выколи и ругался. Болело всё. — Чёрт!

— Гав! Гав! — Не раздумывая, прыгнул за мной Шарик. — Ууууууу, — заскулил он не меньше меня, тоже порядком ударившись.

Вот мы везучие.

— Семён? Семён?! — Прозвучали встревоженные голоса сверху. — Верёвку мне, быстро!

— Чёрте что! «Исцеление, исцеление, исцеление»! — Направил я силу на самого себя и подползшего ко мне Шарика, чувствуя, как рёбра встают на место и сращиваются, жутко захрустело в помещении из-за гулявшего здесь эха.

— Держись там, мы идём! — Подбадривали меня мужики, заглядывая в образовавшуюся дыру в земле посреди леса, хоть и практически в нескольких километрах от фермы.

Зря я решил возвращаться своим ходом, а не на вертолёте. Вот и пожинаю плоды своего решения. Дурак.

— Тьфу! — Сплюнул я сгусток крови, скопившейся во рту. Ко всему прочему ещё и щёку прикусил, осторожно ощупывал я языком пострадавшее место, проверяя, как заживает.

— Семён?! — Спустился на верёвке Жук и мазнул по моим глазам лучом фонаря, от чего я зажмурился, недовольно отвернувшись. — Ты как? Болит? Да ты весь в крови! — Вскричал он, осматривая меня. — Пойдём быстрей отсюда. Пойдём, — помог он мне подняться с пола.

— На камень упал, — ещё раз сплюнул я и наложил на себя ещё несколько целительских форм.

— Гав! — Повеселел цербер, став бегать кругами вокруг нас и всё обнюхивать.

— Это не камень, — направил фонарь на то место, куда я грохнулся Михаил, и мы увидели там каменный гроб, резко встряхнулся Жук и стал освещать углы комнаты, где стояли такие же саркофаги. Один, два, три… семь.

— Это, эээ… Чего это такое, Михаил? Склеп? — Растерялся я.

— Курган, — осторожно пробормотал он, пока спустившиеся следом за нами бойцы не взяли всё пространство на мушку. — Лучше нам свинтить отсюда, да поскорей, — разглядел я, как по лбу моего заместителя скатилась капелька пота. — Уходим. Быстро! — Не на шутку перепугался тот.

— Ты чего это? — Нахмурился, я, тоже насторожившись. — Это же просто… — Не успел я договорить, как послышался треск.

— Хрясь! — Разлетелся на куски саркофаг, на который я так неудачно упал.

Кто-то ударил по нему изнутри, и он просто развалился как карточный домик. Все замерли, словно позабыв как нужно дышать. По воздуху, словно удушливый смрад расползся страх.

— БЕЙ! — Прокричал Жук, разорвав тишину, и мужики не подвели, задвинули они меня за спину, расстреливая в упор выползшую на свет высохшую мумию человека, обмотанную какими-то полусгнившими тряпками.

Пули проходили тварь на вылет, но видимого вреда не причиняли, хрипела она, пытаясь дотянуться до людей. Было жутко, дрожали у меня руки. Сердечко только так и ухало, желая вырваться из груди.

Все мысли из головы словно вымело. Остался только страх, гуляли у меня под кожей мурашки размером со слона.

— Не помогает! — Успел сказать Петро, прежде чем попасться в лапы этому реликту и отлететь безвольной, переломанной куклой к стене.

Силой это исчадие ада обладало невероятной, встревожено смотрел я на верного наёмника. Вроде жив. Грудь ходит.

— Тихо, тихо, — придерживал я за ошейник рвущегося в бой пса, не желая проверять, кто крепче. Он или мумия.

— Опа! — Окатил ядрёным спиртом из фляги мертвеца Дмитро, а Василь, поджёг, подобрался он к мумии со спины, пока остальные его прикрывали и тут же отскочил.