Ольга Лебедь - Звездные духи. Дух Января

– Обратимся к корпусу мозговому, – промолвил эльф.

– Менталам нужен неподвижный объект. И что они с ее мозгом сделают? Копаться во внутреннем мире – не шутки. Даже если он наружу вышел.

– А предсказатели?

– Сечешь, Нур, – глаза Шоколадный вылупил и с пола поднялся. Я вынул из ножен меч. – Сумасшедшее людей не сыскать. Стоит попробовать.

– В какой стороне эта башня? Я к ядру – меч при мне.

– Туда, – указал Шоколадный, и бросился искать предсказателей.

Оружие я перехватил удобней. Не шутки это – душевный мир. Какие там тайны? Насколько темны? Желания там как долго скрыты? От себя самих прячемся мы яростнее, нежели от посторонних.

Пол залило водой, когда уже бежал. Чуть не поскользнулся. Значит, близко море из снов. Услышал вдали странный вой…

И визг девиц близкий его перекрыл, и непонятно, от людей он или от народа моего.

Я не заметила, откуда они вынырнули, эти мелкие зубастые твари, больше напоминающие химер, чем какое-то живое существо. Девушки носились по коридорам, защищая лицо, стараясь найти укромное место или лучше комнату, которую можно было бы запереть на ключ.

У существ были несоизмеримо большие, по сравнению с остальным телом, пасти и тоненькие конечности с крючками-коготками – потому, один раз запутавшись в волосах, зубоскалы грозили остаться в них вечными колючками. Но я-то знала, что не длина волос воодушевила их на меня напасть – я видела, как их глаза загорелись от вида запекшейся на моей щеке полосы крови. Они радостно трепыхали крылышками.

А в моей голове вертелось лишь одно, как на ракушечном повторе:

«Я вам это припомню».

Кому – «вам»? Ах, это было так неопределимо, и оттого меня разрывала злость! Никто не виноват – так сложилось. Вот именно – так сложилось! Почему все сложилось так?!

– Выш-ше… выш-ш-ше… Быс-с-стрее…

Новый голос просочился сквозь гул мыслей, как неожиданно пол ушел из-под ног.

– ЧП на нижнем! Уррра!

– Во круто…

Я вскочила раньше остальных, но тварь все равно цапнула меня за руку. Потом в существо попало заклинание. Догадались, наконец-то, умники …

Все выше и выше. «Выш-ш-ше… выш-ше… беги-и-и…». Нотки в голосах были сочувственными (кажется), среди всего этого ора. Но сейчас это сочувствие раздражало. Вдогонку к магии студентов, которые вдаривали ее несоизмеримой дозой – либо малой, либо большой, норовили попасть друг в друга или опять проломить стены. Со мной бы такого точно не случилось.

Я бы – точно – справилась.

Как оказалась под крышей, совсем не помню… Внутри жгло, и если бы не твари, летящие по пятам – хотя холод заставил некоторых потерять мой след, а чем выше по лестнице, тем температура становилась ниже – если бы не эта раздражающая погоня, я бы схватилась за звездное сплетение и остановилась, не выдержав.

Но думать было некогда. Потому я без мыслей взлетела на последнюю ступеньку лестницы, толкнула потолок – иначе зачем здесь лестница? – крышка люка сразу поддалась, и прежде чем в меня впились ненасытные зубы, я захлопнула люк. Задницу обожгло холодом. Камень везде на полу.

Я схватилась за волосы.

Гулкий удар сообщил о попытке пробраться наверх. Но она провалилась. На глаза чуть было не навернулись слезы – да что со мной происходит? – и захотелось заорать в голос, чтобы слышал только бескрайний лес. И небо. Ты, багровое море, которое закрылось от меня!

– Эй!

Тут кто-то был… Я испуганно обернулась. Парень… Всего лишь какой-то парень! Еще и хмурясь на меня глядит!

– Что?! – крикнула я. – Что не так!

– Так не врываются! – в ответ заорал он. Видимо, не собирался повышать голос, но я его заставила. Он подобрался. Стал жестким. Встал…

Это он!

– Да что вы ко мне привязались! – я тоже поднялась. Душу – распирало!.. – Покоя никакого! Это ты на сцене был! И играл! И так!.. – я схватилась за грудь, не в силах вынести возникшую резь. Это он виноват! Это из-за музыки! Из-за него, человека, людей, их… я не хочу!

– А ну замолчи! – грозно двинулся он. Я отступила. Сердце в груди било… Да как он!

– Отойди! – сделала шаг назад. – Все из-за вас! Из-за людей!

– Ты!

– Уйд…

Он схватил меня крепко за руку. Ощущение невесомости накрыло с головой… Внизу ничего не было. Падение в какие-то секунды – и я бы разбилась у подножия Ума. Алое небо на мгновение стало светлее, когда на меня наплыл страх. Внизу зашумела вода, которую я не замечала. Макушки близкого и одновременно далекого леса, отделенного от университета сплющенным порталом, контрастно выделялись на фоне тонущей во мраке природы. Еще низко завыло вдали…

Руку начало щипать, и я вырвала ее из хватки. Выдохнула, потирая. Парень смотрел на меня, не отрываясь, но пока не кривясь.

– Ты на крыше. Хоть это имей в голове, – и тряхнул рукой, посмотрев на ладонь. Видимо, не только мне откликнулось, как он меня слишком сжал. Спас, идиотку.

– Спасибо.

Вытерев ладонь о штаны, он отошел на прежнее место, бросив на меня взгляд ненависти. Я осталась стоять. Внутри уже ничего не взрывалось, а только туго тянуло. И еще я чувствовала себя виноватой.

Он взял гитару и прошелся по четырем струнам. На небе блеснуло – там, и здесь, и тут. Сейчас опять со мной начнется…

Но парень только бездумно перебирал струны, очевидно, чтобы отвязаться от меня. Я опустилась на камень, отвернувшись. Впереди был темнеющий лес, макушки которого в последний раз за сегодня озолотило солнце. Площадка, служившая крышей башни, замерзла травой, из моего рта вырывался пар. Я втянула в себя морозный воздух. Музыка повторила мелодию – грубую, набиваемую просто так.

Вот и еще одному дню конец.

Бросив взгляд на мою работу, дэа Иримах, заведующий отделением температур, смерил основательно меня с головы до груди, задержавшись особо на области носа, – почему-то все преподаватели любили смотреться в мои очки – и размашисто и непонятно расписался в ведомости.

– Вы определились с отделением, дольче Гранд? Идите на яды. Своим кислым видом вы отравите кого угодно. А здесь вам делать нечего.

Он сразу переключился на другого студента, одинокой соломинкой стоявшего чуть поодаль. Его неотрывный взгляд из-под строгих бровных дуг (бровей у преподавателя не было) заставил парня изрядно занервничать.

– Мне нужны от вас не кулинарные изыски, а нормальный доклад о размножении бактерий в бульонной среде и определении температуры, соответствующей допустимой степени риска для организма, – двигалась только челюсть мужчины. – Но единственное, что я осознал, читая ваше словотворчество, это то, что я никогда в жизни не попробую мясной бульон вашего приготовления. В нем нету соли.