Дмитрий Воронин - Возрождение

Она, набравшись наглости, потребовала конкретики. Но Фаррел лишь пожал плечами, заявив, что лес – это не то место, где имеет смысл пускаться в длительные беседы. Вот, мол, прибудем в пункт назначения, тогда и поговорим.

Прибыли. И что?

Пожалуй, если ("когда" – поправила она себя) ей удастся рассказать об этом месте парням, что тратят массу времени на участие в полевых играх, ей попросту не поверят. Вернее, не поверят стопроцентно – и, одновременно, будут испытывать острое чувство зависти. Потому что место, куда они приехали с Фаррелом вчера утром, представляло собой олицетворение мечты любого ролевика, отдающего предпочтение фэнтезийному антуражу.

Крепость. Древняя, но лишённая того налета искусственности, который неизбежно ощущается при посещении замков-музеев в тех же Испании, Франции или любой другой стране, где лошадей давно сменили машины, где компьютеры стали заурядным предметом интерьера. Эта цитадель, буквально вросшая в скалу, пережила немало войн – но и неискушенному взгляду сразу становилось ясно, что история укрепления теми войнами отнюдь не закончилась. Высокие стены, местами собранные из кирпича, местами – из могучих валунов, а кое-где и вовсе представлявшие собой кое-как обработанные фрагменты природной скалы, производили впечатление необоримой мощи. Здесь не было никаких декоративных элементов, изящных башенок, развевающихся флагов, цветных витражей – всё было подчинено функциональности и надёжности. Тяжёлые ворота, собранные из толстых, потемневших от времени досок, и окованные металлическими полосами, решётка, опустившаяся за их спинами, немногочисленная суровая стража, закованная в доспехи так, что из-под металла не проглядывало ничего, кроме настороженных глаз. Узкие коридоры, в стенах которых часто попадались бойницы, откуда, в теории, должны были лететь арбалетные болты в тех, кому удалось бы прорваться во внутреннее пространство цитадели. Мебель в помещении, выделенном Лене, была такой же суровой и надёжной – узкая деревянная кровать с толстым и довольно мягким матом, грубо сколоченный стол (с оставшейся после завтрака посудой) и такой же табурет. Сама комната – если это место можно так назвать – крошечная, два на два метра, не более. Кажется, что она целиком вырублена в скале, пол, стены и потолок носят следы инструментов, никаких окон… двери, кстати, вообще нет, её заменяет кожаная занавеска, создающая лишь иллюзию уединения. Правда, пока её вели в это пристанище, Лена видела и другие помещения, двери которых, пожалуй, вынесли бы и удар тарана. Но гостям, в том числе и желанным, двери, вероятно, не полагались по статусу.

Неуютное место, что и говорить. Слишком уж похожее на тюрьму… Лене в тюрьмах бывать не доводилось, но её представление о средневековых темницах было именно таковым. Только вот как же в темнице – да без двери? Дверь обязательно нужна, да с окошечком, чтобы грубый стражник мог просунуть миску с отвратительной похлёбкой, дабы несчастный узник не отправился преждевременно в мир иной. А раз двери нет – стало быть, сохраняется некая иллюзия свободы.

Может, именно поэтому и прикрывает вход эта шторка? Чтобы уважаемые гости не чувствовали себя пленниками?

Лена села на кровать – стоять было не слишком комфортно, Фаррелу здесь и вовсе приходилось бы сгибаться в три погибели, поскольку потолок комнатки был рассчитан на местных жителей, а не на высокого мужчину. Она, допустим, не цепляла макушкой каменный свод, но ощущение того, что резко поднявшись на цыпочки, можно набить себе основательную шишку, комфорта не добавляло.

Несмотря на отсутствие окон, в помещении было довольно светло. К стене была прибита массивными то ли гвоздями, то ли уже костылями, небольшая бронзовая хреновина, на которой лежал ничем не закреплённый шар диаметром сантиметров десять, источавший мертвенно-голубоватый холодный свет. Лена не имела ни малейшего представления, что это было за устройство. Учитывая некоторые особенности этого мира, скорее всего, тут присутствовала некая магия.

Каждый современный человек прекрасно себе представляет, что такое магия. Магия – это дядьки в бесформенных балахонах, способные создавать огненные шары и ветвистые молнии, умеющие залечивать раны столь же легко, сколь и наносить их, черпающие знания в древних книгах, общающиеся друг с другом посредством хрустальных шаров и придающие большое значение россыпи рун или… В общем, магия вливается в повседневную жизнь из книг и фильмов, компьютерных игр и всякого рода телевизионных шоу, где вполне заурядные на вид люди называют себя белыми ведьмами, чёрными магами или потомственными шаманами. В магию мало кто верит – большинство предпочитает доверять компьютеру, кредитной карте, автомобилю, холодильнику, телевизору – то есть, вещам обыденным и привычным. Хотя мало кто задумывался, что если жителю, скажем, пятнадцатого века показать взлетающий "Боинг", вряд ли его удастся убедить, что перед ним не дракон.

Оказавшись в Эллане, девушка поняла, что с магией здесь дело обстоит примерно так же. Это инструмент, привычный, в чём-то удобный, в чём-то капризный. Как и по части внутренностей утюга и телевизора, магическими предметами, вроде этого светильника, могли пользоваться все, а вот разбирались в них единицы. Наверное, к этому несложно будет привыкнуть… только вот привыкать как-то не слишком хотелось. Хотелось домой. В мир, где подобные крепости превращены в музеи, люди в доспехах – актёры, играющие роли, а светящиеся шары скрывают где-то внутри батарейку. И, кстати, упомянутые актёры всё-таки люди. А не эти…

Она в который раз ощутила, как по коже пробежала волна холода. Может, Фаррел и прав. Может, спустя какое-то время, она научится воспринимать хозяев этого места как… ну, не как людей, это уж вряд ли, но хотя бы как вполне обычное явление. Негры или, говоря политкорректно, афро-кто-то-там, в первый момент производят впечатление совершенно другой сущности. Но привыкаешь быстро. С Леной в одной группе учился один такой. Почти свободно, лишь с незначительным акцентом, говорящий по-русски, Тедди наравне со своими белыми приятелями увлечённо хлестал водку, с явным пониманием сути рассказывал анекдоты про негров, да и сам этот термин давно уже не воспринимал как попытку расовой дискриминации.

С другой стороны, Тедди, несмотря на лаптеобразные губы, тёмный цвет кожи и дреды [61] Дреды – причёска из спутанных в локоны волос, которые образуются естественным (если отказаться от ухаживания за волосами на длительное время) или искусственным путем. , всё-таки был человеком. Чего явно нельзя сказать о хозяевах крепости. Когда один из стражников снял глухой шлем, она невольно рванулась назад, спрятавшись за спину Фаррела. Воин тут же оскалился, продемонстрировав не помещающиеся в пасти желтоватые клыки в палец толщиной, и Лене потребовалось немало времени, чтобы осознать (а точнее – попытаться поверить заверениям всадника), что это – всего лишь доброжелательная улыбка. Но одно лишь воспоминание об этой "улыбке" вызывало нервную дрожь.