Jane_BlackCat - За краем Вечности [СИ]

— Он пошёл ко дну. — Коротко кивнул Уильям.

— А-а…? — протянул Джек и вопросительно перевёл глаза ему за спину, на Анжелику.

— Её вытащили из карцера «Августиниуса» при абордаже.

Тич благодарно прикрыла глаза и прошептала одними губами: «Прости…». Джек склонил голову на бок и сблизил брови, глядя на Уилла:

— А остальные пассажиры «Августиниуса»?

— Не стоит переживать, Джек. — Лицо Уилла просветлело от едва заметной улыбки, и он по-дружески водрузил руку на плечо Воробья. — Все на дне.

Я спокойно вздохнула. Душевную тяжесть облегчило то, что предателя-Бергенса тоже постигла кара, и он принял заслуженную смерть.

— Вот и славно! А то об Бергенса так не хотелось руки марать! — жизнеутверждающе заявил Воробей и обернулся ко мне. Но не успел он сделать шаг, как от Уилла прилетело настойчивое:

— Джек.

Воробей поморщился и вжал голову в плечи, медленно оборачиваясь:

— Да?

— Амулет.

— Так и знал, что ты не забудешь, — и он запустил руку в карман. На солнце блеснула цепь медальона. Золотой Амулет опустился на ладонь Уильяма, и тот с воодушевлением принялся вертеть его в руках. Элизабет сразу же подскочила к мужу, перегораживая мне обзор. Однако, стоило мне обернуться к фальшборту, как тут же с грустным вздохом прозвучало:

— Он уже не способен исполнить желание, да?

Я развернулась со скоростью света и метнулась к ним, оттесняя Джека, который собрался что-то говорить и, вероятно, снова обводить друга вокруг пальца.

— Это моя вина! Это я потратила желание. Когда мы были на Исла-дель-Диабльо, Стивенс убил Джека. Мне пришлось потратить единственное желание, чтобы он жил. Я понимаю, что теперь ты, возможно, как и обещал, потопишь «Жемчужину», но главное, что сейчас Джек живой, стоит среди нас. Я не могла позволить ему умереть. И я буду благодарна, если ты не утопишь корабль Джека. Ведь он тут не при чём, он выполнил условие — привёз Амулет тебе. А единственное желание было потрачено мной. — Я стойко выдержала мрачный взгляд Тёрнера и добавила: — И по секрету, Амулет был предназначен для того, чтобы даровать жизнь. А для других желаний он был бесполезен, — и развела руками.

Тишина стала такой пронзительной, что я боялась дышать, чтобы не спугнуть её. Взгляд Уилла пугал своим холодом и отсутствием эмоций — всё-таки потеря сердца не прошла даром. И только море разбивало волны о борт корабля во всеобщем молчании.

Наконец, Уилл измученно закрыл лицо рукой, а потом возвёл глаза к небу. Элизабет озабоченно приобняла мужа за плечи, пытаясь заглянуть в его лицо.

— Я понимаю, — наконец, вздохнул он. — Понимаю тебя. Мне ради любимых людей приходилось и на более серьёзные жертвы идти, — и он опустил взгляд на длинный шрам на его груди. Наконец, он вскинул руку с Амулетом. Звякнула цепь. — Пусть он будет принадлежать тебе, — и он протянул его Элизабет. Миссис Тёрнер поймала медальон и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, забыла, и её взгляд потерянно забегал по округе. — С самого начала было неправильно втягивать вас в это. Похоже, моей участи не избежать. Этот долг будет со мной до конца. Конца чего-либо.

Он уходил. Быстро и стремительно. А я смотрела ему в след, так и забыв закрыть рот. Элизабет повесила Амулет на шею и, придерживая юбки, посеменила за мужем, как верная собачка за хозяином, кинув Джеку на прощание потерянный взгляд. Я не двинулась с места, пока они не скрылись на борту своего корабля. «Голландец» сразу же повернул к горизонту; он уходил, не прощаясь и ничего не обещая. Только повергая в шок — и невероятное, долгожданное облегчение.

— Удивительно, — изрёк Джек. — Я думал, он меня в клочья порвёт, а к тебе он вдруг ни с того ни с сего прислушался. Женское очарование? — он улыбнулся и прищурил один глаз.

Я повела плечами.

— Скорее честность. Я просто открыла ему всё как есть.

Снова всё стихло, как будто мир, наконец, обрёл покой после долгих безумных дней и ночей. И в этой тишине робко прозвучали шаги: Анжелика остановилась рядом с нами и подняла на Джека хмурый взгляд.

— Подкинешь до Тортуги?

— После всего, что ты сделала? Пфф! — ответила я за Джека и закатила глаза.

— Если до тебя так и не дошло, то это не я была Тёмной Личностью, а Бергенс! БЕР-ГЕНС! — взорвалась Тич, с порывом кинувшись ко мне.

— Дамы, заглохните, будьте добры! — рявкнул Джек, встав между нами. Внезапно, что-то заскрипело наверху. Взгляд запрыгал по израненному кораблю в поисках источника звука. Вдруг, середина грот-мачты надломилась, разлетаясь во все стороны множеством обломков и щепок — и с ужасающим треском рухнула в воду, окропляя палубу тучей брызг.

Джек удивлённо шмыгнул носом, глядя на сломленную жизнью мачту и резонно добавил:

— Сейчас у нас есть куда более весомые проблемы.

Когда небо укрылось алым полотном заката, «Жемчужина» на двух уцелевших мачтах доползла до Тортуги. Лишившись важного элемента такелажа, она походила на старую неповоротливую черепаху, которая то и дело забывала, куда плывёт, и которую вечно заносило южнее от проложенного курса. Любой другой бы не справился с такой «инвалидностью» корабля, но только не Джек: знающий свой корабль от кончика бушприта до клотика бизань-мачты, он словно мог «договориться» с «Жемчужиной», и благодаря его мастерству мы вошли в шумную гавань на исходе четвёртого дня в открытом море.

Приход в порт я застала в капитанской постели, которую теперь по праву делила с Джеком. Он же, в отличии от меня, как и положено капитану, встретил заход в гавань у штурвала.

За переборкой вяло звенела рында и скрипели просоленные доски причалов. Якорная цепь шумно заскрежетала. Я дрогнула: недавние воспоминания до сих пор заставляли испуганно подпрыгивать при этом звуке. «М-да, подруга, крыша едет не спеша, чем-то медленно шурша», — скептически цыкнул внутренний голос.

Дверь стремительно распахнулась и хлопнула о стенку. Воробей влетел в каюту и с деловым видом принялся рыться в ящике. Над ним то и дело взмывали ворохи бумаг, каких-то безделушек и прочих неприкосновенных запасов.

— Что ищешь? — с минуту понаблюдав за ним, вопросила я.

— Смысл жизни, — фыркнул Воробей.

— А-а… — я понимающе закивала. — Тогда ром вон там, — и указала в угол.

— Не угадала! Марихуана! — Воробей торжествующе выпрямился и взмахнул заляпанным листком бумаги.

Я поперхнулась воздухом.

— Кхм, что, прости?

— Марихуана! — восторженно утвердил он. Я приподняла бровь, наблюдая за тем, как он бежит в угол, делает смачный глоток рома, а потом склоняется надо мной. — До утра не жди. Анжелику я уже выпроводил на берег, так что не бойся, что она посягнёт на твой гардероб. А к утру у нас уже будет всё, чтобы починить «Жемчужину»! — и он стремглав вылетел за дверь, аж воздух свистнул.