Вадим Калашов - Хольмганг [сборник litres]

– Глупцы, почему вы так хотите умереть?! Натяните парус как полагается, якорь вам в глотку! А вы, я не понимаю, нанялись работать гребцами на достойное торговое судно или на корабль для увеселительных прогулок? Клянусь честью клана, если будете поднимать вёсла столь же вяло, то вскоре пожалеете о дне, когда родились! Гребите изо всех сил, бездельники! От ваших дохлых рук зависит жизнь всей команды!

Феодору не нравилось, что лоцман кричит и оскорбляет его людей, словно каких-то рабов, но сделать он ничего не мог. На покладистости Горвинда держалось всё предприятие. Старик почти не брал денег за свои услуги (да, а зачем умалишённому золото?), предпочитал продукты, дрова и одежду, в общем, работал почти задарма. Но не зря мудрые учат, что бесплатное вино подают лишь в таверне, где в каждой стене торчит ухо басилевса. Работая с Горвиндом Мак-нутом Феодор экономил деньги, но тратил нервы свои и своих людей.

Как бы ему хотелось узнать причину, по которой старый шот боится ясной погоды и сухого берега как кающийся грешник геенны огненной. Но, увы, он сам не говорил ни в какую, родственников у бедняги не осталось, да и друзей тоже, а жители Орочьих островов, хорошо знавшие этого лоцмана, не отличались общительностью. В плохом настроении они могли не сказать даже где источники с пресной водой.

– Быстрей! Быстрей! Вы разве не видите дневного света, которому больше не загораживают дорогу тучи?! А если да, то почему корабли еле ползут?!

Лоцман с такой неподдельной тревогой всматривался в водную гладь, на которой играло солнце, что многим на корабле передалась его тревога. А один из викингов сказал:

– Клянусь Тором, этот старик опасается какого-то страшного врага! Олаф, может, ты скажешь ему, что когда рядом викинги и словены, любой враг умоется кровью.

Молодой викинг обратился на общем языке северных народов, потому что ещё плохо знал имперский язык, на котором общались все на корабле, включая быстро выучившегося ему шота, а шотский не знал совсем.

– Нет, друг, – ответил своему воину предводитель варяжской части букеллария, – этот человек похож на тронувшегося умом, но он не глуп. Тот враг, которого он опасается, страшнее самых знаменитых пиратов. И у него есть основания так поступать, хотя нам он о них вряд ли когда-нибудь скажет.

Никто не спрашивал, как Олаф из варяжьего племени Рус узнал об этом. Викинги знали, что их командир – потомок волхвов и поэтому не удивлялись, когда он узнавал то, что от других скрыто. Но кто именно этот таинственный враг, который не боится большого букеллария опытных воинов, не ведал даже он.

Неизвестно кем был этот странный враг старого шота, плодом больного воображения или кем-то существующим в реальности, но боялся он его сильнее, чем жители стольного града гнева своего басилевса. По прибытию на Холлисвэй никто не получил заслуженный отдых. Хромой лоцман заставил бросить корабли в бухте, а самим взять всё необходимое и следовать вглубь острова. В этот момент команда попыталась выразить недовольство, но двух слов Феодора Отважного хватило, чтобы, тяжко вздохнув, моряки поспешили исполнить приказ человека, кажущегося умалишённым.

Водоём, куда привёл людей Кривого Купца странный лоцман, тяжело было назвать озером. Скорее это была большая лужа. В самом глубоком месте воды здесь было по колено, поэтому никому не пришлось показывать своё умение плавать.

Достигнув острова, занимавшего половину пресной лужи, Мак-нут сразу успокоился, а спустя некоторое время пришёл в необычное возбуждение, то есть пробежался до берега озера, крикнул морю «Что?! Опять проспал! Ну, спи дальше! На сегодня ты не страшен ни мне, ним им!», и тут же бросился назад. И бежал он, словно забыв о хромой ноге.

Вновь оказавшись на острове, Мак-нут опять вздохнул с облегчением. Здесь он не боялся своего таинственного врага, словно его отделяла от берега озера не узкая полоса мелководья, а ров с кипящей смолой.

Ворча на причуды лоцмана, люди стали готовиться к ночлегу. Кто-то дошёл до берега, чтобы нарубить дров, кто-то занялся шатрами, а три повара устроили совещание по поводу ужина. И им было о чём подумать.

Мак-нут так торопился покинуть корабль, что моряки захватили очень мало припасов, а на желание поваров вернуться за съестным, сказал, что пока не начался дождь, никто дальше чем на сто шагов от озера не отойдёт. И Феодор Отважный, скрепя сердце, подтвердил его приказ. После этих слов команды трёх кораблей недовольно загудели. Ради любимого хозяина все они с радостью бы голодали недели две, но сейчас никто не видел в этом нужды. Еда находилась меньше чем в миле пути, и только прихоть умалишённого лоцмана заставляла ходить с пустыми желудками.

Феодор понимал, что в этот раз требования команды справедливы. Особенно роптали гребцы – они всегда хотели есть сильнее всех. Но Кривой Купец понимал, что если ослушаться странного лоцмана, то ни к каким пиктам они в этот год не попадут.

Он знал, что даже без копий дружинников, одно его слово и ропот тотчас смолкнет. Но ему не хотелось выступать без особой нужды деспотом. Если бы он сам видел хоть какой-то смысл, кроме прихоти шота, сидеть голодными в нескольких шагах от еды, то объяснил бы команде причину, а тем, кто из непонятливых, просто бы приказал. Но никакого смысла в действиях Мак-нута Кривой Купец обнаружить не мог, сколько бы не искал.

К счастью проблема решилась сама собой. Местные жители возникли из прибрежного кустарника как из-под земли и тут же предложили свои услуги за скромную плату. То, что известный им лоцман не разрешает покидать морякам остров, их не удивляло, и похоже они даже ждали этого, когда заметили знакомые корабли единственного человека, которому было не лень плавать в их забытый всеми богами край.

Через несколько часов все люди Феодора Отважного были напоены, накормлены, и согреты теплом костров и вкусом вина. Помощь островитян не была бескорыстной, но купец даже был рад тому, что запасы кораблей не пришлось трогать (в пути всякое может случиться).

За сохранность груза он не беспокоился. На маленьких островах нет воровства – бича больших городов. Воруют только там, где есть возможность спрятать украденное и скрыться самому. Поэтому в таком месте, как остров Холлисвэй, Феодор Отважный мог спокойно оставить открытый сундук с золотом на открытом месте, уплыть по своим делам, и, вернувшись хоть через десять лет, обнаружить, что ни одной монетки не пропало.

Купца волновало то, что с каждым новым походом выходки лоцмана становятся всё более странными. Если так пойдёт дело дальше, то возможно придётся даже отказаться от визитов в страну пиктов совсем. Сомнительна та выгода, ради которой нужно держать на борту безумца, чьё безумие с каждым днём разгорается всё сильнее и сильнее.