Эль Косимано - Хаос времён года [litres]

Северный входной портал мне знаком, и как только я окажусь внутри, Зимнее крыло само выведет меня к старому кабинету Лайона.

Вытираю лицо рукавом, но без толку – куртка насквозь мокрая. Знакомый влажный холод пробирает до костей, угнетая не только тело, но и дух, и я с тоской вспоминаю наш дом в Куэрнаваке. И Флёр.

Достаю из кармана сотовый телефон. Пока Кай болтает с водителем, я использую оставшиеся проценты заряда аккумулятора, чтобы проверить сообщения. Последнее голосовое послание пришло несколько часов назад, сразу после того как мы взошли на борт самолета.

– Джек, это Эмбер. Я пыталась связаться с тобой. Мы нашли Поппи. Она на пути в Лондон. Пожалуйста, не делай глупостей, дождись, пока мы туда доберемся. Позвони мне, когда получишь это сообщение.

Пытаюсь связаться с каждым из них, но мои звонки сразу переключаются на голосовую почту, а затем аккумулятор окончательно садится.

Как только мы выезжаем из аэропорта, Кай откидывает мокрый капюшон, срывает с головы парик и засовывает его в рюкзак, небрежно цепляя молнией за длинную розовую прядь. При виде этого у меня перед глазами мелькают мысленные образы, от которых сводит живот. До Обсерватории почти час езды, а еще нужно придумать, как проникнуть внутрь незамеченными.

Кай смотрит прямо перед собой, и в темноте невозможно угадать, о чем она думает. Не знаю, чего она ожидает от прохождения через портал, но, насколько я понимаю, как только мы доберемся до Зимнего крыла, она будет предоставлена самой себе.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на промелькнувший мимо знак.

– Эй, – окликаю я водителя, стуча по перегородке, когда он сворачивает в сторону Пекхэма. – Куда мы едем? Это дорога не в Гринвич-парк.

Водитель бросает взгляд на Кай в зеркале заднего вида.

– Сначала мы сделаем остановку, – говорит она.

– У нас нет времени на остановки.

Она понижает голос.

– Ты можешь сколько угодно считать, что все продумал и предусмотрел, Ланселот, но я-то знаю, что нас там ждет, поэтому не собираюсь возвращаться без оружия. И тебе не советую.

Яркие уличные фонари освещают ее лицо, когда мы приближаемся к той части города, в которую ночью я не рискнул бы соваться.

Водитель сворачивает в узкий переулок, и такси резко останавливается перед закрытой стальной дверью. Кажется, самим своим видом это место предупреждает, чтобы туда не совались. Я даже не знаю, где мы находимся, но решетки безопасности, закрывающие дверь, и разбитые лампочки над ней говорят красноречивее слов.

– Сейчас три часа ночи. Заведение, очевидно, закрыто. Нам следует просто…

Кай передает водителю пачку купюр через перегородку, закидывает рюкзак на плечо и выходит. Водитель смотрит на меня в зеркало, ожидая, что я сделаю то же самое, и мне не остается ничего другого, кроме как, бормоча ругательства, схватить сумку и последовать за Кай.

Я озираюсь на переулок, когда Кай склоняется к звонку. В двери открывается окошко, сквозь которое выглядывает чей-то глаз: темный зрачок оценивающе смотрит сначала на Кай, затем на меня, и окошко снова захлопывается.

Кай хватается за прутья и принимается их яростно трясти.

– Ну же, Огги! Открой эту чертову дверь!

Скрипит засов, и дверь распахивается. В слабом свете мелькают седые бакенбарды мужчины, когда он дергает подбородком в мою сторону через решетку.

– Этот тут нежеланный гость.

– Отлично, я и сам так думаю. – Я тяну Кай за рукав. – Пошли давай!

Кай стряхивает мою руку.

– Мне просто нужно кое-что взять, Огги. Мы не будем тебе мешать, правда. Знакомьтесь: Огастес Пул – Джек Соммерс, – представляет нас друг другу Кай, как будто хозяин только что не велел мне отвалить. – Джек, Огги – мой добрый друг.

Имя Огастеса Пула говорит все, что мне нужно о нем знать. Он не Лето – по крайней мере, больше не Лето, – но, вероятно, когда-то, давным-давно, был чьим-то Куратором, если судить по морщинам вокруг глаз и серебру в волосах. Сковавшее меня напряжение частично отпускает. Непохоже, чтобы он представлял угрозу.

Ворча себе под нос, Огги отпирает дверь и пропускает нас внутрь. Мы следуем за ним по темному коридору в какой-то магазин, где посреди комнаты стоят две треснувшие стеклянные витрины, а у покрытых плесенью стен кучей навалены коробки и прочий хлам. Единственная лампочка под потолком раскачивается, рассыпая вокруг мешающие сосредоточиться мельтешащие тени.

Огги усаживается на табурет и опирается локтем о витрину, а я замечаю огромную черную муху, ползающую по пятну на его рубашке.

– Я же предупреждал, что тебе небезопасно сюда возвращаться, девочка.

– У меня нет выбора. Там внизу моя сестра, Огги. Я не могу ее бросить.

Он качает головой.

– Что бы ты ни планировала, это самоубийство. – Муха взлетает в воздух и начинает кружить надо мной. Я отмахиваюсь от нее, но она упорно возвращается. – Здесь были еще землетрясения, – сообщает Огги.

– Серьезные? – уточняет Кай.

– В основном подземные толчки. Но я не могу ни с кем связаться в Летнем крыле. Должно быть, электричество отключили. Обсерватория самоуничтожится, и тебе не захочется находиться рядом, когда это произойдет, уж поверь мне. Этот парень, Лаускс, понятия не имеет о том, что натворил…

Я поворачиваюсь, чтобы прихлопнуть муху, когда она снова с жужжанием проносится мимо меня, но рука Огги взлетает вверх и сжимает мое запястье.

– Не делай этого.

Его хватка крепка, в глазах застыло убийственное выражение. Муха еще раз облетает вокруг меня и садится на плечо Огги. Только тогда я, наконец, понимаю, кто это – или, точнее, кем она была в прошлом. Летом. Возможно, в мухе заключена магия самого Огги.

Когда он отпускает меня, я поднимаю руки вверх, чтобы показать, что не замышляю вреда.

– Прости, сразу не догадался.

Кай трогает его за рукав, привлекая внимание.

– Нам нужно всего несколько вещей, – говорит она, указывая на стопку коробок позади него. – И тогда мы уйдем.

Огги встает со стула и отступает за витрины, отодвигая груду картонок, чтобы открыть панель в стене. Она ведет на темную лестницу. Жестом веля нам следовать за ним, Огги начинает спускаться. Я наклоняю голову, чувствуя, как деревянные ступеньки скрипят под моим весом, а низкий потолок почти задевает голову, когда мы входим в подвал. Комната тускло освещена лампами, вдоль стен выстроились стеллажи с деревянными полками. Похоже на арсенал подготовки к судному дню: все поверхности загромождены примитивным оружием.

Кай снимает гладкий черный изогнутый лук с вешалки на дальней стене и ощупывает его, осматривая при свете. Я замираю, когда она оттягивает тетиву, настолько сосредоточенная, что кажется, забыла о моем присутствии. Наши взгляды встречаются над нацеленной на меня воображаемой стрелой, и Кай густо краснеет.