Терри Пратчетт - Ноги из глины [litres]

– Для начала – соучастие в убийстве госпожи Флоры Ветерок и ребенка по имени Вильям Ветерок.

– Боюсь, эти имена мне ни о чем не говорят.

Палец Ваймса дрогнул на спусковом крючке.

– Да, – сказал он и глубоко вдохнул. – Возможно, действительно не говорят. Но мы ведем расследование, и, вероятно, всплывет еще несколько дополнительных дел. Тот факт, что вы пытались отравить патриция, я склонен считать смягчающим обстоятельством.

– И вы действительно хотите довести дело до суда?

– Чего я хочу, так это прибегнуть к старому доброму насилию, – громко сказал Ваймс. – Но придется обойтись судом.

Вампир откинулся в кресле.

– Я слышал, вы в последнее время перерабатываете, командор, – сказал он. – Так что я не буду…

– У нас есть показания господина Мастерса, – солгал Ваймс. – Покойного господина Мастерса.

На лице Дракона не дрогнул ни один мускул.

– Ах-ха, я представления не имею, о чем вы, сэр Сэмюэль.

– Ко мне в кабинет мог проникнуть только тот, кто умеет летать.

– Боюсь, вы меня совсем запутали, сэр.

– Господин Мастерс был убит прошлым вечером, – продолжил Ваймс. – Кем-то, кто сумел выбраться из охраняемого с обеих сторон переулка. И я знаю, что у него на фабрике не раз побывал вампир.

– Я все еще не понимаю, к чему вы клоните, командор, – сказал Дракон, Король Гербов. – Мне ничего не известно о смерти господина Мастерса, и в любом случае в городе великое множество вампиров. Боюсь, мне хорошо известна ваша к нам… антипатия.

– Я не люблю, когда к людям относятся как к скоту, – сказал Ваймс. Он ненадолго задержал взгляд на книгах, которыми была завалена комната. – А вы ведь всегда к нам так и относились. Все эти тома – учет поголовья в Анк-Морпорке. – Арбалет снова повернулся к вампиру, который даже не шевельнулся. – Власть над жалкими людишками. Вот чего хотят вампиры. Пить кровь – это просто удобный способ ее утвердить. Интересно, какого влияния вы достигли за все эти годы?

– Определенного. Хотя бы в этом вы правы.

– «Главное – хорошая порода»… – сказал Ваймс. – Святые угодники. Что ж, я думаю, многие хотели убрать Витинари с дороги. Но убивать не хотели – до поры до времени. Если бы он умер, случилось бы слишком много всего и сразу. А Шнобби и вправду граф?

– Свидетельства говорят в пользу этого.

– Но эти свидетельства вы сами и сфабриковали, верно? Не думаю, что он голубых кровей. Шнобби прост, как коровья лепешка. Это одно из его главных достоинств. Я бы не полагался на кольцо. Учитывая, сколько всего прибрала к рукам его семейка, можно было бы доказать, что он герцог Псевдопольский, сериф Клатчский и вдовствующая герцогиня Щеботанская в одном лице. В прошлом году он спер мой портсигар, и будь я проклят, если Шнобби – это я. Нет, я не думаю, что он из благородных. Но думаю, что он подходил для ваших целей.

Ваймсу показалось, что Дракон как будто увеличился в размерах, но, возможно, это была просто игра теней. Свечи в комнате шипели и перемигивались.

– И я вам тоже оказался полезен, да? – продолжил Ваймс. – Я неделями уклонялся от встречи. Вы, наверное, уже потеряли терпение. А как вы удивились, когда я вам сказал про Шнобби! Иначе пришлось бы за ним посылать или вроде того – представьте, как бы это было подозрительно. А тут командор Ваймс взял и сам все выяснил. И все шито-крыто. Лучше не бывает. А потом я задумался: кому мог понадобиться король? И оказалось, что практически всем. Так уж устроены люди. С королями им все кажется лучше. Забавная штука, да? Даже те, кто всем обязан Витинари, все равно его недолюбливают. Десять лет назад большинство глав гильдий были просто кучкой бандитов, а теперь… ну, сказать по правде, они так и остались кучкой бандитов, но благодаря Витинари у них появилось достаточно времени и сил, чтобы решить, что он им не нужен. И тут является юный Моркоу, из которого харизма так и хлещет, и меч у него есть, и родимое пятно, и у всех возникают какие-то странные мыслишки, и дюжины придурков начинают рыться в записях и говорят: «Смотрите-ка, кажется, король вернулся!» А потом они какое-то время за ним наблюдают и думают: «Вот черт, а ведь он честный, справедливый и благородный, прямо как в сказках. Жуть какая! Если этот парнишка сядет на трон, нам всем несдобровать! Он еще, не ровен час, окажется одним из тех неудобных королей, которые в былые времена ходили и разговаривали с простым людом…»

