Эми Кауфман - Ледяные волки [litres]

Андерс о такой жизни мог только мечтать: он не имел никакого отношения к Ульфару и не знал никого из своего рода. У него была только Рэйна, и ему не нужен был никто другой, напомнил мальчик сам себе.

Однако временами, особенно когда приходилось голодать, Андерс страстно желал, чтобы у него была семья: отец, мать, дяди, тети, бабушки или дедушки.

Мальчик на сцене потянулся к посоху Хадды, но застыл в нерешительности. Один из важнейших артефактов Воллена был выполнен из светлого, отполированного за долгие годы множеством рук дерева и обвит металлической лентой с выкованными на ней рунами. Только мощнейшие артефакты носили имена создателей, и для волков посох Хадды стал пропуском в новую жизнь.

Набравшись храбрости, Натан ухватился за магический предмет, и вся площадь затаила дыхание. Даже Андерс и Рэйна.

Ничего.

Несколько мгновений спустя Сигрид опустила руку на плечо мальчика и медленно отвела его в сторону от посоха.

– Воллен благодарит тебя за твою готовность служить, – сказала она, и не успел Натан, спотыкаясь, спуститься с помоста, как представительница рода Фурстульф с интересом обернулась к новой соискательнице. Андерс сочувственно смотрел на бредущего с поникшей головой Натана.

Девочка тоже не смогла превратиться. Рэйна сжала ладонь брата, напоминая, зачем они здесь, и они продолжили двигаться от человека к человеку, выуживая пару медяков тут и там. Сестра отвлекала внимание, а мальчик доставал из карманов незадачливых зевак мелочь, стараясь не привлекать внимание и ничего не испортить.

Привычная церемония шла своим чередом: соискатели друг за другом оглашали свою родословную, заявляя право на прохождение Испытания, и брались за посох. Горожане становились все угрюмее, по мере того как ни одному из претендентов не удавалось превратиться. Волки нужны были Воллену как никогда, Волчья стража нуждалась в пополнении и защитниках. Но такого, как в этом месяце, чтобы не превратился никто, Андерс не припоминал.

Пока он запускал руку в карман хорошо одетого высокого мужчины, с деревянной сцены спускалась хрупкая девчушка с опущенной головой. Двойняшки были слишком близко к помосту и гораздо дальше от края толпы, чем хотелось бы Андерсу. Рэйна этого даже не замечала, она уверенно взмахнула косой и ловко натолкнулась на пару ничего не подозревающих торговцев. Однако ее брат не отличался подобной смелостью, и, когда он попытался выудить последнюю монету, его руки затряслись.

Брату было так жаль девочку, спускавшуюся со сцены: по аккуратной, но простой и старомодной одежде было видно, что, скорее всего, она с родителями приехала откуда-то с окраины острова, и путь назад будет неблизкий, да еще и омрачен тяжкими раздумьями о постигшей неудаче.

Андерс обхватил пальцами тяжелую монету – наверняка серебряная – и, занятый мыслями о девочке, о том, как она безмолвно поедет домой в скрипучей повозке, отвлекся и зацепился рукой за шов кармана. Чертыхаясь про себя, он постарался освободиться и приподнялся на цыпочки, чтобы тут же отойти в сторону, как только выпутается, но было поздно – ему показалось, что время застыло, и торговец медленно поворачивает к нему голову, его глаза расширяются от удивления, а рот открывается для крика. Схватив Андерса за запястье железной хваткой, мужчина прокричал:

– Держи вора!

Мальчишка только и успел, что бросить монету обратно в карман, пока еще не потерял равновесие и не развернулся лицом к схватившему его торговцу. «Ну почему, почему я постоянно все порчу?» – подумал Андерс.

– Этот мальчишка залез ко мне в карман, – сердито нахмурив густые светлые брови и свирепо глядя на воришку, объявил мужчина во всеуслышание.

– Я не залезал! – тут же начал отпираться мальчик. – У меня ничего нет!

«Потому что я только что бросил все обратно». Но Андерс знал, что его слов недостаточно. Подняв голову, он заметил пробиравшегося к ним через толпу стражника. Не желая находиться рядом с преступником, люди вокруг расступились.

– Ты – вор, – настаивал на своем торговец, а брат тщетно пытался унять дрожь и старался не смотреть на Рэйну – он не допустит, чтобы и ее схватили. Торговец продолжал: – У тебя ничего нет, потому что вор из тебя плохой. И скоро ты пожалеешь, что не научился воровать получше.

Андерс изо всех сил крепился, чтобы не завыть от боли: мужчина так сильно сжал ему руку, что, казалось, кости запястья почти раздробились. Еле дыша от охватившего его ужаса, он увидел приближающуюся Рэйну.

– Что за вздор вы несете? – выкрикивала она, протискиваясь мимо стоящих неподалеку женщин. – Прочь руки, громила! Он просто хотел пройти.

– Пройти? – повторил торговец и заморгал. Хватки он не ослабил, но, как и большинство тех, кто встречается с напором Рэйны, замер в нерешительности.

– Пройти, – медленно повторила она, закатив глаза, как бы говоря: вот олух, не понимает с первого раза. – Не похоже, что вам двенадцать, значит, в Испытании вы точно не участвуете, так дайте встать в очередь тем, кто пришел для этого. А то загородили проход, ни пройти ни проехать. Разве мальчик виноват, что хотел вас вежливо обойти и постеснялся толкать?

И тут же, не дав никому опомниться, продолжила:

– Я тоже пыталась пройти к сцене и стояла как раз за ним. – Когда двойняшки защищали друг друга, главное правило было – не признаваться, что они брат и сестра: люди охотнее поверят тому, кто выгораживает не родственника, а постороннего. И она смело продолжила: – Так вы дадите нам подняться на помост или нет?

«На помост». От этих слов у Андерса кровь в жилах застыла.

А к ним уже шла одна из Волчьей стражи: высокая женщина в безукоризненном сером мундире и накрахмаленной рубашке, брюках и черных блестящих сапогах.

На груди женщины красовался знак Ульфара – застывший в свирепом рыке волк, защищающий Холбард.

– Ты хочешь пройти Испытание? – обратилась он к Рэйне.

– Мы оба хотим, – ответила девочка, на что торговец, все еще удерживающий воришку, попытался было протестовать, но хватка его ослабла, и мальчик выскользнул на волю, с облегчением потирая сдавленное запястье.

– Тогда пройдите на помост, – объявила женщина, обернулась и молча пошла к сцене. Пока торговец не опомнился, Рэйна схватила брата за руку и потянула в сторону помоста вслед за стражницей.

Все взгляды были устремлены в их сторону, лицо Андерса пылало, голова втянулась в плечи. Рэйна, как обычно, бросила их из огня да в полымя, а он шел рядом, пытаясь не отставать, и молил только об одном: чтобы ему хватило смекалки и сноровистости сказать и сделать все как надо. Но он понимал, что тысячи пар глаз видят, как по деревянным ступеням помоста поднимается не кто иной, как неуклюжий, чумазый, лохматый мальчишка в рваной одежде. Он был растерян и смущен, стоя в каком-то метре от представительницы рода Фурстульф. Все эти мысли заслоняли главное: ему нечем было подтвердить свое право на прохождение Испытания – они с Рэйной и родителей-то своих не знали, не говоря о предках, да и наверняка никого выдающегося в родословной не было.