Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Стена позади них сомкнулась, каменные узелки опять завязались воедино. Медленнее, чем в прошлый раз. Карильон предупреждала: Шпат перенапрягается, слишком широко растягивает себя. Ему тоже придется держаться любой ценой.

Рамигос прокашлялась и сказала:

– Левее, будь добра.

Эладора поддерживала Рамигос, пока они медленно брели за огоньком через эту свалку к огромному сломанному механизму. «Какой-то пресс, – думала Эладора, – здесь посередине отливочная изложница, баки и трубки, как органы и кишки, но также и разбитые зеркала, эфирные моторчики – и надо всем этим армированная рама десяти футов высотой, увенчанная стальной объемной формой в виде женского лица. Алхимик ли, или талантливый скульптор запечатлил острую ухмылку Роши, решимость во взоре? Женщина, придумавшая божьи бомбы, невидяще пялилась на стену своей темницы».

– Это рака, – сказала Рамигос. – Только как она сотворила ее без благословения хайитянского бога смерти, я даже не представляю. Здесь заключалась ее душа – изложница нужна была, чтобы отливать новые восковые тела, когда пожелаешь. – Рамигос пробормотала заклятие, и заблестели сигиллы на раме. – И что-то до сих пор там, внутри.

Она обождала с минуту, потом кивнула:

– Пойдем дальше.

В пещере были и другие живые – по крайней мере, двигающиеся – создания. Нечто уклонялось от огонька, утягивая в тень свою громоздкую тушу, прежде чем Эладора могла как следует его рассмотреть. Сальные перья, распяленные когти и дюжина глаз мерцала, буравя спину. Несмотря на размер, оно быстрое. Глаза похожи на человеческие, вкрапленные в гору бугристой плоти.

Вокруг кисти Рамигос затрещала молния.

– У меня еще осталось в запасе доброе заклинание.

Эладора ощущала Черных Железных Богов задолго до того, как увидела. Два последних божества обретались в центре пещеры, в клетке из перекрученных металлических прутьев, что прежде звалась Великим Атанором алхимиков. Какой-то из них раньше был колоколом церкви Нищего Праведника на Мойке; другой звенел на маяке Колокольной Скалы. Оба уже никакие не колокола, но не стали они и хтоническими идолами своих древних дней. Они создавали перед Эладорой впечатление чего-то неземного: инородные яйцеобразные капсулы, упавшие с кошмарных небес.

Вблизи они тоже осознавали ее. Их сознание ощупью тянулось к ней. Ее присутствие сбивало их с толку, приводило в замешательство само ее существование. Прежде они принимали ее за Карильон по ошибке.

Она решила, что слева – бог с Колокольной Скалы. Кари однажды дотрагивалась до колокола Нищего Праведника. По ее словам, он с тех пор ее знает.

Может быть, того, что слева, получится обмануть.

– Готовы? – спросила она у Рамигос.

– Клади меня здесь, – ответила чародейка, – и дай минуту. – Эладора опустила наставницу на пол среди железных груд. Рамигос вытащила свой увесистый журнал и поспешно начеркала еще несколько иероглифов.

– Первые мгновения святости, – произнесла Рамигос, пока писала, не глядя на Эладору, – особенно действенные. Когда душа впервые соединяется с богом, когда между вами прокладывается канал. Твой случай особый – божества на тебя уже, хм, притязали, но тогда это произошло насильно.

– Я с этим справлюсь, – сказала Эладора. – Дойду до конца.

Рамигос закончила писать. Страница испачкана ее кровью, но иероглифы можно прочесть. Она закрыла журнал и, с усилием подняв, передала его Эладоре.

– Из самого Кхебеша меня прислали изучить эти бомбы. Вот – насколько я смогла приблизиться к формуле Роши. Пусть мои… ты же знаешь, что все это значит. Одно из двух – или конец придет Божьей войне, или целому миру. Пусть мои записи придутся во благо.

– Я прослежу.

– Я бы тебе показала Кхебеш. Но он очень далеко. И у нас вечно нет времени, правда? Вечно его не хватает. – Рамигос состроила гримасу. – Ступай.

Одно бесформенное отродье, смесь из расколотых чанов, вприскочку понеслось на Эладору, истекая слюной изо всех своих четырех ртов. Рамигос швырнула в него ударное заклинание – тварь зашаталась. Из теней выползло другое существо, за ним еще и еще – и темнота пещеры осветилась сверканием колдовства.

Эладора двинулась к богу, распевно выговаривая заклинание. Оно превратилось в молитву, а та превратилась в мольбу.

Дозволь мне ступить меж зазоров. Дозволь мне пройти по краешку неба. Ты не узнал меня? Я – Предвестница.

Впусти меня.

Она исчезает.

Падает в брешь среди тьмы.

Слышится тишина между двумя ударами колокола.

В миг, когда в тебя вонзается нож.

Откуда ты здесь? – спрашивает нечто с лицом Мирена.

Эладора вспоминает, что после телепортаций Карильон с Миреном оба испытывали неудержимое сексуальное влечение, страстное желание воссоздать тот миг духовного единства. Эладора вспоминает укол ревности.

Сейчас ничего – лишь отвращение и отдаленная жалость.

Я не здесь , – возражает она, ничем не выдавая себя. – Я там. Где по небу летают драконы, и в лесу живут другие боги.

Хоть они оба и бестелесны, здесь, в этом вневременье, – крохотные искорки душ, захваченные ураганом Черного Железа, он каким-то образом злобно насупливается.

Они мои. Это место – мое. Для того меня создал отец.

Она подступает ближе.

Нет, мое. Я – дочь семьи Таев. Мой дед пробудил Черных Железных Богов. Он составил заклинания и призвал их. Он создал их Предвестницу. А ты, ты – вор. Побродяжка в чужом доме. Ты вообще никто рядом со мной.

Она не смотрит на Мирена, лишь на Черных Железных Богов за пределом.

Я – Эладора Тай. Я требую прохода на Лирикс. Назовите цену.

Колокольный звон трижды оглушает пещеру эхом, и Эладоры здесь больше нет.

Шпион выполз из воды на пляж горячего пепла. Кое-где песок сплавился в стекло, и оно переливалось под утренним светом. Едкая вонь жгла его легкие. Он доковылял до руин тюрьмы Чуткого острова. Среди развалин тлело пламя и чадили лужицы флогистона. Клетки перекорежены, божественные узники из дюжины пантеонов ныне едины в соборном всесожжении. Зеркальная башня опрокинулась, и ее бока потускнели от копоти.

Из глубины залива долетало эхо канонады. Небо над далеким городом расщеплено чудесами.

В Северасте тоже стреляли пушки, и было много чудес, и город все равно пал.

Шпион поспешил на северный берег Чуткого. Оттуда видно, как бурлит вода на месте, где погрузилась «Великая Отповедь». Щупальца кракенов под водой волновали морскую поверхность – хищники сторожили добычу от падальщиков. «Бедный Дредгер, – подумал шпион, – величайший из алхимических отходов на всем свете ждет прямо у порога, а забрать нельзя». Он нашел укромное место среди камней, чтобы не засекли глаза кракена размером с тарелку. Стало интересно, это создание под водой, часом, не Ори? А может, какой другой святой, боевой пловец сопровождения перед приходом главного флота.