Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Глазницы Яркена горели синим огнем.

Первым поклонился камергер.

— Ваше величество… — через силу произнес он.

В итоге на прежних должностях осталась примерно половина. Остальные предпочли покинуть двор, и в их числе — почти все воеводы. Они больше и не требовались, так что это было разумно с их стороны.

Когда Яркен вышел на балкон, его встретила гробовая тишина. Кроме тысяч зомби на площади были и живые — но они молчали. Смотрели на своего нового короля — и молчали. Пройдет немало времени, прежде чем они привыкнут. Прежде чем поймут, что все к лучшему, что теперь ими правит более совершенное и мудрое существо.

Но впереди Яркена ожидает трудный период. Подданные начнут эмигрировать, соседи станут испытывать его на прочность. Церковь может наложить на Теймурок интердикт, а на самого Яркена — фетву. Они там прекрасно помнят LIII Жреческий Конгресс и Мертвого Понтифика, так что король-лич будет им как нож в боку.

Но, конечно, наибольшую опасность представляет Мистерия. Кустодиан не позволит ему спокойно сидеть на троне. Они очень пристально следят за тем, чтобы их граждане не пытались занимать престолы и вести самолично войны.

Так что прежде всего Яркену нужно обзавестись союзниками. И один из них уже нашел его сам. Правда, за стеклом дальнозеркала была только темнота, но дребезжащий голос звучал очень знакомо.

— Наслышан о ваших успехах, ваше величество, — доброжелательно сказал Кеннис. — Но сразу предупреждаю — это только начало тернистого пути.

— Нисколько не сомневаюсь, ваше высочество, — согласился некромант. — Часть моих соседей уже отозвала послов. А королевство Эйгуммн выдвинуло крайне резкую ноту. Их нынешний король состоял в родстве с женой покойного короля Теймурока… тоже покойной. Могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

— Я сам давно отошел от дел, — донеслось из тьмы за зеркалом. — Но некоторые из моих детей, уверен, с удовольствием вам помогут. С вашим появлением им стало менее одиноко в этом мире.

Яркен и Кеннис обменялись еще несколькими любезностями и расстались, весьма довольные друг другом. Нет сомнений, что Кеннис попытается подмять под себя нового союзника, но произойдет это еще не скоро. Теймурок и Скозия не имеют общих границ, а друзей у Кровавого Князя очень мало.

К тому же Яркен не собирался ограничиваться только одним союзником. Едва погасло дальнозеркало, как он тут же дохнул горячим ветром из черепа и написал костяным пальцем новый номер.

— Лорд Бельзедор, если не ошибаюсь? — сказал он, как только стекло засветилось. — Позвольте представиться, меня зовут Яркен. Я король-лич Теймурока.

— И на этом мы эту историю закончим, — хлопнул в ладоши Бельзедор. — Дальше ничего интересного.

— Ну да, ну да… — усомнился Дегатти. — Хотя ты прав, я и так знаю, что Яркен и по сей день правит Теймуроком.

— И довольно успешно, — добавил Янгфанхофен. — Он и в самом деле оказался хорошим правителем. Безжалостным, зато справедливым и не подвластным разложению. Люди со временем привыкли, что ими правит лич, соседи после нескольких стычек оставили его в покое, и даже Мистерия до сих пор не сумела его сковырнуть.

— Некромантам он основательно подмочил репутацию, — заметил Дегатти. — Помню, как тетя Маврозия годами не могла найти работу за пределами Мистерии. А преподавательский состав не резиновый, всех в КА не трудоустроишь… Да и Экзеквариума сейчас не существует даже как института. Только факультет в составе Нигилиума.

— Зато одноименная школа есть в городе Утер, — напомнил Бельзедор.

— Это ренегаты-магиозы, — отрезал Дегатти.

— Вы называете магиозами всех волшебников, которые не признают ваши законы.

— Нет, мы называем магиозами всех волшебников, которые используют волшебство во вред другим.

— Вы что, пошли по второму кругу? — осведомился Янгфанхофен.

Он налил Бельзедору и Дегатти еще по стопке, а сам переместился к одному из столиков. В зал как раз зашли три женщины — и одной оказалась сама Совита.

— Здравствуй, Корчмарь, — ласково сказала Владычица Пороков. — Как твои дела?

— Теперь — вдвое лучше, чем до твоего прихода, — любезно ответил Янгфанхофен. — Где бы ты ни появилась, в душах мужчин расцветает весна.

— Льстец, — саркастично хмыкнула Совита. — Мы ненадолго. Просто хотела показать девочкам твое заведение.

— Тронут и польщен, — раскланялся Янгфанхофен. — Прошу ваш заказ.

— Но мы же еще не успели… — начала одна из женщин, но поглядела на поданное ей блюдо и смолкла.

Когда Янгфанхофен вернулся за стойку, Бельзедор с Дегатти уже допили. Волшебник краем глаза косился на Совиту, Темный Властелин ехидно рассматривал его.

— Это не твоего полета птица, — наконец сказал он.

— Вызов принят!.. хотя нет. Нет уж. Не сейчас… не сегодня… и вообще, я не животное, я не бросаюсь на каждую…

— Демоницу?

— …красивую женщину. И знаешь, мне почему-то кажется, что она не особо-то и недоступная. Вон, даже у Кенниса получилось. Просто заплатить придется больше, чем оно того стоит.

— Справедливо, — согласился Янгфанхофен. — Но Кеннис — это все-таки особый случай. Наша Владычица тоже не бросается на каждого, кто ее призовет. Она делает своими избранниками лишь немногих… и одаряет их щедро. Дает бессмертие… ты вот хочешь жить вечно, Дегатти?

— Когда это спрашивает кто-то вроде тебя, я предпочту ответить «нет».

— А если бы спросила Совита?

— Тоже отказался бы. Ты сам рассказал мне историю Кенниса. Да и бессмертие у него не очень-то полное вышло — он же в конце концов состарился и одряхлел…

— Это случилось не из-за хода времени, — покачал головой Бельзедор.

— А из-за чего?

— Долгая история.

— А мы здесь разве не для того, чтобы слушать истории? Расскажи.

— Как-нибудь в другой раз. Я сегодня не в настроении рассказывать про вампиров.

— Может, тогда я про них расскажу? — предложил Янгфанхофен. — Мне на ум пришла одна байка из тех давних времен, когда Кеннис был еще совсем молод, а Империя Крови переживала свой расцвет…

4832 год до Н.Э., Парифат, Империя Крови.

Граф Энневекле оторвался от нежного горла и утер губы. Какой изысканный букет. Эта девица хорошо питалась и блюла себя. Не то чтобы кровь девственницы так уж отличалась от крови блудницы… но разница все-таки есть, и настоящие ценители ее чувствуют.

— Ступай, дитя, — благодушно произнес вампир, посылая мысленный сигнал.

Девица поднялась на ноги и зашагала прочь, глядя в темноту пустыми глазами. А граф послал ей вслед воздушный поцелуй, ставя незримую отметку — от сего бурдюка вкушали такого-то числа, следующие хотя бы дней тридцать трогать ее не стоит. Слишком иссушенные бурдюки превращаются в упырей, а упырей в замке Энневекле и так уже многовато.