Юлия Ефимова - Игра на эшафоте

— Но как остановить?

— Вам придётся отправиться за братом и вернуть его во дворец. Вас проводит мой человек — ему известен короткий путь.

— А как я его верну?

— Сообщите, что у короля был удар, он умирает… О, боги, разве трудно придумать что-нибудь, вам ли не знать брата?! Главное — вернуть его во дворец, об остальном позаботятся.

— Как?

— Вам лучше не знать, Ваше Высочество. И вам не следует возвращаться сюда с ним.

— Почему?

— Да чтобы нельзя было связать с вами то, что случится, — в голосе дяди послышалось раздражение. — Скажите, что вам нужен Кьяран, потому что, с вашей точки зрения, Карл недостоин доверия. Кьяран живёт недалеко от Малгарда.

— А Мая?

— Ей никуда от вас не деться, а Алексарха вскоре будет не догнать.

Очевидно, Крисфен попытался что-то сказать, но дядя был неумолим:

— Езжайте и верните брата! Остальное вы и я обсудим потом! Мне пора заняться старшим Сиверсом.

Ивар спрятался за картиной — благо ткань падала до пола. В голове шумело. Шаги Крисфена простучали по деревянному полу и затихли.

— Тебе всё ясно? — Ивар едва не уронил Летопись.

— Угу, — спокойный, уверенный голос был Ивару незнаком. — Догнать Алексарха.

— Проблем не будет?

— Не дрейфь, Энгус, сделаю. Ты дал знать кому надо?

— Да. Тебе осталось позаботиться, чтобы Крисфен добрался до цели, Боб.

Незнакомец усмехнулся, затопал к двери. Дядя тоже вышел следом. Ивар остался один в комнате, не зная, что делать. Он — летописец, он пишет летопись и не имеет права доложить королю даже то, что услышал, иначе умрёт. Но если промолчать, то умрёт Алекс… Нет! Так не должно быть! Его надо спасти. Но как? Король не поверит, что один сын хочет погубить другого. Он потребует доказательств, а где их взять? К тому же, Ивар в глубине души был согласен с дядей: король не в себе. Он пугал Ивара неистовством и жестокостью. Что же тогда? Кто остановит Криса?

Ивар хотел броситься за дверь, но наступил на ткань — она съехала с картины. Ивар уставился на полотно, с которого как живая смотрела Мая Бадл. Ивар почувствовал, как стучат зубы и не сразу понял, что стучат не только они. Стук в дверь вырвал его из оцепенения.

— Господин Краск, это Мая. Можно войти?

Ивар открыл дверь и втащил Маю в комнату. Она удивлённо посмотрела на него, потом уставилась на портрет.

— Что он здесь делает? Это же дядина… — Ивар закрыл ей рот рукой. Она задёргалась.

— Тихо! Идём со мной. Здесь опасно.

Она посмотрела на Ивара, но страха в её глазах он не уловил. Вырываться она тоже перестала. Он быстро накинул ткань на портрет и потащил Маю за собой.

Вход для слуг вывел их во дворик за домом, оттуда через дверь в заборе они попали на Замковую улицу. Полчаса спустя Ивар открыл дверь своей каморки в Южной башне и тяжело опустился на стул. Дверь осталась открытой.

— Я должен рассказать тебе кое-что.

— Вам нельзя… — испуганно сказала Мая.

— Как я могу молчать, зная, что Алекса скоро убьют?

— Убьют? Кто?

— Брат.

— Крисфен?

— Вы удивлены?

Мая закусила губу, покачала головой. Ивар пересказал разговор Энгуса с Крисом.

— Вы должны спасти Алекса.

Она смотрела на Ивара своими зелёными глазищами:

— Я? Что я могу?

Ивар поспешно подбежал к столу, выдрал клочок бумаги из рукописной версии Летописи и коротко написал Алексу о миссии Криса. Записку он протянул Мае:

— Езжайте за ним. От Нортхеда на юг ведёт одна дорога, потом развилка у разрушенного храма, где высокая сосна. Оттуда дорога заворачивает в обход лесов и болот, а Криса проведут короткой дорогой через лес. Он должен догнать брата, вынудить его вернуться. Ваше дело ждать у развилки и предупредить Алекса, когда он будет возвращаться. Он поверит записке, если увидит мою подпись. Умоляю, помогите ему!

