Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Марадум, Свиортрина, Асмердилла и Звутция смеялись, курили, плескались в бассейне с крокодилами, кидали дротики в мишень. Свиортрок сладко спал, накрывшись пледом и подложив под голову обгрызенный колбасный шар. Молодые гхьетшедарии отдыхали.

Они еще не пресытились обычными развлечениями. Им пока что доставляли удовольствие и самые бесхитростные вещи. Пройдут века, и им тоже надоест просто купаться и играть в дартс, им тоже захочется… изысков, но сейчас они мало отличались от смертных юношей и девушек.

— Поймал! — крикнул Марадум, вытаскивая из воды крокодила. — Ну не брыкайся, не брыкайся!.. Дай я тебе живот почешу!

Крокодил цапнул его за руку, но гхьетшедарий только рассмеялся, взлетая еще выше. Он преобразовался только в прошлом году и до сих пор восторгался обретенной неуязвимостью.

— В следующий раз запустим акул, — лениво сказала Звутция. — Они больше любят почесушки.

— Я бы предпочел заполнить его женщинами, — приоткрыл один глаз Свиортрок.

— А мы кто, по-твоему? — стянула с него плед Асмердилла.

Они проводили время в поместье Звутции. Та единственная владела гхьетом — получила его, когда внезапно умер ее дядя. Остальные обрели истинный облик слишком недавно и пока что ходили в безземельных, терпеливо дожидались шанса.

— Говорят, Корграхадраэд затеял аркал присоздать, — сказала Свиортрина, покачивая в бокале шампанское. — Вроде как хотят чашу в сферу переделать. Гхьетов вдвое больше будет…

— Про это еще сто лет назад болтали, — фыркнула Звутция. — А ничего не делают.

— У тех, кто на самом верху, и так все хорошо, — проворчал Свиортрок. — Что им за дело до нас, безземельных?

— Корграхадраэду есть.

— Э, Корграхадраэд популист. Фонтанировать гениальными идеями и я могу.

— Да?.. Что-то я ни одной от тебя не слышала.

— Гениальные идеи я приберегаю для себя, — важно сказал Свиортрок и снова положил голову на колбасный шар.

Звутция хотела еще что-то сказать, но тут же нахмурилась и прислушалась к воздуху.

— У меня еще гости, — произнесла она. — Сейчас узнаю, кто.

Девушка испарилась. А остальные продолжали плескаться, дурачиться и пить шампанское… пока в саду не появилась новая фигура. Еще одна гхьетшедарийка, почему-то в маске.

— Привет, — кинул ей Марадум. — А где Звутция?

Мильмара молча сняла маску. Окинула всех четверых пристальным взглядом… нет, никакой реакции. Смотрят безразлично, только с легким отвращением.

— Верни маску на место, пожалуйста, — попросил Марадум. — Сегодня был такой красивый день, а ты его портишь.

— И где Звутция? — с беспокойством спросила Асмердилла. — Ты кто?

Мильмара повернула к ней голову… и Асмердиллу втянуло в пасть. Истошный вопль, слабая попытка сопротивления — и девушка испарилась.

— Ты что делаешь?! — взлетел Марадум.

Он резко раскрыл рот, но Мильмара успела быстрее. Ее обдало демоническим ветром, дернуло к Марадуму — но мигом спустя он исчез в ее анклаве.

С Свиортроком и Свиортриной бороться пришлось подольше. Они успели раскрыть рты. Но гхьетшедарии — не гохерримы, они не могут складывать силу. Воздух несколько секунд гудел от напряжения, демоны тянули друг друга в пасти… а потом Мильмара осталась в одиночестве.

Реальность на месте их дуэли чуть ослабла. В Кромке появились микронадрывы. Слишком много энергии выплескивается, когда высший демон поглощает другого высшего демона.

Это сложно, очень. Нужна огромная мощь. Но Мильмара оказалась девушкой одаренной, да к тому же получила неожиданное преимущество.

Ей не требовалось раскрывать рот.

Обычная дуэль между гхьетшедариями — это как дуэль на… арбалетах. Кто первый выстрелил — тот и победил. Силы-то чаще всего примерно равные, так что очень важно начать первым. Роль играют даже сотые доли секунды.

Но у Мильмары рот теперь всегда нараспашку. И в него все время чуть-чуть… подтягивает. На самом деле, ей приходилось прилагать усилия, чтобы не поглощать все вокруг непроизвольно.

Несколько низших демонов от этого уже пострадали.

Пять поглощенных гхьетшедариев придали ей сил. Много сил. У высших демонов тоже есть души — и они гораздо ценнее душ смертных. Мильмара не знала, где положен предел ее анклаву, сколько всего гхьетшедариев там уместится… но планировала это выяснить.

Эти пятеро ее не узнали. Значит, виновника среди них не было. Или все-таки был, просто ничем себя не выдал…

Мильмара уже ни в чем не была уверена.

Рудбертагон и Альмавита возлежали на софе. Молодая гхьетшедарийка перебирала волосы своего возлюбленного гохеррима.

— У меня погибло уже четыре легионера, — мрачно сказал Рудбертагон. — Тебе нужно рассчитывать тщательнее.

— Ничего страшного, — мурлыкнула Альмавита. — Этих чрепокожих у тебя целая центурия. А когда я стану баронессой…

— Если ты станешь баронессой, — поправил Рудбертагон.

— А ты что, видишь во мне хоть один признак несовершенства? — вспорхнула Альмавита, поиграв плечами и бедрами. — Скажи, кто может сравниться с твоей любимой супругой?

— Никто, — согласился Рудбертагон.

— В таком случае ни о чем не беспокойся. Когда я выиграю конкурс, ты станешь мужем баронессы, и тебе больше не придется месить грязь в легионе.

— Угу.

Рудбертагону не до конца нравилось то, во что он ввязался. Если у Альмавиты не получится, вексилларий спросит с него за… небоевые потери. А если получится… он окажется в сомнительном положении мужа баронессы.

На него и так косо смотрят с тех пор, как он вступил в брак с гхьетшедарийкой. В порыве страсти, так сказать. Очень уж хороша Альмавита, очень уж соблазнительна. Рудбертагону захотелось сделать ее своей — и та неожиданно согласилась. Их дети будут вайли, но что уж с того.

В конце концов, это будут уже их проблемы.

Да и не собиралась Альмавита пока заводить детей. Ей всего лет семьдесят, совсем еще девчонка. Она обрела истинный облик полвека назад, ровно в восемнадцать… и теперь это неожиданно дало ей неслыханную возможность.

А уж возможности-то у нее есть! Рудбертагон видел портреты других кандидатов — в последние недели Альмавита только и делает, что их перебирает. Сравниться с ней могли только семеро… и все они уже мертвы… одна не до конца, но все равно она теперь не конкурент.

К одноформенным он подсылал своих чрепокожих, замкнув их на безмолвие и устраняя сразу после работы. С двуформенными расправлялся сам. Кортик Рудбертагона выпил уже три души гхьетшедариев… гхьетшедариек.

— Почему только женщины? — спросил он. — Мужчин ты в расчет совсем не берешь?

— Ох, муж мой, это же Хальтрекарок, — закатила глаза Альмавита. — Он этих мужчин даже не увидит. Они выпадут из поля его зрения. Главное — убрать тех, кто… хм…