Дмитрий Воронин - Возрождение

- В лесу нашла, - торопливо заявила Лена, справедливо решив, что вряд ли кому придёт в голову идея задавать эльфам неудобные вопросы. – Видать, бросил кто-то, а мне как раз по ноге. Может, они за то и взъярились, что я ихнюю вещь подобрала?

- Может и так, - пожала плечами женщина. – Избавилась бы ты… Да только нет у меня сейчас другой обувки, походи уж так, ежели босой не желаешь. Но как вымолишь у хозяина сапожки, али другое что – выбрось эту эльфийскую погань, девка, а лучше и вовсе сожги. Не будет от неё добра.

Со слезами в душе – и хорошо хоть, что не на глазах – избавившись от любимых и таких удобных джинсов, девушка натянула поверх туники пеплум. Довольно-таки грубая и явно далеко не новая ткань неожиданно легла вполне симпатичными складками, весьма неплохо рисуя точёную фигурку Елены. Правда вряд ли кто это оценит - здесь тонкие талии, похоже, не в моде. Подол пеплума спускался ниже щиколоток, в таком наряде уж точно не побегаешь.

Коричневый свёрток оказался чем-то вроде шерстяного плаща без рукавов, с пришитым сверху капюшоном. При всей неказистости, он оказался довольно удобным и обещал более или менее приличную защиту от дождя, если только последний не перейдёт в ливень. Напоследок хозяйка сколола плащ у горла девушки небольшой медной фибулой с порядком вытершимся от времени изображением женской фигуры, держащей в опущенных руках что-то вроде блюда или тазика.

- Да убережёт тебя мать Дану.

- Спасибо, госпожа, - Лена склонила голову, понимая, что уделённое ей внимание далеко ушло за пределы уплаченного за одежду серебра. – А не прогневаетесь ли, если спрошу…

- Спрашивай, чего уж там.

- Этот господин… что сказал называть его хозяином – почему ж это он моим хозяином вдруг стал, а я его служанкой?

Женщина снова вздохнула.

- Зови меня Мерна. А ты?..

- Елена, - девушка постаралась выговорить имя как можно более невнятно и, к своей радости, не прогадала.

- Лавена? Хорошее имя [38] Лавена – радость (кельтск.) . Так вот, Лавена, не слишком-то благосклонна нынче к тебе была Мать-прародительница. Закон этот и впрямь древний, король Иден Пятый, именуемый также Заступником, правил, почитай, лет так сотен пять тому назад. Говорят, хороший то был король, людей зря не обижал, с эльфами не ссорился, на горных орков ходил без особой охоты, но и не без успеха. Только вот очень не любил нищих да бездомных, мол, ежели руки не отсохли, да голова на плечах есть, должен человек и на еду, и на одежду себе заработать трудом. И повелел, что если кто из его добрых подданных встретит убогого, что не сможет показать хоть бы и медной монеты, не сумеет указать своего господина или защитника, а так же и не назовёт родичей, что примут и прокормят, то надлежит такого человека брать рабом. И ежели любая служанка может при великой нужде кинуться в ноги тэну [39] Тэн – высокий дворянский титул, глава клана. или даже самому королю и молить о защите, то рабыню не станет слушать и последний кэрл [40] Кэрл – свободный земледелец, платящий королю налог и работающий на своей земле. . Хозяин может её убить, может призвать к себе в постель, может продать – никто ему худого слова не скажет.

- Понятно… - тоскливо протянула Лена.

- Ты это… ты не плачь до времени, Лавена, - Мерна чисто материнским жестом провела ладонью по светлым волосам девушки. – Собой ты недурна, только уж больно худа. Может, и не станет этот всадник мучить тебя непосильной работой. Глядишь, потискает раз-третий, а там кто знает. Окажет милость мать-прародительница, может, и прикипит он к тебе сердцем.

- А кто он вообще такой?

- Да кто ж его знает-то, - пожала плечами Мерна. – Всадник, да не из бедных, сразу видать. Бывает тут время от времени, зачем, для чего – не говорит, да мы и не спрашиваем, не принято. В этот раз приехал дней с десяток тому. В первый же день с кэрлом Тристаном чего-то не поделил, дело кулаками закончилось. Правда, руками махать твой хозяин диво как ловок, Тристан и оглянуться не успел, как под столом оказался.

- Никто за него не вступился?

- Да кто ж вступится, - удивилась женщина. – Тристан, он-то тоже пришлый, кэрлом себя зовёт, да как-то больше на соглядатая какого похож. Всё что-то высматривает, разговоры разные разговаривает, про короля Брендана Шестого, государя нашего, про супругу его, королеву Бригантию. Вроде и правильные слова произносит, а всё как-то не по-хорошему выходит. Никто этого Тристана здесь не привечает, а и уйдёт куда – добром не помянут. Да и к слову сказать, всадник-то Тристана честно одолел, без крови, даром что тот уже почти за нож схватился.

В последний раз оглядев девушку, Мерна внезапно всплеснула руками и, нырнув всё в тот же сундук, извлекла длинный ремешок из мягкой кожи.

- На вот, поясок надень. И иди уже, твой-то хозяин, поди, заждался. Как бы не осерчал… ты, Лавена, будь покорна да ласкова, глядишь, не такой уж горькой станет рабская доля. Да пребудет с тобой милость Дану.

- И да не оставит её милость вас, госпожа, за ласку вашу и доброту, - поклон вышел, может, и не особо изящный, всё-таки практики в этом деле у Лены не было вообще, зато более чем искренний.

"Всё-таки, этот мир не безнадёжен, - подумала она. – Не все здесь звери и хамы, не все. Ведь не за серебряную же монетку эта женщина так старалась. А что до всадника Фаррела – что ж, поглядим. Хороший воин мне сейчас нужен, а что до статуса рабыни… это мы ещё посмотрим".

Лену и в самом деле заперли. Только не в какой-нибудь комнате, как того можно было ожидать, а на сеновале. Видимо, рабыне по статусу место в доме не полагалось – или же серебряной монеты оказалось недостаточно. Впрочем, особых сожалений на этот счёт Лена не испытывала – усталость, до этого гнездившаяся в самой глубине организма, разом прорвалась наружу, как только в пределах досягаемости оказалось место, где можно было лечь. Да ещё и запах свежего сена кружил голову – городскому человеку, к подобному аромату непривычному, этот мощный травяной дух казался изумительно приятным. Расстелив плащ, сняв пеплум и оставшись в одной тунике, она легла, укрылась полой плаща и сама не заметила, как уснула.

Проснулась оттого, что чья-то рука дёргала её за ногу.

- Эй, Лавена! Просыпайся, да побыстрее! Твой хозяин вот-вот гневаться начнёт. Где ж видано, чтобы служанка, тем более и рабыня, в постели чуть не до полудня нежилась?

Мерна, убедившись, что девушка проснулась, сунула той в руки краюху тёплого хлеба и большую глинаную кружку с молоком.

- Понимаю, девка, досталось тебе вчера. Но день ушедший не вернёшь, теперь жизнь у тебя новая… не скажу, что хорошая, про то не знаю, но смилостивится над тобою мать Дану – не пропадёшь. Только не ленись, да хозяину угождай.