Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

– И вы условились с Хайтом, – произнесла Эладора, – взять меч Эревешичей. – Меч задрожал. Что-то пробудилось под сталью клинка.

– Сгодилась бы любая рака. Но Великие Дома это и есть сами раки, а Дома управляют армией – если они узнают, что Корона продает высшую знать ради переделки в оружие, то разразится гражданская война. Даэринт все устроил. – Рамигос потерла ладони. – Я не хвастаюсь тем, что случилось, девочка. Работа мне досталась кровавая, и за нее меня проклянут. Но или так – или война без конца.

– А что в обмен на меч получил Даэринт?

– Копию записок Роши с итогами моей последующей работы. Полный отчет о Кризисе. Местоположение настоящих бомб под Новым городом.

– Это же государственная тайна, – сказала Эладора. Кража подобных секретов карается смертью.

– Келкин в курсе.

– Что?

– Он одобрил наш уговор. В оплату моей здешней службы.

И Келкин с ними. И все настолько бездушны, и так недалеки! Лезут, отталкивают один другого, пихаются в грязи за крошечное преимущество. Просто песня, ода предательству, и ради чего? Новой Божьей войны, чтоб натравить смертных против божественного? Она представила, как текущая история могла бы отразиться в гримуаре Рамигос. Смятение, отрицание, вырванные, сгоревшие страницы.

– Из-за того, что вы сделали, Теревант Эревешич будет казнен. Вам придется вернуть меч. – Меч задрожал еще раз.

– Не препятствуй мне, девочка. – Рамигос с неохотой снова занесла руку чародейским жестом. – Не я тому виной.

Злость, подобная лесному пожару, просекла разум Эладоры. Ее разум – но не только ее. Словно она отворила дверь и теперь никак не закроет.

Рамигос прочуяла опасность.

– Не взду…

Святой Шторм протянул Эладоре меч. Не меч Эревешичей и не меч Алины, но внезапно клинок оказался в ее руках.

– Нет! – вскричала Рамигос, когда Эладора запустила в женщину каталкой. Вспыхнули защитные чары, сминая каталку под лучами потустороннего света. Меч Эревешичей, расчехленный, заметался по комнате вслед за искрами волшебного огня от прерванного заклинания.

Эладора свирепо замахнулась своим чудесным мечом. Рамигос отшатнулась и напнулась на стол, сшибая на пол свои вещи. Мановеньем руки она испустила разряд молнии с кончиков пальцев. Поспешно брошенное заклинание рассыпалось о божественную броню Эладоры. Чародейка повторила попытку, и Эладора хлестнула клинком, священное пламя развеяло новое заклятие, не успело оно еще проявиться. Беспомощная Рамигос распласталась на полу.

Эладора подняла меч. Языки пламени волнами омывали клинок. «Огонь уничтожит их», – раздался голос матери, и Эладора не могла разобрать – в памяти ли или же боги напутствуют ее сейчас.

В эту минуту в ее власти убить Рамигос. Кхебешскую чародейку оберегают могущественные амулеты и защитные заговоры, но она способна прожечь их насквозь.

В ее власти и вынудить Рамигос открыть всю правду. Нищий Праведник несет фонарь истины, и она может взять его светоч с той же легкостью, как и меч Святого Шторма.

Хранимые боги возвеличат ее. Вознесут на крыльях пламени. Выжгут напрочь все шлаки в ней, пока не останется суть из света и прозрачного хрусталя, пустой сосуд для их незапятнанной чистоты, сверкающий, как солнце.

Вместо этого она сдерживает их. Небесная Матерь есть милосердие.

Она способна отложить меч.

– НАЗОВИТЕ МОЕ ИМЯ, – выговаривает Эладора, и в ее голосе перекличка райского воинства.

Рамигос глядит снизу вверх в секундном замешательстве. Потом с пониманием.

– Эладора Даттин.

