Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Они отыскали окно, достаточно большое, чтоб вылезти. За окном отвесный обрыв тянулся до скал на восточном краю острова. Они полувыкарабкались-полуупали, приземлившись на твердые камни. Карильон глотнула свежего воздуха, когда облако дыма взрезал морской бриз. Отсюда к пристани спускалась козья тропинка. Свет горящих над ними построек слепил ярче солнца.

– Мне становится дурновато, – сообщила Кари, поскальзываясь на камнях.

– Надо только пройти еще чуточку, – обнадежила Эладора, но ее прервал отдаленный гулкий грохот артиллерийской канонады. Она взглянула на горизонт, где виднелся город. С этого расстояния Гвердон не больше светлого гребешка, лишь некоторые его черты различимы. Белая громада Нового города, шпили Священного холма.

Дымный след над Мысом Королевы. Булавочные головки огней в небе, точно падают звезды.

– Поплыли! – Эладора подтолкнула Кари к воде, когда первые снаряды пошли на снижение. К счастью, исходной целью наводчиков была машинерия для призыва у южного берега, а не сам форт. Все равно, они лишь в нескольких сотнях ярдов от зоны обстрела, и на глазах полмира разлетается в прах. Первый залп ведется минами-ревунами, предназначенными пробивать укрепленные цели. Боевые корабли, крепостные бастионы, богов. «Вторая волна будет такой же, – догадывается она, – ею разрушат остатки форта, снесут все укрытия, где могли бы спрятаться бродячие святые».

Следующим залпом полетит флогистон и начисто выжжет весь остров.

Рука об руку они ворвались в холодную воду, стараясь удержаться на поверхности. Рядом качались и подскакивали на волне обломки «Отповеди». Карильон более сильный пловец, но она истощена заточением. Эладора поймала всплывший кусок обшивки, такой удержит сестру на плаву, пока они гребут в сторону слабеющих огоньков. Дыхательная маска набрала соленую воду, она стянула ее, обмотав ремешком запястье.

– Эл, – безжизненно произнесла Кари. – Спасибо.

– Ну ладно, – засопела Эладора. – Кажется, я поступила правильно. Вряд ли я бы смогла тебя бросить.

– Не за это. То есть за это, но еще за то, что вышибла дурь из матушки. Я-то знаю, как страшно впускать в себя бога. И как тяжело потом остаться собой. – Она задрожала, закашлялась. – Даже со Шпатом, хоть он, наверно, не бог, все равно бывает трудно вспомнить, где кончается он и начинаюсь я. Иногда я садилась на поезд и на пару дней просто сваливала нахер из города.

– Все считали, что ты уехала. – Эладора тоже легла на этот обломок, вода покачивала ее тело. Она сбросила сапоги, чтобы лучше плыть, и ступни мерзли в холодной воде. Она устала, и работать ногами все тяжелее. Вот только если они остановятся, здешнее течение прибьет их обратно к Чуткому, вынесет под огонь.

– Уплыла за море. Ага. Я подумывала об этом, но… не знаю. По моим ощущениям, все просрала именно я, выходит – и чинить мне. Раньше со мной такого не было, пока…

– Кари, не отключайся.

– Если я не сумею, то… позаботься ты, ладно? – Кари не удержалась за их плотик и начала соскальзывать вниз.

Эладора поймала запястье кузины.

– Карильон Тай, не спать!

– Постараюсь. – Кари закусила губу, расправила плечи и подтянулась на доске.

Позади них на Чуткий посыпались новые снаряды. Новые ревуны. Небо мгновенно просветлело, потом его снова затянула тьма. Когда прекратились скрежет и вой и умолкло их эхо, Эладора добавила:

– Это Крыс послал меня тебя вытащить. По-моему, ему нужна твоя помощь.

Карильон улыбнулась:

– Мелкий засранец до сих пор при делах. – Она закрыла глаза, как в молитве.

Эладора поддерживала руку Карильон, чувствуя, как пульс на запястье стучит подобно колоколу. Ночное небо ненадежно из-за дыма и переменчивых огней разрушенного острова. Темные сгустки на нем – возможно, тучи – пестрели неземными расцветками. Что-то двигалось и под ней, в толще моря. Боги окружают город, как акулы, как волки, невидимо стягиваются все теснее. А единственное оружие города здесь, на дне.

И что теперь значат их выборы? Разве не все равно будет богам-завоевателям, Келкин ли, Синтер или кто-то другой будет стоять за кафедрой председателя парламента, когда город падет? Все жертвы, все трудные решения этих десяти месяцев – хватит их хотя бы на сноску в ученом труде? Она ведь ни в чем так и не добилась успеха, не создала ничего прочного, продолжительного.

Она вспомнила, как профессор Онгент читал лекции по гвердонской истории. Город подпадал под власть захватчиков и прежде, но войны тогда велись между смертными. Победители ставили своих королей и наместников, требовали дани, селились в городе – и становились частью его широкого полотна. Бывали войны за земли, войны за золото. Порой стороны договаривались об уступках. Угрозы и выкуп, перемирия и союзы. Иногда даже завоевателям бывала известна жалость.

Божья война – дело иное. Она всепоглощающа. Севераст показал это – боги-раскольники резали даже свою паству, не терпя никаких отклонений. Ее город будет разрушен.

Мысли об Онгенте привели ее к мыслям о Мирене, шагнувшем во тьму. Ее кошмар обрел жизнь. Все тщательно запертые воспоминания, все тревоги, захороненные ею за прошлый год, протекли наружу, но она слишком устала, замерзла и мало что чувствовала. Прежние беды плыли во тьме ее сознания по течению, как этот вот мусор на воде вокруг них. Она могла их бесстрастно рассматривать, наблюдать, как они дрейфуют и вертятся, складываются в новые образы.

На корабельные обломки карабкались крысы-полуутопленники. Испуганные, грязные, отчаявшиеся, живые твари наваливались, когтями скребли друг друга, а спасительный островок тонул под общим их весом.

Тут ее посетила жуткая мысль. Отвратительный выход из создавшейся ситуации.

– Должен быть другой способ, – вслух произнесла она.

– Эл, – окликнула Кари, – гляди.

И, да – в их сторону направлялась лодка. Барсетка выдвинулась на носу, как резная фигура, и махала им.

Командор Альдрас завернул обеих в одеяла, усадил у теплой печки двигателя. Над ними нависла Барсетка, нахохлилась, будто она теперь горгулья с гробницы Могильного холма. Потом опомнилась и села рядом, поджала ноги и тоже попросила себе одеяло.

– Алика я нашла, – севшим голосом сказала она. – Он пошел спасать Эмлина, и оба они не вернулись.

– Эмлин жив. – Эладору встряхнуло при воспоминаниях о существе в башне. Об этой твари с голосом и глазами мальчика. – Но он преобразился в громадное… паучье нечто. – Она уставилась на город за заливом, в темноте мигал свет с верхушки какой-то башни на Мысу Королевы. Загорается-тухнет, загорается-тухнет, передает сигнал своим пульсом.

– Ткач Судеб, – сказала Кари. – Под его покровом были ворожеи и гадатели в Северасте. Платишь им медяк, и они прочитают твое будущее в клочках паутины, вроде того. Я думала, они безобидны.