Стелла Так - Игра с судьбой [litres]

– Нет. Я пойду туда. Мне все равно, что вы, придурки, говорите. Я не позволю вам держать ее там.

Снова меня разбудил голос. Несмотря на все старания, просыпалась я очень медленно. Глаза будто слиплись, затылок болел, и я чувствовала лихорадочный жар.

Изольда стояла в комнате, держа в руках поднос с едой, и сердито смотрела на кого-то через плечо.

– Я больше не хочу слышать ни слова, – пробормотала она, пинком ноги закрывая за собой дверь.

Звук захлопнувшейся двери чуть не разорвал мне барабанные перепонки. Я застонала, и когда Изольда взглянула на меня, ее лицо с тонкими чертами приняло озабоченное выражение. Между ее бровями образовалась морщинка, когда она осторожно подошла к моей кровати.

– Элис. Ты проснулась?

– Х-х… – только и смогла прохрипеть я, чувствуя, как мой голос отдается в черепе, точно удар гонга.

– Я принесла тебе еду. И прежде всего, ты должна попить, дорогая. Джексон, правда, поставил меня в известность, что ты объявила голодовку, но так не пойдет… Скажи, у тебя лихорадка? – прервала она себя. Девушка со стуком поставила поднос, и в следующее мгновение я почувствовала прохладную изящную руку на своем липком лбу.

– О нет, нет, нет! Я надеялась, что яд не оставит таких серьезных побочных эффектов. Черт, почему никто этого не заметил? – в ужасе воскликнула Изольда.

– Побочные эффекты? – вяло спросила я.

Изольда поморщилась, и ее чудесно прохладная рука снова исчезла.

– Прости. О боже, твои руки все еще связаны?

Я даже не успела кивнуть, но Изольда и без этого уже собиралась снять ленту с моих опухших запястий. Послышался звук рвущегося скотча, и через секунду горячая кровь устремилась в мои конечности. Я не смогла подавить возглас боли.

Изольда резко втянула воздух.

– Мне так жаль, Элис! Ты должна думать о нас самое худшее, и это будет справедливо. Ты можешь сесть? – тихо спросила она.

Я тихо покачала головой. Изольда поддержала меня, и я медленно, очень медленно поднялась. Даже в лихорадке я почувствовала удивление, что она… так добра ко мне. Дрожа всем телом, я прислонила голову к приятно холодящей стене позади себя. – Вот и хорошо, – нежно похвалила меня Изольда, убирая с моего лба немытые, потные волосы.

– Сделай мне одолжение и выпей это.

Она сунула мне под нос чашку теплого чая. Я слишком устала, чтобы протестовать, и послушно глотнула.

– Я сейчас сделаю тебе еще, – заверила меня Изольда и опять коснулась моего пылающего лба.

– Наверное, в твоем теле все еще есть остатки яда. Мне так жаль. – Она виновато посмотрела на меня большими темными глазами. Глазами, которые казались слишком большими для ее узкого лица. Ее голос зазвучал глухо и искаженно, и пространство вокруг меня начало вращаться.

– Прости. Нам пришлось устроить небольшое театральное представление, чтобы вытащить тебя из Честерфилда. Джексон сказал, ты отклонила его предложение перейти к нам добровольно. Я знаю, ты не хочешь быть здесь, но надеюсь, что ты сможешь простить нас, как только устроенное Винсентом промывание мозгов ослабнет, и ты увидишь все яснее, – сказала она, сунув мне под нос немного еды.

Между тем, я больше не чувствовала голода, но Изольда предлагала мне сэндвич, пока я не проглотила несколько кусочков. Комната опрокинулась, и мой желудок судорожно сжался.

– Дыши, Элис. Попробуй удержать в себе еду, все в порядке.

Когда я начала терять контакт с внешним миром, мне казалось, что я чувствую руки Изольды, утешающе гладящие меня по спине, снова и снова. Было ощущение, что я лечу в пропасть. Глубже и глубже, в то время как голос Изольды сопровождал меня, точно эхо.

– Отдохни. Я принесу тебе приличные постельные принадлежности и сменную одежду, хорошо?

Я не была уверена, что ответила, и темнота вокруг меня расширилась, увлекая за собой.

Мне казалось, что я закрыла глаза всего несколько секунд назад, когда меня разбудил раздражающий запах. Я с трудом разлепила тяжелые веки. Комната очень медленно принимала какие-то размытые очертания. Я моргнула.

Было светло? Я заметила дрожащий огонек рядом с собой и обнаружила свечу, от которой исходил этот странный запах – прогорклый, как несвежий жир. Я шмыгнула носом.

Когда, черт возьми, я зажгла свечу? Я пошевелилась и застыла, поскольку поняла, что лежала не в постели, а на бордовом ковре.

– Что за?.. – В панике я села и огляделась. Где я находилась? Это не моя комната .

Высокие окна окаймляли незнакомую комнату, тяжелые шторы были задернуты. В большом открытом камине потрескивал огонь, а вокруг него стояли старомодные диваны и маленькие изящные столики. Над камином висела картина в натуральную величину. Я знала, кто с нее смотрит: Мадлен Сент-Беррингтон. Я опять вижу этот сон? Мой взгляд метнулся к креслу перед камином, но на этот раз в нем никто не сидел. Вместо этого послышался грохот. Я обернулась.

За грохотом последовал треск, и передо мной распахнулась дверь. Она так сильно ударилась о стену, что задрожало оконное стекло.

Чарльз Честерфилд тяжело упал на пол, прямо у моих ног. Но он, похоже, не видел меня.

– Нет, Огастус, оставь его в покое, – в комнате прозвучал женский голос.

Чарльз Честерфилд закашлялся и со стоном перевернулся на спину. Лицо его исказилось от боли, из уголка рта стекала кровь.

– Заткни свой лживый рот, – рыкнул мужской голос.

Когда я в панике отпрянула, в помещение ворвался высокий рослый мужчина. Его я тоже сразу узнала: Огастус Честерфилд.

У меня по спине пробежал холодок, когда я увидела, что он схватил Мадлен Сент-Беррингтон за волосы. На этот раз она выглядела более худой и изможденной, хотя возможно, этот эффект призрачности подчеркивала белая ночная рубашка, обвивавшая ее ноги.

Мадлен в исступлении схватила Огастуса за руку, и только услышав щелчок, я заметила, что в другой руке он держит длинный старинный пистолет. Большой ствол его был нацелен на брата, который с хрипом хватал ртом воздух.

– Я ненавижу тебя, Чарльз! – орал Огастус.

Мадлен всхлипнула и выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок. Слезы градом бежали у нее по щекам, пропитывая старомодное ночное одеяние.

– Скажи мне, где ребенок, – прорычал Огастус. Он слегка покачивался, и даже с расстояния я почувствовала отвратительный запах алкоголя.

Чарльз кашлянул. Когда он улыбнулся, на его зубах показалась кровь.

– В безопасности, – прохрипел он. – Ты можешь убить меня, но нашего ребенка ты никогда не получишь. Ты будешь гореть в аду за то, что сделал!

Огастус издал лающий смешок, а его пальцы крепче сомкнулись вокруг рукоятки пистолета.