Jane_BlackCat - За краем Вечности [СИ]

— А-а, понимаю, у женщин бывают такие периоды, когда они… ммм… весьма раздражительны, — подал бесстыжий голос Джекки. Я зажмурилась, мирясь с гневом, а потом заставила себя повернуться к капитану Воробью. Вокруг того так и витало безмятежное спокойствие, как у отобедавшего кота. Он качнул головой, поджал губы, пожал плечами и добавил: — Это естественно.

— Вы меня достали. — Взгляд метнулся к раскрывшему было рот Тиму, подошедшему к нам на расстояние вытянутой руки. — Оба! — перебила я. Рука нырнула в лиф платья, цепляясь за тёплый мягкий пергамент. — Значит так! Тебе — это, — и чувственным ударом припечатала пергамент к капитанской груди. Тот тут же накрыл мою ладонь своей, и бумажка выскользнула сквозь пальцы. Я цыкнула и скользнула взглядом по небу. — А тебе — это, — и легко, благодарно, по-дружески обняла ошеломлённого Тимми. Воробей за спиной подавился усмешкой. Но не успели руки парусного мастера, ответно обвить мою талию, я отстранилась. — А это — вам обоим! — и зарядила двум пиратам синхронные, увесистые и как по мне, вполне заслуженные подзатыльники. Оба отшатнулись, но я, не желая разглядывать их физиономии, с чистой совестью зашагала прочь с палубы. Но прежде, чем скрыться из виду, слух уловил постфинал «ссоры двух барышень».

— Сняться с якоря. Выйдем в открытое море. А ты, — Воробей сурово глянул на Тимми, — теперь обычный матрос. Будешь драить палубу. А с парусами мы прекрасно справимся и без твоей помощи. Надеюсь, ты уяснил урок, что ещё одна подобная выходка — и акулам за бортом перепадёт десерт из твоей мятежной тушки.

Мы с Джеком синхронно покинули палубу и в унисон хлопнули дверьми кают.

Постепенно Исла-Сантос превратилось в крохотную точку, мухой маячившую на горизонте. Тучи ли ветер прогнал от нас, нас ли от туч — солнце заняло свою привычную позицию и опаляло каютное окошко тёплым светом. Делать не хотелось решительно ничего, ровно как не хотелось кого-либо видеть после суровой взбучки. Однако при воспоминаниях устроенного мной фееричного разноса гордо расправлялись плечи: я смогла показать себя и не ударить в грязь лицом после гадостей, которых наговорила Джеку в подворотне. Ненароком услышанные в споре двух пиратов нелестные высказывания обо мне дали повод новой обиде. Однако, стоило признать, что таким образом мы поквитались. И всё-таки Воробья следовало простить: Джек отозвался не лучшим образом обо мне, но в то же время ни на секунду не сомневался в том, что я вернусь, что смогу. Каким бы нелепым это ни было, обида на заботливого Тима была значительнее: тот решил для себя, что меня всеми силами надо оберегать и защищать, а что более досадно — пытался убедить в этом всю команду. Это угнетало сильнее едких слов: выходит, парусный мастер принизил меня перед всеми, сообщив, что я ни на что не способна и всенепременно не смогу за себя постоять.

Иногда отсутствие излишней заботы и сюсюканий идёт на пользу сильнее чьих-то переживаний: когда не дают возможности расслабиться и проявить слабость, тебе легче не поддаться желанию опустить руки и расклеиться, посылая всё к чертям. Когда же наоборот, приходится всеми силами доказывать, что ты достойна стоять рядом с этими людьми, их равнодушие помогает выглядеть сильнее. И чувствовать себя соответствующе.

За этими размышлениями меня и застал непонятный стук в дверь.

— Кого там принесло? — простонала я, поднимаясь и отправляясь к дверным створкам. — Джек? — равнодушно произнесла я, когда, толкнув дверную ручку, шибанула по бесстыжей физиономии дверью. — Пришёл рассказать о своей связи с «Голландцем» и Тёрнерами?

Воробей изумлённо задрал брови под бандану.

— Давно не слыхал подобного запредельно невразумительного начала разговора, — пират протиснулся в каюту и ногой закрыл за собой дверь. — Но не суть. Я пришёл за козырем, который ты оставила у себя на руках.

— Ч-что? — я нервно прыснула и глянула на Джека, как на умалишённого, несущего сущий бред.

— Ой, не прикидывайся, — сладко протянул капитан, кошачьей поступью сокращая расстояние между нами. — Где вторая часть? — в воздух взмыл сложенный пергамент в капитанской руке. Несколько мгновений ступора сменились искромётным ужасом.

— Вторая… Вторая часть?! — я вытаращила глаза, подпрыгивая к Джеку. — Ты серьёзно?! Здесь чего-то не хватает?! — Воробей послушно выпустил бумагу из рук, чтобы я могла схватить её, развернуть и прихлопнуть к столу с содроганием сердца. — О-о, Господи! Сколько можно? — взмолилась я к потолку. Как стало известно, за это недолгое время Джек успел старательно прогреть лист над свечой, и таинственная надпись широкими бежевыми линиями проступила на бумаге. «25°12′59.7″N» — это всё, что оказалось начертано на треклятом пергаменте.

— И? — дрожащим голосом шепнула я, глотая понятливый страх.

— Как видишь, здесь указана только широта, двадцать пять градусов северной широты.

— А-а… долгота? — припомнила я остатки географических знаний.

— Или мадам Моретти сделала два разных тайника, или это всё, что она нам оставила.

— Чёрт! Почему у нас не всё как у людей! — взвыла я, злобно отпихивая бумажонку и сражаясь с желанием разорвать её на куски. Слабая надежда, что этим пергаментом закончатся наши мучения, не оправдалась: кажется, грядёт новый виток.

— Карма, — зловеще хмыкнул Джек. Я сжала край бумажки и поджала губы, мирясь с гневом на всё живое и неживое, после чего протяжно выдохнула и обернулась к Воробью.

— Надеюсь, это не значит, что нам придётся обогнуть полземли по двадцать пятому меридиану, как в одном занятном литературном произведении?

— Кругосветка? — призадумался Джекки. — Звучит чересчур романтично. А на деле… Мысль неплоха, однако слишком долго и не факт, что результативно.

— Фух, слава Богу, — я оттёрла пот со лба театральным движением и постаралась придать собственной физиономии бодрый авантюрный вид. — Хорошо. Что у нас по плану теперь?

— Встречный вопрос, детка, — Джек переменился в лице. Его взгляд просветлел от едва заметной улыбки — дьявольски коварной и не менее обворожительной. — В твои планы не входит… ммм, скажем, извинения?

— Извинения?

— О да! Извинения! — жарко воскликнул пират, показав руками что-то обширное и масштабное. — Совесть наверняка замучала тебя, крошка? — бровь пирата красноречиво изогнулась. — Может, хочешь искупить грехи? — в черной радужке заплясали игривые, но лукавые искорки.

Заворожённая этим взглядом, я и не заметила, когда была прижата к столу, а кэп оказался вплотную ко мне.

— Что? Черт возьми, Воробей! Не мог придумать ничего умнее?! — словно по щелчку я вышла из гипноза, обнаружив его руки ползущими от моей шеи, по ключицам, и ниже… — Не дождёшься! — и попыталась отпихнуть похотливого бесстыдника, однако вывернуться не удалось.