Сила мерцает, смещается, но ее напор не слабеет. Даттин – фамилия от отца. Он был простым человеком, добрым и честным. Работал на земле, вел хозяйство, пока не умер, и никогда не поднимал голову, чтобы заглянуть за горизонт. Никогда не загадывал дальше смен времен года. Эладора любила отца, но имя его семьи не имеет над ней власти.

– НЕ ДЕЙСТВУЕТ! – Ей приходится уводить клинок, бороться с ним. Хранимые Боги хотят, чтобы она поразила волшебницу, которая якшается с демонами и балуется с тварями из Черного Железа.

– Эладора Тай? – вопросительно произносит Рамигос. И повелительно повторяет: – Эладора Тай!

Имя сковывает ее и задает ей прежний облик. Хранимые Боги отстраняются, не находя больше проку в ее душе. Рывком натягиваются поводья смертного мира. Эладора роняет меч, и оружие исчезает вместе с доспехами. Она опускается на колени рядом с пожилой женщиной. Обнимает, качает на руках. Рамигос тоже дрожит, потрясенная явленьем богов.

– Так нельзя, – тихо повторяет Эладора.

Вокруг них падают хлопья пепла. Прах Эдорика Ванта медленно оседает, его разъеденный пылью остов в потасовке рассыпался в ничто.

– Ладно, – говорит Рамигос, подтягивается и встает. Скрипят ее старые кости. – Где этот Эревешич?

– Во дворце патроса. – Эладора утерла глаза. – Вы поможете ему?

– Ну, – быстро отозвалась Рамигос, – выбора-то у меня особо и нет. Без Ванта черта с два я вынесу меч из города. Особенно когда ты взбудоражила его разговором об Эревешичах и всем прочем. Я не могу прикоснуться к этой штуковине, а мои заклинания меч расщепит. Мне его не унести. Вант мог его взять, но теперь… – Она смахнула пепел Ванта с книги.

Эладора щелкнула пальцами.

– Йорас. Из нежити в охране посольства. Теревант ему доверяет. Пошлите за Йорасом.

– Я сделаю, что смогу, девочка – но знамения ясны. Над Гвердоном нависла Божья война. Пожалуйста, поедем со мной. Может быть, город избежит вторжения, но ставки явно не в его пользу.

Три стены этой палаты на Мысу Королевы из современного бетона, а одна, на дальнем конце – из старого камня. На одном бруске печать, почти невидимая под толстым слоем побелки, но королевский полумесяц Гвердона опознать все же можно. Старый оплот королей, погребенный под возводимыми сотни лет укреплениями. Город не раз захватывали, сжигали и отстраивали заново. Гвердон выдержал. С его историей неразрывно переплетена история ее семьи. Таи служили при королевском дворе. Таи плыли на кораблях, открывших город. Они ступали по пустынным улицам и гадали, куда сгинул первый народ, не зная, что те упырями бродят под ними.

Город меняется. Город стоит.

– Приеду потом, – тихо ответила Эладора. И поцеловала Рамигос в лоб. – Спасибо за то, что учили меня колдовать. Идите за Йорасом. Увидимся, когда все закончится.

Командор Альдрас ждал ее на причале. Он был слишком занят, выкрикивая приказы команде, чтобы обратить внимание на ее раскрасневшееся лицо или на кусочки Эдорика Ванта, которые обсыпали ей подол. Однако остатки божественного присутствия, может статься, заметил, потому как не спрашивал о причинах опоздания.

– Сидите тут, – велел он, указав на банку в стороне от скорой и шумной погрузки. Мотки проволоки и ящики, проштампованные гильдией алхимиков, занимали на борту прилично места, но главный груз – большая клеть – только что прибыл на телеге. По улице его везла четверка рэптекинов; звери яростно таращились на Эладору, бока лоснились от кровавого пота, с челюстей капала слюна. Моряки и портовые грузчики наскоро укрепили огромный короб, лебедкой подняли его на лодку. Клеть опустилась в паре дюймов от коленей Эладоры.