Алина Углицкая - Аферистка по призванию. Книга II

Князь зашипел, протягивая когтистые конечности к профессору. Затем опомнился — огляделся, натыкаясь на хмурые тролльи морды, и растворился в воздухе.

Алхимик остался за столом в одиночестве. Через минуту к нему подошел зеленый официант весьма брутальной наружности и басом шепнул:

— Все сделал, как вы сказали, господин.

Марсель опустил монету в протянутую ладонь.

Понятливый молодчик кивнул и пропал, прихватив со стола бокал с остатками эльфийской воды. А невероятно довольный алхимик вернулся к трапезе.

Зелье, которым он планировал выкупить жизнь любимой, прошло испытание. Пора передать его визирю Расхана Четвертого в обмен на помилование для Селесты.

А ещё он заронил в сопернике зерно сомнения и убедился, что Селеста не любит Алистера. За это следовало съесть хороший кусок запеченного мяса и побыстрее приготовить еще одну порцию эликсира!

В родовой замок вампир ворвался, как в покоренную крепость. Влетел, вышибая витражные стекла каминного зала, бестолковой летучей мышью пометался под потолком и, наконец, с пронзительным криком приземлился на стол, где вернул себе человеческий облик.

Ализьена, ощутив возвращение Повелителя, немедля прибежала с докладом:

— Ваша светлость! Госпожа не выходит из спальни!

Алистер скрипнул зубами. Бурного кипения Селесты хватило на два дня. За это время она успела запугать низших вампиров и призраков, начать перестановку в некоторых помещениях и ремонт. А потом, видимо, осознала, что ее попытки запугать самого князя Ночи бесполезны.

Горькие слезы девушки целую ночь держали вампира в отдалении, а утром третьего дня она отказалась вставать с постели.

Сначала Ализьена решила, что это просто каприз. Принесла в комнату ночной горшок и таз для умывания, подала завтрак, но гостья-пленница отказалась от еды, не стала менять сорочку, лишь глубже забилась в подушки и задремала, болезненно вскидываясь на каждый звук и иногда тихо плача.

— Совсем не выходит? И с постели не встает? — Алистер в гневе почти шипел.

Ализьена попятилась, но подтвердила:

— Не встает, милорд! И есть отказывается.

— Бери свою мать и ступай к моей невесте. Одеть, накормить и усадить в кресло. Я приду через час! — прорычал Высший.

Перепуганная горничная пулей вылетела из дверей и со всех ног бросилась выполнять приказ хозяина.

Когда Алистер, немного успокоившись, заглянул в спальню девушки, его встретила вязкая ватная тишина.

Селеста, одетая в алое платье из мягкой ткани, сидела в кресле с высокой спинкой и смотрела в окно. Перед ней на столе остывал красивый чайный прибор, в пиалках и вазочках блестели мед, тростниковый сахар, варенье и вошедший в моду мармелад. Рядом стояла сухарница, полная булочек, печенья и сладких сухариков — в общем всего того, что вызывает желание ухватить кусочек и сунуть в рот просто так, для удовольствия. Однако бледная рука девушки безвольно лежала на подлокотнике, сбившееся черное кружево обрамляло слабую кисть, словно лепестки — сердцевину цветка.

Алистер бесшумно подошел к Селесте и встал рядом. Девушка не шелохнулась. Она безо всякого выражения смотрела на скалы и редкие гребни кривых сосен. Равнодушно скользила взглядом по величественным белым облакам, развалинам старой башни и вычурным краям новых построек. Казалось, пленница безмятежно любуется видом, но вампир видел и чувствовал — ее здесь нет.

— Селеста, — тихо позвал он, присаживаясь в соседнее кресло.

Ализьена тут же подала ему кубок с эльфийской водой и, повинуясь движению руки, удалилась.

Девушка неохотно оторвалась от созерцания пейзажа за окном и перевела взгляд на вампира:

— Князь.

— Почему вы не едите? — Алистер все еще был вежлив.

— Не хочется, — тем же ровным, безжизненным голосом отозвалась его невольная невеста.

— Но так же нельзя. Селеста! Ваше тело нуждается в пище! Позже, когда вы пройдете все обряды, и я напою вас своей кровью, вы сможете обходиться только эльфийской водой или магией, но и то — не сразу. А сейчас вам нужны силы!

Девушка равнодушно покачала головой и вновь уставилась на горизонт. Князь решил попробовать пробудить в ней интерес к ее собственным задумкам:

— Вы же затеяли такой грандиозный ремонт. Мои подданные ждут ваших распоряжений!

Селеста лишь покачала головой, и вампир не выдержал — сорвался в ее присутствии. Вскочил, отшвырнул тяжелое резное кресло, схватил девушку за руки и как репку выдернул из кресла:

— Очнитесь. Селеста! Очнитесь. Что с вами произошло? Почему вы вдруг утратили радость жизни? Да у вас даже запах изменился. Теперь от вас пахнет болезнью!

Она отвернулась от него, едва заметно пожав плечами:

— Со мной все в порядке, лорд Алистер, не понимаю, почему вы так сердитесь.

— Потому что вы не та прекрасная Селеста, которая вошла в мой дом и запугала фамильных призраков. Где яркая, дерзкая девушка, в которую я влюбился? Вы тень себя прежней! Я не понимаю, что вам не нравится? Что мне сделать, чтобы вы стали прежней?!

— Разве вас это волнует? По-настоящему? — Селеста даже не рассердилась. Просто посмотрела на князя, как на бестолкового ребенка, которому приходиться все объяснять несколько раз. — Вы придумали себе, что именно я должна стать вашей женой, потому что я человек. Но я не человек — я метаморф. Тогда вы придумали, что я влюблюсь в вас, позабыв о том чувстве, которое уже созрело в моей груди. Но в темноте корни растут вглубь, и мои чувства становятся лишь сильнее. А теперь вы решили, что вам не нравится то, что вы придумали. Что всесильный князь вампиров делает с надоевшими игрушками? Ломает? Или выбрасывает?

Она отвернулась и вновь уставилась в окно. Алистер отступил. Если бы девушка взвилась, загорелась огнем, пусть и ненависти — он бы поддержал и раздул это пламя. Ему ли не знать, как порой из ненависти вырастает любовь? Но Селеста не горела — она затухала. И его усилия не могли раздуть ее пламя.

В отчаянии, Алистер вновь дернул девушку на себя, сжал в объятиях, приник губами к ее губам, ожидая реакции. Но она не сопротивлялась, не отвечала, просто лежала тряпичной куклой в его руках, равнодушная и холодная. Смотрела неподвижным стеклянным взглядом и пережидала момент его ярости.

На миг ему показалось, что он целует губы умертвия.

Не выдержав, Алистер зарычал и оттолкнул ее от себя. Селеста безвольно упала на пол. Свернулась, подтянув колени к груди, и замерла, не пытаясь поправить беспорядок в прическе и одежде.

Невнятно выругавшись, князь вышел. Наткнулся в коридоре на Ализьену и ее мать, коротко рявкнул:

— Кормить с ложечки, развлекать и оберегать. Не давать днем лежать ни минуты. Я скоро вернусь!