Computers - Палач

Поставив сумку на траву, мы направились к шалашу. Подойдя, я увидел, что в шалаше лежит куча травы и сухих листьев, а из этой кучи выглядывает женская ножка, и я тотчас узнал эту ножку, пальчики на которой два раза целовал – в первый раз после казни Оли, а второй – во время нашей первой ночи, когда она стала женщиной. Подойдя, я опустился на колени, нагнулся и стал опять целовать пальчики этой милой ножки, они были в песке, но меня это не смущало.

Ножка дернулась, трава и листья зашуршали, оттуда вынырнула головка Оли с растрепанными волосами, вся в сухих листьях, и на меня уставились ее блестящие карие глаза:

- Андрей! Любимый! Таня!

Тотчас куча листьев разлетелась в стороны, и Оля, выскочив из шалаша, бросилась ко мне в объятия. Наверное, еще никогда мы с ней не целовались так страстно, и не удивительно – я целовал мою вновь обретенную возлюбленную, а она радовалась своей новой жизни. Наконец, мы немного успокоились, и пришла очередь Тани. Обнимая и целуя Олю, она повторяла:

- Сестренка моя! Милая подружка! Как я рада… - и слезы текли по щекам у обеих.

Я, тем временем, рассматривал тело Оли. Соски ее маленьких аккуратных грудей были на месте, клитор не выступал больше из половых губ, и живот, конечно, был целым – словом, ее тело было опять таким же, как и прежде. Вот только загар, который она приобрела на море, исчез, и кожа ее снова стала светлой, как тогда, когда я впервые ее увидел, войдя к ней в камеру смертников пять лет назад.

- Милая, а ты хочешь есть? – спросил я, считая, что пора, наконец, положить конец этой сентиментальной сцене и перейти к делу.

- Ой, любимый, очень хочу! – воскликнула Оля. – А у вас с собой что-то есть?

- Конечно! – засмеялась Таня, хватая сумку.

Оттуда немедленно появилось тонкое одеяло, которое она расстелила на траве, а затем – пластиковые коробочки с салатами, упаковки с жареным мясом и картофелем, а также пакеты с хлебом и тонко нарезанной колбасой. За всем этим последовали пластмассовые одноразовые тарелки, вилки и ложки.

Оля радостно взвизгнула, отряхнулась от сухих листьев и травы, и, скрестив ноги по-турецки, уселась на одеяло, ничуть не смущаясь тем, что в этой позе мы могли видеть у нее между ног все, что только возможно, а мы, по понятным причинам, тоже не стали возражать и тотчас присоединились к ней, потому что и сами с утра ничего не ели.

Оля наворачивала еду так, что за ушами трещало, я не отставал от нее, да и Таня не стеснялась. Наконец, когда наш первый голод был немного утолен, я спросил:

- Оля, а как ты сама чувствуешь, твое тело полностью восстановилось? Ты такая же, как раньше?

- Да, Андрюша. Все в порядке. Я, конечно, хочу тебя, но хочу, так сказать, нормально , как было в начале нашего знакомства. У меня уже нет того сумасшедшего неудержимого желания, как в последние дни, после того, как я сделала глупость, направив на себя парализатор. Так что, не зря я терпела, вспарывая себе живот. А это было, ох, как мучительно! Хотя, признаться, в чем-то и очень здорово… Просто прекрасно!

- Расскажешь, Оленька? Или тебе это неприятно вспоминать?

- Ну, почему же неприятно? Я горжусь тем, что смогла это сделать. И я была в полном сознании, когда ты отрубил мне голову.

- Ну, тогда расскажи! Как ты решилась так внезапно изменить план и прибегнуть к самому мучительному виду харакири?

- Я просто подумала, что обычного взрезания живота будет для меня недостаточно, я это легко вытерплю. А мне хотелось проделать что-то такое, на грани невозможного, и даже за гранью! Единственное, чего я боялась, это того, что от потери крови и болевого шока могу потерять сознание и не дотерплю до конца. Но у меня отлично получилось! Я задумала это еще накануне вечером, но не стала говорить заранее тебе и Тане, боясь, что вы начнете меня отговаривать, и я сама от этого лишусь решимости.

- Ну, и как же ты это сделала? Что чувствовала?

- Сначала я отрезала себе соски. А так как я всю ночь терпела без секса, то была возбуждена до последней крайности. И вот, отрезав себе сосок, я испытала оргазм! А отрезав второй – еще один! Это было просто сказочно… Вот когда я поняла, что действительно стала мазохисткой, боль доставила мне наслаждение! – Она рассмеялась. – Ты сжал мне груди, это было очень больно, но мне того и надо было. Я приложила кинжал к клитору и стала резать себе влагалище. Ах, какая это была боль! Просто нестерпимая… И в то же время восхитительная! И в этот момент я кончила еще раз… А потом я рассекла хрящ в своем лоне и вонзила кинжал в глубину, разрезая себе мочевой пузырь и матку… Ну, в тот момент не было особо времени наслаждаться болью, я понимала, что могу очень скоро потерять сознание, кровь лилась ручьем. Я быстренько дорезала живот до пупка, по сравнению с клитором и маткой это было так себе, и ты забрал у меня кинжал. Потом я почувствовала, как ты вспорол мне живот поперек, через пупок. Это тоже было почти не больно. Сравнительно, конечно…

Мы слушали, затаив дыхание, а Оля передохнула и продолжила:

- И тут ты мне резанул печень. В животе как будто что-то взорвалось, в глазах потемнело. Я чуть не лишилась чувств от боли, но в этот миг ты меня поцеловал… У меня появилось такое желание еще немножко побыть с тобой! Но я попросила тебя поскорее отрубить мне голову, сил терпеть совсем не было, в глазах мутилось... Ты мне помог встать на колени, поддержал меня за груди. Я уперлась руками в землю и почувствовала, как кишки вываливаются из живота, а Таня тянет меня за волосы. И ощутила удар по шее. Это было совсем не больно. Как подзатыльник. Боль в животе мгновенно исчезла, в глазах все прыгнуло, и я увидела Танин пупок. А потом вокруг начало темнеть, и все постепенно погасло. Я думаю, что то же самое чувствует человек, которому отрубают голову на гильотине. Очень гуманная казнь, наверное…

- Олюшка, и что же было дальше?

- А дальше я почувствовала, что солнце светит мне прямо в глаза. Я зажмурилась и повернула голову. И подумала, ведь у меня голова отрублена, как же я ее поворачиваю?! И тогда сообразила, что голова на месте. Я села, упираясь руками в землю, и увидела наш шалаш. И сразу поняла, где нахожусь. Первая моя мысль была, как же добраться до вас? И решила, что это никак не получится. Оставалось только ждать.

* * *

- Солнце садилось, мне хотелось есть, но ничего не было, даже одежды. Я залезла в ручей и искупалась. Было холодно, но я обсохла на солнце, собрала травы и листьев, навалила их в шалаше и зарылась в них. Согрелась и уснула. А проснулась, когда почувствовала, что ты целуешь мне пальчики на ногах! Ох, как я была рада!

- Оленька, а что бы ты стала делать, если бы мы не появились?

- Вечером я думала над этим. Я бы пошла в дом Михала. Правда, я была совсем голая, но тут уж было не до стеснительности. И я могла бы обмотаться травой, сделать себе что-то вроде юбки… Я бы попросила у него поесть. Но вы не могли не прийти! Мне оставалось только дождаться.