Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Так что она решила не задерживаться, чтобы не вляпаться ни во что. Быстренько забрать брошь — и домой.

Может, потом когда-нибудь вернется. После того, как узнает, что можно делать, а чего нельзя.

Бушук выдал ей листочек с кристально ясными указаниями. Точный адрес и даже что-то вроде карты с указаниями. Весьма услужливый бушук.

Правда, адрес странноватый. Пришлось спускаться под землю, в какие-то катакомбы с удушливым запахом. Вход охраняли здоровенные усачи с алебардами, но они пропустили Лахджу, когда та сказала, к кому идет.

И искать пришлось недолго. Первый же встреченный паренек провел демоницу в трапезную. Вдоль низких столов сидели монахи в черно-белых рясах, закопченный потолок был едва виден в свете факелов и огромного очага, на котором булькал котел.

Признаться, Лахдже все меньше тут нравилось. Она забралась в какой-то монастырь, кажется. Конечно, демона в ней сейчас распознать трудно, но все-таки… ладно, она просто заберет брошку и уйдет.

— Здравствуйте. Который тут Томмазо Торквемада? — сверилась с бумажкой бушука Лахджа. — Синьор Торквемада… хм, где же я слышала эту фамилию?..

Из-за стола поднялся костлявый тип в белой рясе. У него единственного был опущен капюшон — да так низко, что и лица не разглядеть.

И при виде Лахджи он молча вскинул правую руку. Другие монахи тоже стали подниматься.

— Здравствуйте, — сказала демоница, ставя на стол корзину с фруктами. — Это вы синьор Торквемада? Приятно познакомиться, это вам… ой!..

Старик выпростал из складок рясы левую руку. Скрюченную, обугленную до черноты кисть. Он молча положил ее на корзину… и та вспыхнула пламенем.

— Если вы предпочитаете вяленые фрукты, то не стоило их настолько поджаривать, — с упреком сказала Лахджа. — Они же сгорели. Это угли.

— Демон, — отрывисто бросил Торквемада. — Думал, я не распознаю тебя в этом обличье? Господь даровал мне силу прозревать Тьму в душах.

— Ясно… я понимаю, что происходит…

Монахи уже окружили Лахджу с Торквемадой тесным кольцом. Привычно так, спокойно. Словно делали это каждый день. На свет появились четки с крестиками, все что-то забормотали… молитвы?.. Лахдже почему-то стало не по себе. Некомфортно как-то… и в теле странная слабость…

— Хотя нет, я не понимаю, — сказала она, не сумев вырваться из круга и с тревогой озираясь. — Что происходит? Не подходите.

— Ты удивительно наглая тварь, — подошел к ней вплотную Торквемада. Он протянул обугленную руку — и у демоницы словно подкосились ноги. — Сунулась прямо ко мне.

— Полагаю, возникло недопонимание… — попыталась отодвинуться Лахджа.

У нее не получилось. Разговор не задался с самого начала и продолжал становиться все неприятнее. Лахджа подумала, что впредь надо получше продумывать свое поведение… и не доверять незнакомым бушукам!

А в следующую секунду ее коснулись черные пальцы — и платье вспыхнуло!.. кожа вспыхнула!.. все вспыхнуло!..

Длилось это не так уж долго — но Лахдже показалось вечностью. Регенерация не подвела — она восстановилась так же быстро, как сгорела. Как на обратной перемотке.

Правда, от платья остался только пепел.

Жалко, красивое было. Лахджа долго его выбирала.

— Даже для демона возможно искупление, — произнес Торквемада, снова поднимая руку. — Очищающий огонь инквизиции даст тебе новый шанс, тварь.

— Я вспомнила! — воскликнула Лахджа. — Вот где я слышала эту фамилию!.. а-а-а-а!..

Ее снова охватило пламенем. Снова пронзило адской болью. Каждая клеточка кричала в агонии. Регенерация возвращала их в нормальное состояние, но сама процедура!..

И сопротивляться не получалось. Сбежать не получалось. Трансформироваться не получалось.

Возможно, она все-таки не выживет.

— Пхе!.. мотивация хорошая, а вот методы дерьмо!.. — выдохнула она, когда инквизитор все-таки прервался. — Синьор Торквемада, меня подставили, я тут по ошибке! Просто отпустите меня домой… а, нет-нет-нет, ну не надо больше!..

Снова охваченная адским пламенем, Лахджа подумала, что зря считала себя умнее других фархерримов. Возможно, вся разница в том, что она не пускала слюну… хотя сейчас пускает.

— Я изгоню тебя из этого мира! — провозгласил Торквемада, сжимая обугленную ладонь. — Властью, возложенной на меня Церковью и самим Господом, я приказываю тебе сгинуть!!!

— Да я и сама бы ушла! — возопила Лахджа, проваливаясь в черноту.

Тело все еще будто горело изнутри. Но она хотя бы осталась жива. Лахджа лежала на какой-то крыше, смотрела в темное небо и думала, что впредь надо быть осторожней. Не верить бушукам и не заходить в мутные катакомбы, где пахнет кровью…

«Он был жесток, как повелитель ада…», — вдруг вспомнились строки из Лонгфелло. Да, точно, смертная Лахджа читала их еще в школе.

Почему бы ей пораньше это не вспомнить?

— Что я делаю со своей жизнью? — вздохнула она. — Где я свернула не туда? Почему незнакомые люди пытаются меня убить? Я ведь не плохая. Я ко всем отношусь хорошо. Лучше, чем они заслуживают.

Она даже слегка всплакнула, искренне пожалев себя. А потом разозлилась — на себя же. Сама виновата, что постоянно действует без оглядки. Каких результатов она ожидала-то?

К счастью, она не безнадежна, пока ее учит боль.

Эта светлая мысль несколько утешила Лахджу.

Кажется, она вернулась в Паргорон. Демоница полежала еще немного, рассматривая свои руки на фоне бездонной черноты. Там, высоко, целая Вселенная вековечной Тьмы. Теперь Лахджа — ее часть.

Она поразмышляла и об этом — отвлеченно. Почти медитативно. Это принесло покой сердцу и вселило решимость.

Она вытерла глаза и, поднявшись, осмотрелась.

Мпораполис, милый Мпораполис. Знакомые здания — смертному они показались бы мрачноватыми. Темная эстетика демонического города способна оттолкнуть только того, кому в нем не место.

И она совсем близко от того места, откуда уходила. Прямо вон там — тот самый корпус Палаты, под которым хранилище старых артефактов.

— Судьба дала мне второй шанс, — кивнула себе Лахджа. — Пойду и сделаю все правильно.

Бушук при виде нее ужасно удивился. А когда Лахджа пригвоздила его к стене — удивился еще сильнее.

— Ты… ты что, жива?! — охнул он, пытаясь вырваться.

— От меня пахнет, как от шашлыка, но да… я жива, — сказала Лахджа. — Хотя ты этому, очевидно, не рад. Знаешь, это ранит. Так ранит…

Бушук зашипел. Дернул когтистой лапкой — и Лахджу отшвырнуло. Слегка скомкало даже… и пространство тоже скомкалось! Искривилось, чуть не разорвав демоницу в клочья… но раны уже срастались. А Лахджа мгновенно сменила форму, скакнула, впилась когтями в стену — и прыгнула на бушука.

Тот крикнул — и воздух загустел. Лахджа повисла будто в невесомости, поплыла вперед, как сквозь кисель. Рвалась изо всех сил — и не могла дотянуться.