Юлия Ефимова - Игра на эшафоте

Мысли о смерти и раньше посещали Айвариха: после кончины младшего сына он видел её знаки везде. Обычный череп, украшавший комнату, казался предвестником несчастий, икона умирающего святого в углу вызывала дрожь. Наверное, он и позировать для портрета согласился, чтобы иметь перед глазами образ живого человека вместо напоминания о смерти. Иной раз Айвариху казалось, что этот образ действительно живой. Да, портрет получился отличный: глядя на него, Айварих забывал о печали и думал не о смерти, а о жизни. Он даже повесил его у себя в спальне и смотрел на него чаще, чем в зеркало.

С улицы послышался гул толпы, собравшейся на представление. Айварих улыбнулся. Год назад Сильвестр предложил идею пьесы, но Айварих решил, что время не пришло. Сильвестр занялся созданием хроники Сканналии, роясь в архивах и монастырских библиотеках. Благодаря Монаху у Айвариха появилось немало доказательств нарушения законов со стороны монастырей. Живописные рассказы Сильвестра о нравах монахов, их неофициальных доходах и злоупотреблениях послужат хорошей основой для ликвидации монастырей и конфискации их земель.

Пантеарх отказал ему в новом браке? Тем хуже для него. Ривенхеды забрали так много власти, что забыли, кто тут король? Мы напомним! Диэнис был первым, пришло время покончить с влиянием этого рода по всей Сканналии — а заодно с влиянием церкви на короля. Уолтер Фроммель давно намекает, что пантеарх слишком много требует и слишком мало даёт; Тория не прочь родить ему сколько угодно детей — в браке, конечно. Жаль, что они не понимают: такие вещи надо делать аккуратно, как следует подготовившись. Сегодня Крис делает первый шаг к тому, чтобы от подготовки перейти к делу. Айварих ожидал новостей с нетерпением. Король вышел на балкон и уселся рядом с женой.

Кроме королевы на балконе была фрейлина, эта странная Мая, или как там её, племянница Бадла из Корнхеда. Увидев портрет и почти точную копию, он взял её во дворец не только ради взятки от дядюшки — просто, она ему понравилась. Айварих скривился: поначалу он пробовал с ней заигрывать, но она даже не поняла этого, уделяя слишком много времени королеве. Потом его отвлекли — стало не до девчонки. К тому же тогда она выглядела красоткой, а сейчас одевалась как синий чулок и выглядела так же.

— Дамы и господа, позвольте представить почтенной публике новое прочтение известной вам легенды о гибели Рагмира в ходе борьбы Свирега с его братом Ярвисом! — Сильвестр картинно, как истинный актёр, разогревал толпу, нагнетая интерес и обещая необычное зрелище. Дим рядом устраивал представление: жонглировал огненными факелами и показывал фокусы.

— Я много странствовал по всему миру, слышал много легенд и сказаний! То, что вы увидите сейчас, не слышал в Сканналии никто! А почему? Да потому, что при прежних королях вам побоялись бы рассказать правду! Её спрятали под нагромождением лжи, и эту ложь я вскрою на ваших глазах! Я обнаружил свидетельства от непосредственных участников, перевёл их на ваш язык и сегодня представлю на ваш суд! Я покажу вам, как Кройдомы получили власть на самом деле! Итак, пьеса начинается!

Айварих не был уверен, что пьесу примут — слишком она меняла устоявшиеся представления, — но Рагмира многие почитали как святого, так почему не начать с него? Одновременно люди Монаха и Килмаха разбрасывали в толпе новые рисунки с подписями против монахов и святых. Не зря Айварих дал Килмаху деньги: его типография работала во благо трона не хуже отморозков Криса. Скоро он переименует улицу Святого Рагмира во что-нибудь более подходящее.

Айварих на минуту испугался грядущих перемен, однако, если он хочет сам править в стране, у него нет выбора. После сегодняшних событий назад он не повернёт.

Она с трудом узнала Сильвестра в костюме Ярвиса и с приклеенной бородой. Лысину прикрывал пышный парик чёрных волос и округлая шапка, отороченная мехом и усыпанная цветными стекляшками. Но главное, поведение Сильвестра совершенно изменилась: он не просто выглядел как король, но и вёл себя соответственно. Гиемона копировал или Айвариха? Самайя пригляделась: скорее Гиемона — его резкие движения, пренебрежение ко всем, кто ниже по положению. Даже поворот головы при взгляде на того, кого хочется убить, Сильвестр сыграл точь-в-точь по-гиемоновски. Самайя видела такой взгляд у короля Барундии, когда он говорил с послом Шагурии — она как раз переводила слова последнего. Иногда Гиемон смотрел так на Дайруса и своего младшего брата Кэйрона. Принц Дайрус безуспешно пытался копировать этот взгляд Гиемона, Сильвестру это удалось. Его Ярвис привёл публику в восторг: он был жесток сверх меры, совершенно лишён родственных чувств, невероятно труслив и брал на службу в основном иноземцев-наёмников. Голоса из толпы то и дело желали ему сдохнуть поскорее. Самайя видела, как Айварих улыбается при этих выкриках, что можно понять: Ярвис отобрал трон у его предка Свирега.

Как раз сейчас Ярвис вызвал наёмного убийцу и объяснял ему задачу:

— Мой брат Свирег занял трон! Отец мой не желал видеть его во главе страны, почему и бросил в темницу. На троне должен сидеть я! Этого требует благо целой страны, которая погибает у меня на глазах под гнётом язычника. К сожалению, мой брат Рагмир готов поддержать его как старшего. Я боюсь, что он предаст меня.

— Так мозет убить его? Я могу рубить баська, отрава сыпать или сею свернуть, — предложил Дим в образе наёмника.

— Я не стану ни одобрять убийство, ни ругать кого бы то ни было, если он умрёт, — грустно кивнул «Ярвис».

— Понял, моя господзина. Я посёл, — Дим щёлкнул пальцами и исчез так быстро, что публика завопила от восторга.

Самайя слушала с интересом — Захар про эти события почти не рассказывал, житие Рагмира вовсе описывало Ярвиса спасителем Сканналии от языческих и иноземных орд Свирега, погубившего всех братьев. Сильвестр как-то похвастался Самайе, что обнаружил в шагурийских собраниях книг рукопись с рассказом головореза, поступившего с дружиной на службу к Ярвису. Этот головорез по имени Дэймон в подробностях описывал войну сыновей Валамира между собой и собственное участие в войне на стороне Ярвиса. Вот этот рассказ и лёг в основу пьесы.

Дэймон в исполнении Дима тем временем отыскал Рагмира и крался к нему с кинжалом. Публика выла, кричала Рагмиру, чтобы тот поскорее кончал молиться и брал оружие в руки. Актёр, игравший Рагмира, — красивый женоподобный юнец с испуганными глазами — взывал к Богу и твердил, что на брата руки не поднимет.

— Ну и дурак! — вопили из толпы. — Дерись, не будь трусом! Загаси этого косоглазого!

Похоже, все забыли, что миролюбивое поведение Рагмира считалось подвигом, и открыто высмеивали первого святого Сканналии. Суровые времена, войны — всё это было знакомо народу не понаслышке. Верить люди привыкли оружию, а не молитвам. Похоже, их даже не волновало, что убийцей по привычной версии должен быть человек Свирега.