— Я… Скажите, почему король ненавидит Сиверсов? — вдруг спросила Мая.

— Мне нельзя…

— Я знаю, что Рик — потомок Кройдомов, однако он бастард, и король об этом знал с самого начала. Кому он может помешать?

— Я… не знаю.

— Знаешь! — Мая смотрела на Ивара прямо.

— Нет, я не читал тот том…

— Дай мне прочесть.

— Нет! Никому нельзя читать!

— Я должна спасти Алексарха, но пусть погибают Рик и его отец?

Она направилась к выходу. Ивар вдруг ощутил, как сердце замерло, боль разлилась в груди. Он начал задыхаться, захрипел и упал на пол. Мая уставилась на Ивара.

— Ты что? Тебе помочь?

Ивар не мог выдавить ни слова, чувствуя, как боль становится острее, расходится по телу: словно тысячи иголок впились в него одновременно.

— Ивар! — в голосе Маи был страх. Ивар уже понял, что происходит. Всё так, как должно быть. Предательство Холларда Ривенхеда наказано огнём, измена Ивара Краска клятве вызовет не менее страшное наказание.

— Ивар! — голос Маи слышался будто издалека. — Ивар, что мне сделать?

— Спаси Алекса! — прохрипел он с трудом. Мая кивнула, не двигаясь с места. Что сделать, чтобы она ушла?

— Книга, где описано правление Райгарда, вон в той комнате, — Ивар указал на дверь склада. — В жёлтом переплёте. Ноэль Сиверс у палача по имени Тимак, дядя сказал, что займётся им. Спаси Алекса, тогда спасёшь Рика и его отца. — Ивар не слишком в это верил, но пусть она думает, что от жизни Алекса зависят жизни Сиверсов. Пусть Мая хоть так выполнит его просьбу. Самому Ивару уже ничем не помочь.

Она вернулась с книгой в руках, подошла к Истинной Летописи, открыла её и начала читать. Ивар с ужасом ждал, что Летопись отомстит ей, однако Мая спокойно читала строчки. Закончив, она с состраданием посмотрела на Ивара:

— Я обещаю, что сделаю всё, чтобы спасти принца Алексарха. Ты можешь быть спокоен, Ивар.

— Кто ты? — вырвалось у него, несмотря на боль. То, что он увидел, было невероятно. Почему Летопись ей ответила? Боль пронзила грудь, Ивар едва расслышал её слова:

— Я здесь, чтобы занять твоё место. Мой дед — Нистор, сын Назера.

Самайя даже не поняла, как произнесла эти слова: они вырвались неосознанно. В глубине души она знала, что это правда — ещё с тех пор как произнесла клятву на эшафоте. Летопись не только вернула ей свободу, но и память. Кусочки мозаики сложились в одну картинку.

На эшафоте она дала клятву, потом испытала странное чувство: словно какая-то сила накрыла её с головой, отметая страхи и сомнения. В голове заклубились воспоминания, цепляясь одно за другое. Отец — грозный бородатый сероглазый мужчина в грубой рубахе с жилеткой на шнуровке — рассказывает о далёкой стране, где ещё сохранилось волшебство. Вот он вбивает её маленькому брату в голову сканналийские глаголы; она — совсем девчонка — слушает, сидя в углу и забросив куклу. Вот мама мелодичным голосом напевает старинную балладу о Стране Ледяного Тумана и северном ветре, который дует в дни невзгод и опасностей. Мёртвое лицо брата — пожелтевшее, с запавшими глазами и морщинами как у старика. Его звали Хэймас, ему было десять. Другие мужчины приходят, спорят с отцом и дают уже ей бесконечные уроки. Она как наяву видела полки с бесчисленными книгами и узнавала их названия, вспоминала опыты по алхимии, свитки с рунами, астрологические карты, жуткие приборы, посиделки до утра с мрачными гостями, среди которых был Дорин Килмах. А ещё боль и отупение, страх и пустота. Много воспоминаний — от них болела голова и раздваивались мысли.