Стелла Так - Игра с судьбой [litres]

– Что с ним?

– Я… – Я сглотнула и подняла голову. В ушах зажужжало, а потом в глазах будто что-то онемело, и это заставило меня беспокойно заморгать.

– Как давно я здесь? – растерянно спросила я.

– Неделя.

– Нет… я имею в виду, здесь, в этой игре. Я… я не помню, когда я в последний раз думала о доме. Мне кажется, что я здесь уже целую вечность, – сказала я и отвела глаза.

В животе появилось странное ощущение. Я попыталась вспомнить маму, ее смех, прикосновение ее рук и… почему мне так тяжело?

– Насколько я знаю, ты уже почти две недели в игре, – осторожно сказала Изольда.

Потрясенная, я уставилась на нее.

– Дело не только в этом… – Я нахмурилась. – Я почти ничего не помню. Это же ненормально. Надо было позвонить домой. Моя мама, наверное, ужасно беспокоится обо мне.

Выражение лица Изольды смягчилось.

– Успокойся, Элис. Это действие колдовства. Совершенно нормально, что чувство времени здесь, внутри игры, теряется, – заверила она меня. – Проклятие – весьма коварная сволочь. Оно вмешивается во все. Даже в наши головы. Люди, которые не находятся на поле игры, забывают о нас. Проклятие защищает себя. Чем меньше людей помнит о нас, тем меньше их приходит сюда. Я знаю, что это не утешение, но твоя мать, вероятно, и не будет пытаться позвонить тебе.

Я уставилась на нее, чувствуя, как на глаза навернулись слезы.

– Хочешь, я все-таки дам тебе телефон? – предложила она.

Я кивнула, и Изольда достала из кармана своей черной школьной формы смартфон. Дрожащими пальцами я набрала мамин номер.

Я слышала гудки, много гудков. Но в итоге активировалась голосовая почта. Я попробовала снова – и на стационарный телефон, и в участок. Тот же результат. Я уставилась на телефон и почувствовала, как от страха мне стало не хватать воздуха. Что, если она действительно забыла обо мне? Так же, как я недавно успела забыть о ней?

– Ты можешь оставить ей сообщение, а потом попробовать еще раз, – тихо предложила мне Изольда.

Я уставилась на телефон.

– Что это даст? Я имею в виду, что я должна буду ей сказать? – Я сглотнула от подступивших слез. – Что я в ловушке проклятия, которое делает меня живым игровым персонажем? – Грустно рассмеявшись, я вернула ей телефон.

– Ты не одна, Элис, – попыталась утешить меня Изольда и одарила подбадривающей улыбкой. – У тебя ведь есть мы. Мы всегда с тобой. – Улыбка сделалась сияющей.

У меня вырвалось фырканье.

– Не хочу тебя обидеть, Изольда, но вы отравили и похитили меня. Это немного мешает чувству единения.

Ее улыбка исчезла с лица, и мне стало стыдно.

– Это правда, – выдавила она. – Все так. И мне очень жаль. Мы просто не знали другого способа вытащить тебя из Честерфилда. Но мы… – Она прикусила нижнюю губу и взяла себя в руки. – Мы бы не дали тебе погибнуть, – заверила она меня твердо. – Мы блефовали, предполагая, что Честерфилд считает, будто мы позволим тебе умереть, если они не отдадут тебя. Но мы бы никогда этого не допустили. Мы не такие, – прошептала она так тихо, что я едва ее поняла.

Я настороженно уставилась на нее.

– Вы постоянно говорите, что вам нужно было спасти меня из Честерфилда.

– Да, мы должны были это сделать, – серьезно сказала она.

– Но мне там было хорошо, – возразила я. – Я хочу вернуться. Вы не можете запереть меня здесь навсегда.

У нее на лице промелькнуло безнадежное выражение, и она кивнула, почти с сочувствием.

– Нет, не можем. Но я надеюсь, ты дашь нам шанс. Прислушайся к тому, что мы говорим. Ты – Раб и, как мы видели, ты свободна выбрать любую сторону. И, может быть, ты решишь в нашу пользу. – Она подалась вперед и с серьезным выражением лица взяла меня за руки. – Я знаю, ты нам не доверяешь. Я знаю, ты была в Честерфилде и, должно быть, мы произвели на тебя ужасное впечатление. Но уверяю тебя, не все просто черное или белое.

Она рассмеялась собственной шутке и крепче сжала мои пальцы.

– Я не знаю, что они рассказывали тебе о нас в Честерфилде. Но я уверяю тебя – мы не плохие люди. Мы хотим разорвать проклятие, и если нам это все-таки не удастся, то постараемся хотя бы облегчить его в соответствии с нашими представлениями. Мы считаем, что ты можешь помочь нам в этом.

– Винсент говорит, что снять проклятие нельзя. До сих пор это никому не удавалось, – возразила я.

– Это не значит, что мы не справимся только потому, что до сих пор никто не сумел этого сделать.

– И как вы собираетесь действовать? – скептически спросила я.

На ее губах снова растянулась улыбка, будто лампочка в тысячу ватт.

– Ну, у нас есть ты, Элис. Раб.

– Но я почти ничего не умею, – возразила я. – И уж точно не умею разрывать проклятия.

– Это пока. – Она сжала мои пальцы. – Мы поможем выявить все твои способности. Каждый в Сент-Беррингтоне готов поддержать тебя и встать за тебя горой. Это я тебе обещаю.

– Каждый? – недоверчиво спросила я.

– Ну, некоторые… – признала она, пожав плечами. – Как только тебе станет лучше, я познакомлю тебя с черными игроками. Тебе понравятся наши Слоны – Кит и Перо. Они уже хотят с тобой познакомиться. Перышко, например, хоть и маленькая, не крупнее гоблина, но даже Бастион ее боится.

Изольда звонко рассмеялась, показав белоснежные зубы. Она рассказывала мне о других персонажах игры с такой привязанностью к ним, будто хотела заставить меня увидеть нечто человеческое, стоящее за проклятием. В ее глазах пылала убежденность, которую я не хотела ни видеть, ни слышать. Поскольку все эти люди по-прежнему были игровыми фигурами, сделавшими все возможное, чтобы уничтожить Честерфилд. А я принадлежала Честерфилду, принадлежала Винсенту.

Я должна вооружиться против этой доброты Изольды, прежде чем она сможет усыпить мою бдительность. Потому что как бы легко ни было довериться ей и как бы мне ни хотелось это сделать – я не могла ей верить. Все еще ноющий укус на шее напоминал мне об этом.

– Ты… – начала я, и в тот же миг меня прервал громкий стук. С каких это пор ученики Сент-Беррингтона так учтивы, что стучат в дверь, а не просто врываются в комнату?

Я удивленно моргнула, когда в помещении появился Бастион. Его волосы светились яркой бирюзой – явно недавно обновленный цвет.

– Привет, Иззи. Вот книга, которую ты хотела, – проворчал он. По его лицу было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.

Он избегал смотреть в мою сторону, и вместо этого изучал штукатурку в углу комнаты. Но при этом выглядел славным.

Изольда прищурилась, отпустила мою руку и встала, уперев ему в грудь острый указательный палец. Хотя это не могло причинить ему боль, он съежился.

– Ты не хочешь еще что-нибудь сказать Элис? – обвиняюще спросила она.

Мускулы на шее Бастиона напряглись.