Сильвия Лайм - Каури рыцаря Мрака

Дайрен глубоко вздохнул. Я чувствовала, что мое мрачное настроение каким-то образом передалось и ему. А может, все происходило в точности наоборот. И это я впитывала его эмоции, как губка. А он сжимал мою руку, глядя в потолок, и размышлял о чем-то, сжимая челюсти.

Хотела бы я успокоить его, расправить тонкую морщинку, пролегшую между бровей. Коснуться губ. Мягко, без того эротизма, что сжигал нас обоих, стоило оказаться рядом. Но вряд ли это что-то изменило бы.

– Знаешь, – вдруг проговорил он, и голос был под стать моим мрачным мыслям. – Наверно, если бы я был человеком, тогда то, что творится у меня внутри, можно было бы назвать любовью. Я мог бы любить тебя.

Все внутри меня замерло. Словно в огромном бушующем океане вдруг случился штиль. Не тот, от которого спокойная гладь красиво сверкает на солнце и радует глаз. А тот, от которого корабли навсегда застревают среди голодной пустыни воды.

– Разве ты не человек? – спросила тихо, тоже не глядя в глаза. Только наши с Дайреном кисти со сплетенными намертво пальцами сжимали друг друга, будто в последний раз.

– Нет, – покачал головой он и медленно моргнул. Отклонил голову, демонстрируя черные линии татуировки на шее. – Вот это убивает во мне человека. С каждым днем все сильнее.

Я вздрогнула. Почему-то сейчас тонкие черты скорпиона показались мне как никогда прежде хищными. Заостренный хвост, опасно натуралистичное жало.

– Я мог бы любить тебя, – продолжал он, – но сейчас я чувствую только помешательство. И пустоту. Я знаю, что уже не смогу без тебя. Не хочу представлять свою жизнь иной. Той, какой она была прежде. Ты сделала из меня что-то новое и обязана за это расплачиваться. Я не хочу даже думать о том, чтобы лишиться тебя. Ты – мое безумие. Моя личная тьма.

Дышать стало трудно. В глазах защипало. Я сжала его ладонь сильнее и выдохнула тихо:

– Я не тьма, рыцарь. Я – фея.

– Пусть, мне плевать, кто ты. Лишь бы ты была моей.

Он резко развернулся, нависнув надо мной тяжелой скалой, закрывающей солнце. А может, он сам был моим солнцем. Черным солнцем в мире фурий.

А затем наклонился и поцеловал. Властно, дико, собственнически. Почти болезненно сильно проникая в мой рот. Будто пытался окончательно доказать что-то.

Мы занимались любовью до самого заката. А потом и ночью тоже. Дайрен словно сошел с ума, и я вместе с ним. Будто страх расстаться раз и навсегда вскрыл нам обоим вены, снял кожу, заставляя чувствовать и желать друг друга болезненно сильно. Я выгибалась в его руках, стонала и просила еще. Не могла остановиться и не хотела.

А Дайрен не выпускал меня. Снова и снова ласкал, доводил до умопомрачения, до почти болезненного экстаза. И сам тонул в этом безумии, впиваясь зубами в мою шею, с глухим рычанием кончая подо мной, на мне, захлебываясь дыханием, вздрагивая, снова и снова продолжая двигаться.

Это помешательство оказалось самым сладким в моей жизни. И его было слишком много во мне. Слишком много, но все еще недостаточно.

Только к концу этой ночи я стала понимать: просто мы оба до боли, до крика сквозь черное отчаяние хотели насытиться друг другом. Потому что оба понимали: у нас просто нет общего будущего.

Едва утро забрезжило первыми лучами, я проснулась. Дайрен еще крепко спал, но сегодня меня это мало волновало. Я неторопливо оделась, привела себя в порядок и даже попросила служанку принести завтрак на двоих. Когда все было готово, я съела яичницу, выпила сок с булочкой и села на кровать рядом со спящим мужчиной.

Он так ослепительно красив во сне. Брови не привычно сдвинуты, а спокойно расслаблены. Полные губы кажутся мягче, чем обычно.

Я провела рукой по его волосам, не стараясь быть особенно осторожной. Рыцарь дернулся во сне и медленно открыл глаза. В голубых радужках за сонным маревом что-то опасно блеснуло.

– Какого мрака ты будешь меня в такую рань, феечка? – прорычал он. – Я тебя точно отшлепаю, как только приду в себя.

Улыбка сама растянула губы. Я провела рукой вниз, поглаживая его щеку с легкой щетиной. Опустилась к шее, обводя пальцами скорпиона.

– Сколько тебе было лет, когда поставили эту печать? Ты помнишь тот день?

Мужчина удивленно посмотрел на меня.

Моя рука скользнула ему на грудь прямо к маленькому твердому соску. Пальцы очертили круг и сжались.

Дайрен медленно выдохнул и взглянул на меня безо всякого сна. Голубые кристаллы поблескивали темным огнем где-то в самой глубине.

– Мне было четыре года, Арилейна, – проговорил он, и я вздрогнула, осознав, что его жизнь изменилась в том же возрасте, что и моя. – Меня забрали у родителей, и уже вечером в Сумеречном крыле Элеандора создала печать.

– Элеандора? – выдохнула я, не задавая других вопросов. И Дайрен молча кивнул.

– А на что ты пошел бы, чтобы скорпион навсегда исчез с твоей кожи? – сам собой сорвался с губ вопрос.

– На многое, Ари. На многое. Но, похоже, это невозможно.

– А ты не боишься, что, если бы у тебя получилось, царица была бы в ярости? – продолжала расспрос я.

– Мне плевать. Как человек я вряд ли окажусь ей нужен.

– Понятно, – выдохнула в ответ. Пора было переходить к делу. – Дайрен, – начала я, и мужчина нахмурился. Словно чувствовал меня без слов.

– Какого мрака ты собралась делать, феечка? – резко спросил он, схватив меня за запястье.

– Дайрен, – повторила я, глядя, как сильно он сжимает мою руку. – Так не может продолжаться долго. Ты знаешь, что я должна спасти своего брата. Или умереть рядом с ним. Мы – последние. И для меня нет другой дороги.

– Что за чушь ты несешь? – зарычал он и резко сел в постели.

Я пододвинула ему поднос с едой, наивно рассчитывая немного отвлечь.

Дайрен отбросил его, даже не взглянув, как сок расплескался по ковру, а тарелки разбились. Обхватил мое лицо обеими ладонями и медленно повторил:

– Я спросил, что за чушь ты несешь? Что еще за ерунда засела в твоей маленькой глупой фейской головке?!

– Это не ерунда, Дайрен. Как ты представляешь нашу жизнь? – спросила и резко сжала зубы, чувствуя, что закипаю. – Может, поженимся, обзаведемся детишками? Поголовно мальчиками, которые будут от рождения и рыцарями мрака, и феями по крови. Поселимся возле Сумеречного крыла, поближе к царице. Она ведь не отпустит тебя, так? Своего верного слугу и любовника. Но это ничего. Я буду ждать тебя после нее, встречать с распростертыми объятиями и всегда улыбаться. До тех пор, пока о нас не узнают. И не убьют и меня, и всех наших распрекрасных наполовину фейских детишек!

Под конец речи я резко встала с постели и подошла к окну. Дайрен напряженно молчал. Молчал, потому что знал, что я права.

– Все может быть совсем не так, – проговорил он после тяжелой паузы. Но я была уверена, что ничего хорошего он не скажет. Не предложит альтернативы, которая бы всех устроила. Ее просто нет. Кто-то в этой истории рано или поздно умрет.