Юрий Силоч - Постмортем

Первый министр услышал это и усмехнулся:

— Какие-то проблемы, господа чародеи? Мне казалось, уж кто-кто, а магистр и ректор должны знать, как открываются Казармы, — произнеся это, он прикоснулся к буквам и произнёс. — Я есть посланник королевский и уполномоченный особо.

По буквам пробежал зелёный отблеск.

— Ваша очередь, господа.

Тальф открыл рот, чтобы озвучить свою догадку, но Кассиан его опередил:

— Кровь змеи и дракона — кажется, я знаю, о чём речь. Сказание об Ингваре Змеехвосте, что победил дракона при помощи успокаивающего заклятья, которому его научил колдун, — ректор протянул ладонь к двери.

— Может, я? — предложил Тальф. — Тут сказано, что на двери есть место лишь для ладони магистра.

— Магистры не проходят обряды инициации, на них нет никаких магических меток. Сомневаюсь, что эта дверь распознает, кто магистр, а кто — нет, — Кассиан усмехнулся. Усмехнулся, но на всякий случай осенил себя простейшим защитным знамением. — Если хотите, можете отойти.

Тальф, Вильгельм и Жози одновременно сделали шаг назад.

Ректор явно не ожидал такого результата. Судя по лицу, теперь он был не прочь передать почётное право открытия казарм кому-нибудь ещё, но не мог найти подходящего повода для этого.

Слова заклинания обладали интересным свойством — их можно было произносить сколь угодно тихо, но древний язык, на котором говорили вулканы и бурлящие моря в дни сотворения мира, слышали все. Заклинания не столько звучали, сколько пронизывали реальность — вот и на этот раз четыре слова пронеслись над площадью, заставляя людей пригибать головы и закрывать уши.

По буквам на двери пробежало зелёное сияние:

— Ну вот, — сказал Кассиан, поворачиваясь. — Я же говорил, что… — в следующую секунду раздался хлопок. Сияние на двери собралось в одной точке и из двери вырвалась зелёная молния, которая шарахнула ректора и отбросила его в сторону. Кричащий человек пронёсся между Тальфом и Жозефиной, которые проводили его взглядом и внимательно следили, как он падает вниз по ступеням: шмяк-шмяк-шмяк. Попутно молодой человек прикидывал, найдётся ли у него всё необходимое для ритуала оживления, если в его наставнике останется меньше целых костей, чем необходимо для поддержания жизни.

Скатившись в самый низ, под ноги гвардейцев, Кассиан громко и жалобно застонал. Солдаты помогли ему подняться, но слегка дымящийся ректор вырвался и крикнул:

— Я в норме!.. Попробуй теперь ты, Тальф!

Юноша помрачнел.

— Может, в другой раз? — спросила Жозефина. Её выражение лица было точь-в-точь как у человека, чей пьяный друг утверждает, что может сделать тройное сальто со второго этажа и готов доказать это прямо сейчас.

Предложение было очень соблазнительное, но всё испортил Вильгельм:

— Да, мы просто соберём людей, извинимся перед торговцами и поедем обратно во дворец, навёрстывать то, что не сделали из-за бессмысленной поездки сюда.

— Вообще-то я не просил ехать со мной, — огрызнулся Тальф. Кассиан, охая, ковылял по лестнице вверх. — Ладно, проверим.

Молодой человек подошёл к двери и какое-то время внимательно смотрел то на свою ладонь, то на каменные буквы.

— Не торопитесь, магистр, у нас весь день впереди! — подал голос Вильгельм, но Жози успокоила его одним взглядом.

— А, будь что будет, — юноша сочно плюнул на ладонь и приложил её к двери.

Бесконечно долгую секунду ничего не происходило, а затем снова появилось сияние. Тальф зажмурился и сжался в ожидании удара.

Под площадкой что-то громко щёлкнуло, как стрелка часов размером с гору. Булыжник вздрогнул, заставив магистра и всех остальных дёрнуться, а Жози — вскрикнуть.

Двери поползли в стороны.

Запахло погребом.

Тальф выдыхал почти пол-минуты без перерыва.

— Фух! — сказал он, наконец, чувствуя, как по спине струится пот. — А я уж думал, что… — под ногами что-то несколько раз громко стукнуло и затихло. Створки замерли, оставив небольшой проход, подходивший разве что Вильгельму с его глистообразным телосложением.

— Похоже, заело, — констатировал первый министр. — Ничего, сейчас позову ребят, пусть помогут.

— Как ты догадался?! — Жози смотрела на юношу с неприкрытым восхищением, вынуждая прятать глаза и краснеть. — В смысле — всё так просто? Плюнуть и?..

— Это алхимия, — смущённо развёл руками Тальф. — Кровь змеи — кислота, кровь дракона — щёлочь. А кислота и щёлочь вместе есть только в слюне. Глупо, но…

— Но сработало! — королева хлопнула Тальфа по плечу, и он понял, что не сможет им пользоваться в ближайшие пару дней. — Молодец!..

Стоило первому человеку войти в грот, как под потолком и на стенах зажглись сотни белых, синих и зелёных светильников из потемневшей бронзы. Гулкий зал размером с ипподром, был беспорядочно утыкан колоннами из чёрного гранита и статуями. Внутреннее убранство говорило о трёх вещах. Первая: профессия камнереза была в Гримхейме невероятно востребованной. Вторая: в казне королевства и Ковена было чересчур много денег, раз уж их решили пустить их на ветер подобным сомнительным образом. И третья: колдуны считали оригинальность чем-то постыдным и во всём, что казалось внутреннего убранства, предпочитали старую-добрую классику. Похоже, диалог между главным камнерезом и тогдашним магистром звучал примерно так:

— Нам нужны черепа и кости.

— Как много?

— Да.

Резьба покрывала тут почти всё пространство, кроме, разве что, пола и статуй. То тут, то там стояли странные громоздкие предметы, покрытые пылью. Они выглядели странно знакомыми, но в то же время Тальф не мог сказать с точностью, для чего предназначена медная штуковина размером с лошадь, состоящая из трубок. Или как мог использоваться стол, из которого торчала добрая сотня гвоздей.

Точно так же выглядели и сомнительные архитектурные решения вроде прилепившихся к стенам пустых балконов, к которым вели мраморные лестницы. Складывалось впечатление, будто за время строительства все забыли, для чего планировали использовать всё это великолепие, и на всякий случай решили оставить его пустым.

В целом грот напоминал музей — за тем исключением, что к экспонатам не было ни единой пояснительной надписи и поблизости не бродил уставший от человеческой глупости гид.

Дорожка, выложенная тёмно-серой плиткой, вела вглубь зала и обрывалась в высокой арке, глядя на которую можно было выдумать слово «помпезность». Коридор за ней нырял вправо-вниз и очень быстро уходил из поля зрения.

За время обучения Тальф часто натыкался на упоминание казарм. Он знал, для чего они предназначены и имел понятие о внутренней планировке, но не мог представить, что вживую всё будет выглядеть так величественно и грандиозно — настолько, что сами слова «величественно» и «грандиозно», применённые к главному залу, меркли, теряли весь пафос и казались недостаточным для того, чтобы в полной мере всё описать.