Юрий Панов - Оберег богини Тарэн

Светомир, посмотрев на людей, занятых восстановлением святилища, начал рассуждать про себя, а потом произнёс. ─ Выходит, только я и могу пойти с тобой!

Обратно они шли молча: Белава нёс мешок угля и инструмент, необходимый для литья.

И только когда в размещённом тигле появилась ровная светло-желтая жидкость, Бронко взял клещами тигель и начал разливать её в сосуд, принесённый Белавой.

─ Готовьте форму для отливки богинь Найки-Эвы и Тарэн! ─ распорядился он и, Агния, словно тигрица, ждущая приказа, прыжками побежала к своим формам, которых оказалось несколько.

Наконец, все бронзовые болванки превратились в жидкость. Бронко, железной ложкой убрал всю накипь, а потом, взяв клещами сосуд хотел поднять, но тут вновь раздался голос волхва Николы. ─ Стой! Отливку должна делать девушка!

И подтолкнул Агнию к Бронко. Тот, убрав клещи, передал ей свои варежки, чтобы не обожглась огнём, и показал, как надо взять сосуд. Агния одела варежки, взяла клещи, ухватила ими сосуд и понёсла его к расставленным рядом с печью формам.

─ Не торопись, Агния! Осторожно маленькой струёй разливай по формам! ─ Бронко следовал рядом с Агнией, поддерживая её действия. А та, подчиняясь его словам, старалась точно их исполнить.

Скоро все формы были заполнены, сосуд помещён на печь. Бронко меж тем, кивнув Агнии, произнёс. ─ Ну, давай бери одну из форм, да пойдём к речке! Посмотрим!

В этот раз, несмотря на волнения, наличие слёз на лице, у Агнии получилось взять только одну форму. Тогда Белава, Бронко, Светомир и волхв Никола, взяв по одной из форм, понесли их к реке и стали окунать в неё, пока они не остыли. Тогда, развязав верёвку, которая сдерживала две лепёшки, раскрыли свои формочки. И на свет, блистая бело-желтой поверхностью, явилась две фигуры богини Тарэн и три Найки-Эвы!

─ Ура! ─ не выдержав набежавших слёз, воскликнула Агния. Все остальные тоже поддержали её, чувствуя эмоциональный взрыв. Вторым был Светомир, а третьим – Никола, у которого от радости тоже бежали слёзы.

Когда же все отлитые изображения были очищены от глины, приступили к выбору самой лучшей. И здесь не обошлось без споров, так как кому-то приглянулась одна отливка, кому-то другая.

─ Нам нужно выбрать самую лучшую! ─ распорядился волхв Никола, ─ А остальные должны переплавить! А формы – разрушить!

Агния, которая давно выбрала самую лучшую отливку Найки-Эвы, опять незаметно сунула её себе под подол, и пошла разрушать формы до тех пор, пока от них не образовалась горка сухой глины. А деревянные формы, к которым прибавилась форма богини Тарэн с Азов-горы, волхв Никола бросил в огонь и наблюдал за ними, пока они не сгорели.

Меж тем были выбраны две самых лучших отливки богини Найки-Эвы, которую взял в руки шаман Светомир и волхв Наум. А также Светомир выбрал себе отливку богини Тарэн, вторая была отдана Белаве.

Все остальные были отданы Бронко, который тут же положил их на тигль. Скоро вместо отливок оразовалась бронзовая жидкость, которую тут же разлили и получили бронзовые прутки.

К вечеру, когда Светомир ушёл домой, все собрались у костра на ужин, после которого от хорошего настроения опять начали петь песни.

Но, как оказалось, Светомир пришёл не один, а с теми, кто заново строил святилище. Кроме того, переодевшись для того, чтобы шаманить и, прихватив свой бубен, Светомир произнёс. ─ Друзья! Вы сегодня сделали большое дело! Давайте придадим силы вашим изделиям!

И, поклонившись им, добавил. ─ Прошу всех к нашему святилищу!

Когда волхв Никола и шаман Светомир подошли к святилищу, то, недоходя до его столбов-идолов, Светомир подозвал к себе мужчину с лопатой и произнёс. ─ Дружище, тебе нужно выкопать здесь яму в две высоты лопаты!

А другому сказал. ─ А тебе, дружище, нужно сходить за сухими ветками для костра!

Неожиданно, Бронко произнёс. ─ Уважаемый Светомир, позволь мне помочь тому, кто пойдёт за сухостоем?

И, получив разрешение, отправился за сухостоем для костра. Светомир, увидев, что яма готова, обернул два бронзовых изделия богини Тарэн и ещё два – богини Найки-Эвы в белую материю и положил их в яму. И дал команду забрасывать их землёй.

Когда всё было готово, на место ямы положили сухостой и подожгли.

Стоило только загореться огню, как лицо шамана преобразилось. Он сначала, глядя куда-то вдаль, начал тереть рука об руку, разогревая их. Потом, стряхнув руки, направил ладони к костру и начал его обходить. Все, кто стоял близко, сразу же отхлынули назад, чтобы не мешать работе шамана.

Проделав так круг, он поднял бубен и ударил его раз. Как только тот замолчал, вдруг раздался низкий горловой звук шамана, произносящего какие-то непонятные Белаве слова. Второй удар в бубен и перемещение шамана на шаг произошло точно так же, как и в первый раз. Потом был ещё шаг и пение со словами шамана, глаза которого были закрыты.

При этом Белава отметил, что, обходя костёр, который всё больше и больше разгорался, шаман ни на ступню не вышел из того круга, который себе отметил в первый раз. С каждым ударом в бубен и гортанным низким пением, он всё чаще и чаще двигался вокруг костра, который, казалось, его полностью понимает его.

И вдруг он остановился и начал с силой бить в бубен, крича низким гортанным голосом что-то непонятное, но такое близкое, что волхв Никола вскочил и, вскинув руки вверх, начал что-то кричать типа «Урр-рр-рр-ра!» и двинулся вслед за шаманом, который начал движение, бубном вводя всех в какое-то странное состояние.

Белава и сам не заметил, что тоже, как волхв Никола, вскочил и кричит в такт звукам бубна. В какой-то момент он увидел и Бронко, и Тихомира, и Быляту, которые, взявшись за руки поднимали их вместе и опускали. И сам не заметил, как одна его рука ухватилась за руку Бронко, а вторая – за руку Агнии, которая держала руку Николы.

Они так и шли по кругу, в такт звуков бубна, поднимая и опуская руки, крича что-то своё. Когда же звуки бубна стали стихать и костёр тоже начал уменьшаться, а шаги вокруг костра стали медленнее, Белава вдруг заметил, что у них за спиной образовался огромный круг людей, которые также, как и они на едином дыхании кружили вокруг костра с шаманом и их кругом.

В какой-то момент звуки бубна стали совсем медленными, и их круг остановился, как и круг местных людей. Все замерли. Лишь шаман, сделав ещё несколько ударов в бубен, уже не крича гортанным голосом, а тоже остановлся и с удивлением увидел стоящих людей, держащих за руки друг друга.

К удивлению Белавы, костёр, как будто понимая его состояние и подчиняясь отсутствующим звукам бубна, перестал гореть: лишь горящие угли говорили о том, что здесь совсем недавно произошло.