Марина Суржевская - Живое

Верх и вниз. Он словно пересчитывал мои позвонки. И я гадала, что будет, когда его рука наконец дойдет до поясницы.

— Кристиан? — пробормотала я. — Что ты делаешь?

— Грею тебя? — его голос дрогнул.

— Ты меня гладишь.

— Тебе не нравится?

Я озадаченно замолчала. Не нравится? Нравится. Очень даже. В этом-то и проблема!

— Кажется, это тоже не совсем прилично.

— Мы лежим внутри гнилого дерева, — усмехнулся Крис. — И кажется, уже выяснили, что близость смерти заставляет наплевательски смотреть на приличия.

Я, подумав, кивнула. И рука февра снова прошлась по моей коже. Его ладони согрелись, и прикосновения доставляли удовольствие. Я поежилась, совершенно не понимая, как реагировать и вести себя. Разум твердил, что происходящее выходит за рамки дозволенного. Или нет? Интересно, что вообще позволено в подобной ситуации?

— Я говорил, что ты пахнешь ежевикой? — тихо сказал Крис. Его голос слегка изменился, обретая вкрадчивую бархатистость. Рука снова сползла до поясницы, помедлила и поднялась вверх, до шеи. Кончики пальцев погладили под влажными волосами, заставляя меня снова вздрогнуть. Только уже не от холода, а от искр, рассыпающихся под кожей. Странное чувство. Незнакомое, желанное… а еще пугающее.

— Кристиан… — начала я и осеклась, потому что парень обвел пальцем контур моей щеки и губ.

— Ты все еще дрожишь, Иви.

Дрожу? Да меня трясет, как лихорадочную! Только, кажется, уже не от холода!

Он вдруг приподнял мне подбородок, слегка отклонившись.

— Мне постоянно снится один сон. Или это не сон? Не знаю, но это мучает меня.

— Что же тебе снится? — прошептала я.

— Ты.

И его губы коснулись моих. Почему-то я так удивилась, что застыла, не в силах даже дышать. Или отодвинуться. Хотя здесь ведь некуда отодвигаться… Язык Кристиана едва коснулся моих губ, лизнул. И слегка надавил, пытаясь получить больше.

Краем сознания я успела подумать, что меня целуют второй раз за этой странный день. Вот только поцелуй Кристиана вызывал внутри волну сродни той, что разрушила берег. Этот поцелуй наполнил мое тело сладким жаром, от которого я моментально согрелась!

И в то же время — ужасом. Кристиан меня поцеловал. В здравом уме и в полном осознании. Поцеловал свою сестру!

— Это был не сон, — прошептал он. — Я помню твой вкус… И я хочу еще.

Я прерывисто вздохнула. Меня по-прежнему трясло, впрочем, трясло не только меня. Нас обоих.

В этом трухлявом дереве стало совсем темно, я почти не видела Кристиана. А он — меня. Но так, без зрения, все чувства усиливались многократно. Я ощущала каждое его прикосновение. Каждое… Скольжение губ. Прикосновение языка. Горячие ладони, прикасающиеся к моему телу. Сначала осторожно, потом все увереннее. Где-то внутри меня по-прежнему бился ужас от понимания происходящего, но его властно заглушило удовольствие. Я слышала, что у людей на краю гибели обостряется желание ощутить себя живыми и просыпается тяга к близости. Возможно, все дело в этом. Или в том, что мне слишком нравился Кристиан. Более чем нравился! Я хотела его прикосновений и его поцелуев. Хотела! И ужасно устала сопротивляться этому желанию.

Кристиан тяжело втянул воздух и перевернулся, накрывая меня с собой. Тяжелое тело опустилось сверху, прижимая меня к трухе. Поцелуй стал голодным и жадным, словно Крис порвал цепь, что держала его. Он целовал мои губы, прикусывал, ласкал язык. Снова и снова. Оторвавшись, сместился чуть ниже, на шею. Я неловко положила ладони на его спину, провела по лопаткам и вниз — до ямочек у поясницы. Твердый. Мощный. Горячий. Не сдержала тихий стон, и Кристиан встрепенулся, снова впился в мой рот, терзая опухшие губы. По пластинам его мышц прокатилась дрожь… Мы оба дышали так, словно все еще боролись с волнами Взморья.

Хотя то, что владело нами сейчас, могло поспорить с силой бушующего шторма. И не было сил сопротивляться или остановить.

И разума не было.

Ничего, кроме испепеляющей потребности ощущать друг друга.

И словно ожог — поцелуй в шею. Ключицы, выемка… и тяжелая рука ложится на мою грудь. Тело против воли выгнулось навстречу, словно пытаясь стать еще ближе. Хотя куда больше, мы и так почти вросли друг в друга… Я ощущала, насколько его тело крупнее моего, насколько сильнее и тверже. И как отличается некоторыми местами.

Я выросла в приюте и все отличия мальчиков от девочек, конечно, знала, но сейчас ощущала особенно остро. Желание Кристиана было так очевидно… И мое нутро отзывалось на него, дрожало и горело от потребности ощутить Криса полнее.

— Иви… — хрипло выдохнул он.

И тут совсем рядом завыли волки. Хор серых хищников оглушил и вернул мой проклятый разум!

Что я делаю? Что я делаю, раздери меня Двуликий! Поддалась желанию, потеряла страх… Еще немного — и мы соединились бы во всех смыслах! Наше помешательство можно объяснить чем угодно — инстинктом, моментом, потерей разума! Но как я объясню то, что Иви-Ардена Левингстон — девственна!

Ведь Кристиан точно знает, что его сестра давно утратила этот досадный атрибут!

— Кристиан, нет! — Я уперлась ладонями в его грудь. — Мы сошли с ума… Мы совершенно спятили! Оба!

Он втянул воздух возле моей шеи. Замер, дрожа.

И вдруг, откинув лапник, высунулся в дыру.

— Заткнитесь! — рявкнул хищникам февр.

К моему удивлению, стая смолкла. Крис какое-то время дышал, явно пытаясь прийти в себя. Потом залез обратно. Я вжалась в кору, пытаясь сделаться незаметной. Но февр рывком притянул меня к себе, обнял.

— Попытайся уснуть, — сипло пробормотал он. — Склирз! Никогда не думал, что однажды захочу по-волчьи завыть.

Словно в ответ на его слова, серая стая снова наполнила лес жуткими звуками. Я лежала, ощущая возбуждение Кристиана и свое собственное. И мрачно думала о том, что мы наделали. Что я наделала. И к чему все это приведет.

Может, легче выползти и самостоятельно скормиться зубастым хищникам?

Я хмыкнула, закрыла глаза и какое-то время просто лежала, слушая дыхание Криса. А потом мое измученное тело просто провалилось во тьму забытья.

— Иви, просыпайся.

Тихий голос живо выдернул меня из оков сна.

Я сонно моргнула, потянулась, но уперлась ногами в кору. И тут же все вспомнила. Знаки на песке, бушующее Взморье, Кристиан…

Зябко поежилась и открыла глаза.

— Доброе утро?

Поняв, что я проснулась, Кристиан отодвинул лапник, чтобы я могла выбраться наружу.

— Думаешь, доброе? — сипло проворчала я, когда в отверстие потек холодный воздух.

— Уверен, — рассмеялся февр. — Не только доброе, но и теплое! Солнце светит, и море успокоилось. Вылезай, Иви.

— Не хочу. Останусь в этом дереве и стану белкой, — буркнула я, выглядывая наружу. Яркий свет на миг ослепил. И снова я услышала смех Криса, похоже, у парня было хорошее настроение.