Фрауке Шойнеманн - Генри Смарт, пицца и магические сокровища [litres]

– Это Зигфрид и называет упрямством?

Хильда кивает:

– Ну да. Он всё-таки герой, а не бог. И думаю, от небольшой магической силы очень бы даже не отказался.

– Хм, но сейчас ты ведь решила проблему неестественным путём, да?

Она поднимает руки:

– По-другому не получалось. Ты же знаешь: Хугин и Мунин – вороны Вотана. То есть божественные птицы. Я как валькирия могу в любой момент вызывать их в любую точку земного шара. С ними никакие другие птицы тягаться не смогут. Вот я и попросила их о маленьком одолжении. Но, – она прикладывает палец к губам, – никому об этом не рассказывай.

Я качаю головой:

– Не расскажу. Честное слово.

Туман рассеивается, и мы видим берег Ханстэнтона. Причём именно такой, каким он выглядел три дня назад, – несколько высоких отелей, парк аттракционов с каруселями и большую парковку. То есть, кажется, к счастью, всё осталось прежним! Похоже, прихваченная с собой ложка ничего в настоящем не изменила.

Стоп! Действительно ничего? В эту минуту Боб и Дейв приходят в себя, очнувшись от глубокого обморока – и я обнаруживаю, что два старых матроса превратились в семейную пару. Серьёзно? Да, серьёзно. В семейную пару. В мужа и жену. Ах ты, господи!

– Хильда, – шепчу я, – смотри, что я натворил, взяв эту ложку! Надеюсь, госпожа Урдман мне сейчас башку не открутит.

Хильда хихикает:

– С чего бы? Ведь всё согласуется! Они же и в начале поездки были не разлей вода. Если Урд будет цепляться, скажи просто, что сделал из них обоих то, чем они и так были.

Но госпожа Урдман, увидев такую перемену, лишь качает головой, явно, не собираясь надрать мне за это уши или решив отложить разборки на потом.

– Ох, Берта, у тебя тоже в глазах темно? – кричит Дейв своей жене и, покачиваясь, бредёт на капитанский мостик.

Берта кивает:

– Да, странно. А ведь и море-то почти спокойное. – А затем, глядя на нас, добавляет: – Ну, вот мы уже и возвращаемся. Надеюсь, вам понравилось.

– Да, всё было просто великолепно. И очень увлекательно, – Хильда лукаво улыбается. – Мы получили большое удовольствие!

– Очень большое! – подтверждает Зигфрид.

Берта, удовлетворённо кивнув, поднимается к мужу на мостик. Я, глядя ей вслед, тяжело вздыхаю. Зигфрид, смеясь, хлопает меня по плечу:

– Не переживай, Генри! Правильно сделал, что прихватил ложку с собой. Теперь она отправится в сейф к Вотану и будет там в целости и сохранности. Агент должен делать то, что должен. Как-никак, конец света тоже не вариант.

Тут он прав. И впервые с момента нашего знакомства Зигфрид мне по-настоящему симпатичен.

– Так вы, значит, отец Хильды? Очень приятно! Меня зовут Александр Смарт! Этим летом я работаю художником-гримёром на фестивале. Спасибо за любезное приглашение!

Папа протягивает руку Вотану, тот отвечает рукопожатием и дружелюбным кивком, и они садятся за стол. В честь нашего возвращения Вотан устроил в «Папиной пицце» вечеринку. Якобы в благодарность за мои услуги переводчика при улаживании семейных дел в Лондоне. Три норны тоже тут, а госпожа Скульдмёллер в особенно красивом платье даже сидит рядом с папой. Интересно, это она специально для него так нарядилась? Зигфрид с Хильдой тоже за столом. Только бедного Фарбаути сослали на кухню: наверное, Вотан счёл его слишком нестандартным для участия в разыгрываемой перед моим отцом маленькой семейной вечеринке.

– Да, я отец Хильды. Но здесь, в ресторане, я очень загружен работой, и поэтому моя любимая дочурка живёт у тётушек. К сожалению, работая в ресторане, трудно выкраивать время для семьи.

– Да уж, семья и работа. Сложная тема, – понимающе вздыхает папа. – Я очень рад, что Генри так интересуется моей работой и захотел поехать со мной в Байройт.

Чё? Ну, положим, у меня об этом совсем другие воспоминания!

– Да, у вас действительно очень милый и отзывчивый сын, – хвалит меня Вотан. – Кажется, дети уже нашли общий язык – да, Хильда?

– Конечно, папа! – подтверждает Хильда.

– Может, у вашего сына будет желание иногда помогать нам в пиццерии?

Папа пожимает плечами:

– Что скажешь, Генри? Как тебе такое предложение?

Я не успеваю ответить, как распахивается дверь из кухни и к нашему столу подлетает Фарбаути. Папа удивлённо таращится на него.

– Шеф, сигнал тревоги! Тебе срочно нужно подойти!

Вотан вскакивает со стула:

– Извините, господин Смарт, я ненадолго! Вероятно, какая-то проблема с нашей печью для пиццы.

Он исчезает в направлении кухни. Проблема с печью для пиццы? Да кто ему поверит! Наверняка новые сообщения об Альберихе и компании! А ещё вероятнее – маячит новое задание! Ох, я уже с удовольствием поскучал бы на каникулах!

Вотана за этот вечер мы больше ни разу не лицезрели. Его история про печь для пиццы – явная отговорка! Но мой отец, похоже, этого не замечает, очень оживлённо беседуя, в частности с госпожой Вердан-Димитровски. Он даже постоянно берёт её за руку – такого я за папой никогда не замечал! Они шушукаются и много смеются. По дороге домой папа в прекрасном настроении.

– Вот видишь, Смарт-младший, я же говорил, что мы тут обязательно встретим славных людей. И возможно, идея, чтобы ты время от времени помогал в пиццерии, вовсе не плоха!

– Не знаю, пап. Разве я ещё не слишком мал для этого?

Папа смеётся:

– Да брось! Наоборот, у меня такое ощущение, что твоя помощь придётся им очень кстати. Иначе бы отец Хильды не спросил. Ты только представь себе: вы с этой Хильдой на службе в «Папиной пицце» – разве не забавно? Вместе вы наверняка на многое способны.

Я тяжело вздыхаю:

– Да, папа. Идея супер. Мы с Хильдой – коллеги. Было бы круто.

– Смарт-младший, не нужно недооценивать первую в своей жизни работу. Я тебе так скажу: если тебе дали ответственное задание, то не важно, что ты должен делать. Ощущение всегда немного такое, будто ты сейчас спасаешь мир!

Если бы папа знал, насколько он прав…

Наконец-то снова дома! Никаких героев и карликов: вместо этого урок математики у мистера Томаса – красота! Но скучать не приходится, потому что Генри и оглянуться не успевает, как Вотан уже отправляет его в новое приключение. Никакие отговорки не принимаются: агент – всегда агент, а школа подождёт. И вот Генри с Хильдой и Зигфридом срочно летят через полмира в Париж. Некий Д‘Артаньян сообщил оттуда о подозрительных действиях карликов. Д‘Артаньян? У Генри в голове что-то щёлкает. Не один ли это из тех знаменитых мушкетёров? Но какое отношение он имеет к Альбериху и золоту нибелунгов? И вообще – ведь ему, должно быть, уже лет четыреста? Генри подозревает, что о следующей контрольной по математике можно основательно забыть. Зато он спускается в катакомбы глубоко под городом, где среди старых надгробий и тёмных штолен лежит ключ, с помощью которого мир будет спасён… или уничтожен.