Эль Косимано - Хаос времён года [litres]

– Прекрати издеваться надо мной и скажи, наконец, как управлять этим чертовым…

Растение шевелится в горшке.

Я поворачиваюсь на звук и замираю, когда взгляд Флёр становится отсутствующим. Никаких видений. Никаких воспоминаний. Только темная пустота радужек, как будто разум покинул тело, переместившись куда-то еще. Я гашу пламя.

Растение просыпается и потягивается. Похожий на гибкую лозу стебель скользит ко мне и дотрагивается до моей свободной руки, когда я опускаю ее. Я не двигаюсь, и он ползет по моему запястью, медленно обвиваясь вокруг него, сантиметр за сантиметром перетаскивая горшок по столу. Ничего подобного я никогда прежде не видел. Кроме, разве что, видеозаписи того впечатляющего землетрясения, которое Флёр спровоцировала в Текате, – или того, как она приказала целой кедровой роще уничтожить Майкла. Однако сейчас, наблюдая за приближающимся ко мне горшком, я чувствую поднимающуюся по шее дрожь и крепче сжимаю руку Флёр.

Лоза поднимается выше, извиваясь мелкими хищными движениями и подтаскивая за собой горшок.

– Это Epipremnum aureum , – поясняет Флёр, когда растение опоясывает мое предплечье, – более известный как плющ дьявола. Его практически невозможно уничтожить. – Ее пустой взгляд скользит к моему горлу, а растение тем временем обвивается вокруг сгиба моего локтя. – Его листья в форме сердца остаются зелеными, вырастая до удивительной длины, даже когда оно содержится в темноте. Этот вид карабкается, цепляясь за разные поверхности, – продолжает она. – Известны случаи, когда плющ заполонял собой лесную подстилку целиком, удушая всю экосистему. А его листья только кажутся безобидными, но это обман: на самом деле они смертельно опасны для более слабых видов. Так что, – добавляет Флёр с угрожающей улыбкой, – ему не нужно, чтобы ты им командовал . Оно вполне способно повесить тебя, задушить или вызвать тошноту, как с твоего согласия и при твоем участии, так и без него.

Горшок оказался уже на краю стола. Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как он опрокинулся и, ударившись об пол, разбился, рассыпав землю на ковер. Корни растения упрямо свисают с моей руки. Усиливая хватку, оно подтягивается по моему плечу, оказываясь в опасной близости от горла.

Когда в попытке отбиться от лозы я отпускаю Флёр, прядь ее волос зацепляется за мои наручные часы, и розовый локон отрывается, заставляя ее вскрикнуть.

Освободившись от плюща, я бросаю его вместе с корнями на стол.

– Твое дурацкое представление отняло у нас уйму времени. У меня здесь больше нет растений. Теперь придется послать Ликсу в галерею за другим.

– Другое не понадобится.

С раздраженным вздохом Флёр опускается на колени, собирая землю в треснувший горшок.

– Что ты делаешь?

– Исправляю урон.

– Тут уже нечего исправлять. Растение мертво.

– Оно не мертво, – огрызается она, осторожно опуская обвисшую лозу обратно в землю. – Если бы ты мог это почувствовать, то не болтал бы сейчас глупости.

– Ты продолжаешь говорить так, будто я знаю, что все это значит!

– Дело в сочувствии, Дуг! – Она вскакивает на ноги, и ее голос взлетает на несколько октав. – Основная человеческая способность – разделять чужие чувства! Но очевидно, это ниже твоего достоинства, поскольку ты слишком занят игрой в бога и отречением от собственной человечности!

– Ни во что я не играю !

– Разве? Так докажи это! – Она указывает на разбитый горшок, с вызовом вздергивая подбородок. – Почини что-нибудь.

Я встаю с дивана, борясь с желанием придушить ее.

– Если бы я мог это сделать, мы не вели бы этот разговор.

– А ведь ты можешь, – говорит она, тыча пальцем мне в грудь. – Гея наделила тебя такой силой, когда сделала Стражем. Умение сокрыто внутри тебя вне зависимости от того, пользуешься ты им или нет.

– Оно не желает со мной сотрудничать, это умение!

Отвернувшись от Флёр, я ухожу в другой конец комнаты, испытывая отвращение к вспышке любопытства в ее глазах. Массируя грудь, взорвавшуюся болью в том месте, куда она ткнула меня пальцем, я достаю из кармана телефон, чтобы позвонить Ликсу.

– Даже если ты распорядишься доставить в эту комнату тысячу растений, итог будет один: ты лишь убьешь их все, – раздраженно говорит Флёр. – Ты никогда не научишься управлять магией таким образом. Природа магии земли созидательна, а не разрушительна. Это не то же самое, что огонь. Она реагирует не так, как вода или ветер. Постижение магии земли ничем не напоминает сражение.

С силой втянув носом воздух, Флёр смотрит на разбитый горшок и опускает руки вдоль тела. В ее глазах снова появляется уже знакомый мне отрешенный взгляд, и они медленно закрываются.

В комнате потрескивает магия. Я опускаю телефон и осторожно возвращаюсь на диван, видя, что плющ начинает шевелиться. Флёр ахает. От боли и сосредоточенности у нее щиплет глаза, а растение тем временем выпрямляется в черепках, зарывается корнями в почву. На его стебле появляются крошечные шишечки, из которых разворачиваются яркие новые листья, переваливающиеся через край горшка. Я хватаю Флёр за руку, видя, что стебли снова ползут ко мне.

– Довольно.

Плющ замирает, а Флёр с трудом разлепляет отяжелевшие веки и опускается на диван, опустошенная и потрясенная. Ее рука выскальзывает из моей хватки.

– Зачем ты это сделала? Растение выдернули из горшка. Я порвал его стебель, когда освобождался из его хватки. К чему прикладывать усилия, пытаясь исправить подобное?

Флёр встряхивает руками и массирует их, чтобы избавиться от призрачной боли в мышцах.

– Ты не можешь что-то исправить, не признав сначала, что оно сломано. Прежде чем научишься исцелять боль, ты должен быть готов почувствовать ее, будь то твоя собственная или чья-то еще. – При виде непонимающего выражения моего лица она поднимает бровь. – Сила Геи основывалась на конфликтах и доминировании. Ее сила коренилась в синергии… то есть во взаимодействии . Именно так она достигала равновесия. Пока ты это не осознаешь, ее магия не будет работать на тебя.

Флёр переводит взгляд мне на грудь, которую я, оказывается, все это время неосознанно потирал, и я поспешно опускаю руку.

– Боль, которую ты чувствуешь…

– Мне не больно, – огрызаюсь я.

– Я сталкивалась с этим раньше. Это случилось с Лайоном. – При упоминании имени Лайона я сжимаю руки в кулаки, но Флёр настойчиво продолжает: – После того как он забрал силу Майкла, то схватился за грудь так же, как ты сейчас. Гея объяснила, что магия Времен года несовместима с магией Времени. Их сущности слишком различны. Поэтому ей пришлось забрать у Лайона его зимнюю магию: он не мог иметь одновременно и то, и другое. В конце концов, они убили бы его.