– Вам так по душе простой люд? – тихо спросил Дракон.

– Да нет, в нем нет ничего особенного, – сказал Ваймс. – Простые люди ничем не отличаются от богатых и влиятельных, разве что тем, что у них нет ни денег, ни влияния. Но на то и нужен закон – чтобы хоть немного это уравновесить. Так что, думаю, мне положено быть на их стороне.

– Вам? – переспросил Дракон. – Человеку, женатому на самой богатой женщине в городе?

Ваймс пожал плечами.

– Шлем Стражи – это не корона. Даже если его снять, он останется на голове.

– Любопытное заявление, сэр Сэмюэль, и я поистине восхищен тем, как вам удалось примириться со своей семейной историей, но…

– Ни с места! – Ваймс поудобнее перехватил арбалет. – Так или иначе… кандидатура Моркоу отпадала, но вести распространялись все шире, и кто-то предложил: «Ладно, пускай у нас будет король, которым мы сможем управлять. Все слухи говорят о том, что король – скромный стражник, так давайте найдем такого стражника». Они присмотрелись и увидели, что никого скромнее Шнобби Шноббса им не сыскать. Но… думаю, их одолевали сомнения. О том, чтобы убивать Витинари, и речи не шло. Как я уже говорил, случилось бы слишком много всего и сразу. А вот мягко устранить его, чтобы он был одновременно рядом и не рядом, пока все свыкаются с переменами… это был хитрый трюк. Тогда-то господину Мастерсу и предложили делать отравленные свечи. У него был голем. Големы не разговаривают. Никто бы ничего не узнал. Вот только все пошло… не по плану.

– Вам, судя по всему, кажется, что я к этому причастен, – сказал Дракон, Король Гербов. – Я ничего не знаю об этом человеке, за вычетом того, что он пользовался нашими услугами…

Ваймс быстрым шагом пересек комнату и сорвал с доски лист пергамента.

– Вы сделали ему герб! – крикнул он. – И даже мне показали, когда я сюда заходил! «Мясник, пекарь и свечных дел мастер»! Помните?

Сгорбленная фигура хранила молчание.

– Когда я на днях впервые с вами встретился, – сказал Ваймс, – вы меня чуть ли не носом ткнули в герб Артура Мастерса. Мне тогда это показалось слегка подозрительным, но за всей чехардой вокруг Шнобби вылетело из головы. Но я помню, что он мне показался похожим на герб Гильдии Убийц.

Ваймс взмахнул пергаментом.

– Вчера вечером я все глядел на него и глядел, а потом снизил свое чувство юмора на десяток делений и посмотрел на животных, на яка и на мышь. Вернее, на мышь и яка. Мышьяк. Нужно быть незамутненным, как старина Детрит, чтобы это заметить. А Фред Колон удивился, что вы оставили девиз на современном языке вместо древнего. Я тогда тоже задумался, засел за словарь и выяснил, что на лататианском языке это звучит как «Ars Enixa Est Candelam». Ars Enixa . «Арсеникум» – мышьяк по-лататиански. Вы, наверное, ужасно веселились, когда это придумали. Вы все описали на гербе и вручили его бедному дурачку, чтобы тот раздулся от гордости. Неважно, что никто другой этого бы не заметил. Главное, что вы позабавились. И правда, куда нам, простым смертным, до таких умников, как вы? – Он покачал головой. – Святые угодники, герб! Это и была взятка? Он больше ничего не запросил?