Юрий Силоч - Постмортем

— Этого более чем достаточно, — просиял старик и слегка поклонился. — Благодарю.

Обратно ехали с куда большим комфортом благодаря Жози, которая отобрала карету у гвардейцев. Громилы заметно затосковали, когда поняли, что им придётся ехать в тесном белом недоразумении, но спорить не решились и кое-как затолкались внутрь.

В гвардейском экипаже было явно просторнее, и ради этого можно было потерпеть бьющие в нос запахи нестираных носков и дешёвого одеколона.

Вильгельм с Кассианом опять углубились в споры и выяснения, кто кому больше должен. Жози, расстроенная тем, что быстро оживить армию не получится, сидела молча и сосредоточенно о чём-то думала.

— А что, если использовать не… Сколько там? Дюжину дюжин чародеев, а меньше? — интересовался министр.

— Машина не сработает, — терпеливо объяснял ректор. — Верней, сработает, но энергии не хватит, и мертвецы могут либо не восстать, либо восстать, но не того качества.

— В смысле, не того качества?

— Слабые, медленные, разваливающиеся на ходу.

— Хм-м… — задумался Вильгельм. — А если…

— Нет, мы не можем оживить меньшее количество солдат, — лицо Кассиана было непроницаемо. — Машина так не работает.

Очередная догадка исказила лицо министра и придала ему чрезвычайно хитрое выражение:

— Но можно ведь!..

— Нет, — отрезал ректор. — Мертвецов нельзя доставать из ячеек и оживлять каждого по-отдельности. Всё не так просто, господин первый министр, ячейки и саркофаги — это не просто куски камня, но ещё и чары, и медные контуры, по которым течёт энергия, и ртутные…

— Ладно-ладно! — раздражённо проворчал Вильгельм. — Я просто пытаюсь найти выход.

— Вы можете дать Ковенанту денег, — заметил Кассиан. — И тогда у вас появится армия.

— Да, но время… Время, Тьма побери! Очень жаль, что не получится ничего сделать прямо сейчас.

— Да, к сожалению, Бессмертных не получится поднять быстро. Но мы поможем.

Усы Вильгельма презрительно приподнялись:

— Уверен, переговоры повернут ситуацию в нашу пользу, — министр произнёс «переговоры» таким же тоном, которым обычно говорят о чём-то протухшем.

Тальф повернулся к окну и перестал слушать.

Снова пошёл дождь, и его капли, стекая, оставляли дорожки, похожие на молнии. Гримхейм медленно уплывал вдаль, похожий на безжизненную копию самого себя в натуральную величину — похоже, гвардия и экипажи распугали последних прохожих, что отважились выйти на улицу в неспокойное время.

Мокрые дома, мокрые горгульи, мокрые шпили, скрывающиеся в низко висящих облаках, мокрые деревья, мокрый булыжник мостовой. Тальф прислонился лбом к холодному стеклу, слушал цокот копыт и глядел в окно, мысленно проговаривая увиденное, чтобы не заснуть.

«Магазин шляп».

«Арка».

«Ресторан».

«Бальзамировщик».

«Цирюльня».

«Огромный клён».

«Нотариус-спиритуалист».

«Площадь с фонтанчиком».

«Огненный шар».

«Огненный шар?!»

Раскалённая сфера ударила в белую королевскую карету и с грохотом разнесла её в щепки. Из останков вырвались четыре факела и с жуткими воплями разбежались в стороны, рухнули на камни и принялись кататься в лужах, безуспешно пытаясь потушить колдовской огонь. Страшно и жалобно заржали перепуганные лошади. Карету тряхнуло, Вильгельм просочился к переднему окошку, за которым виднелась задница кучера и заорал:

— Уводи! Уводи!..

В следующий миг экипаж рванулся с места, будто ему отвесили пинка — и первый министр, не удержавшись, рухнул на колени Тальфу и Жозефине. Магистр зашипел от боли — костлявый Вильгельм, казалось, весь состоял из острых локтей.

Кассиан прилип к окну и напряжённо что-то высматривал, держа у лица ладонь, на которой багровела буква мёртвого алфавита, а королева сидела, жутко оскалившись, и почему-то повторяла:

— Вот же!.. Вот же!.. Вот же!.. — будто не могла подобрать достаточно выразительное ругательство.

Мимо пронёсся пылающий остов кареты — и даже сквозь мокрое стекло лицо Тальфа обдало жаром. На мостовой рядом лежали горящие тёмные комья, в которых никто при всём желании не смог бы опознать лошадей.

Юноша повернулся к Жози, которая застыла, открыв рот, и тряслась вместе с подпрыгивающим экипажем:

— Не бойся! — магистр не знал боевых заклинаний, но был готов применить все свои немногие умения. — Мы защитим тебя.

— Бояться?! — прорычала королева. — Я не боюсь! О, я вовсе не боюсь! — улицу осветила яркая вспышка, позади что-то грянуло, будто оркестр из ржавых духовых инструментов выдул низкую ноту длиной в пару секунд. — Я в ярости!..

Когда поредевшая экспедиция снова ворвалась на территорию дворца и замерла на площади перед парадным входом, Жози вырвалась из кареты так, будто её там держали насильно. Вильгельм посеменил следом, размахивая руками и пытаясь что-то королеве втолковать, Кассиан поспешил за ними обоими — и Тальфу просто не оставалось ничего другого, кроме как последовать их примеру.

Однако спустя половину минуты, уже в коридорах дворца, Тальф застыл как вкопанный, поражённый осознанием того, что только что случилось.

Во время нападения он не испугался — просто не успел, но теперь до него наконец-то стало доходить, что он и королева, возможно, только что избежали мучительной смерти. Не то чтобы смерть была чем-то необратимым, но всё равно в ней было мало приятного, особенно если учесть, что даже лёгкое ранение Жози могло освободить Патриция Сплетников и обладателя других, не менее загадочных титулов.

Остановившись посреди коридора, Тальф оперся плечом на стену и задышал медленней, стараясь унять сердце, которое стучало так, будто юноша бежал от казарм до дворца на своих ногах. Королева с остальными не заметили его отсутствия и унеслись дальше по коридору.

«Ну и пусть», — подумал молодой человек. Вряд ли он понадобится кому-то в ближайшее время, а если и понадобится — то точно не в таком разбитом состоянии. Развернувшись, Тальф пошёл, не задумываясь над конечной точкой — сейчас ему просто хотелось оказаться где-нибудь не здесь.

Один поворот, другой, коридоры, залы.

Среди дворцовой суеты он один двигался неторопливо и задумчиво, поэтому его постоянно то обгоняли, то огибали, то чуть не сбивали с ног. Гвардейцы, чиновники, дворцовая прислуга — все выглядели одинаково обеспокоенными, но, в отличие от предыдущих дней, теперь на лицах явно читались усталость и раздражение.

Урчащий желудок повёл Тальфа на кухню. Юноша надеялся воспользоваться статусом магистра и урвать себе что-нибудь пожевать, но огромная пожилая повариха с необъятной грудью, едва завидев на пороге грязного колдуна, подняла крик и прогнала магистра прочь, размахивая половником так, что позавидовал бы любой мастер сабельного боя.