Ольга Лебедь - Звездные духи. Дух Января

Страшный!

Я выбралась из-под засыпавшего меня с дерева снега. Что это? Рев здесь?! Как? Он же был где-то… Я не успела додумать «где» – новый толчок. Теперь еще и земля. Я вскочила и рванула – куда-нибудь, до нового удара. И вот он сам – земля уехала. Я прокатилась частично на боку, на ноги – и бежать. Бежать, бежать…

Он скоро показался…

Он был огромен и по-настоящему страшен. Пасть – не знаю во сколько охватов. Глаза-миндалины – и белые, горящие, будто и вправду горят. Зубы отсюда казались сугробами. Носа нет – да и откуда у такого существа нос? В нем не было ничего человеческого, и это неудивительно – за рядом сосен стоял смерч: живой, быстровращающийся, колючий – в стороны летели ветры, прогоняемые в нем центробежной силой, – и он был невероятно злой. Он разинул пасть – и мне пришлось зажать уши. Дикий вой. Потом под ним стали трещать стволы.

Он все время выл вдалеке, пока я в Университете… этот голос… О небо.

Я бежала. Чувствовала, как смерч размахивает своими огромными лапищами, в них вертится вихрь, – и деревья, как пушинки, отбрасывает в сторону. С корнями ли? В ста шагах грохнулась крона. Он меня уже заметил? Парализующий рев, полный ярости и – и чего? Хруст стволов. Несколько упало. Короткий рык. Ветер – нахлынул… Он меня заметил!

Топот – грузный! Быстрее, чем бы мне хотелось! Удар над головой – падает осина. Ломается, бухнув о землю. А меня подбрасывает. Вой. Бежать со всех ног.

Но вокруг же снег…

Я закричала. Зажала уши и, как дура, предалась крику. Спиной почувствовала, как березу мотнуло, когда в десяти деревьях от нее друг в друга врезались стволы. Но она устояла. Новый вой – долгий – уж не мне ли вторым голосом? Громкий бух. Земля опять затанцевала, как на углях, но я уже неслась. Не скрываясь. Зачем? Не хочу под дерево…

***

Я дышала. Пыталась расслабить легкие. Но не получалось. В какой момент стало тихо? Он вдруг отстал. Я перестала его слышать. Только кроны лопались. Вот упало еще одно дерево. Я дышала. Просто дышала, больше ничего не могла делать. Уже не чувствовала сердце – где оно, где мой орган? Мой человеческий орган…

Тебе бы расколоться от страха, наверное. Я бы позволила тебе, если бы знала, где ты сейчас находишься.

Спиной к коре я ничего не чувствовала – только ее, шершавую. Но должно же быть дрожание земли. Где оно?.. Почему я отправилась сюда, почему меня завело? Это он завел, этот смерч, воющий? Как мотылька какого-то… Я ничего не помню. Вокруг – будто пролетела стая южных насекомых – зимой! – и ничего не тронула, сгинула – почему? Я же ясно должна что-нибудь слышать, ну хоть что-нибудь! Я же чувствовала что-то раньше, где-то – в деревьях, в лесу – где это?

Только не затишье…

Страшно!..

Накликала.

– Уж вы-то не заводите истерику, дольче Ферд.

– Да побыстрее бы! – вот не умею я быть убедительным, оказывается!

Фрау Лингинден стояла напротив залатанной магией лиц дыры – той, над которой студенты постарались утром, – и смотрела в бинокль (обычный, нет? Агрр, мне бы ее спокойствие!)

Френсис подготовил группу наиболее универсальных магов, человек шесть, насчет медиков тоже подсуетились. И мы бы давно отправились, если бы не лица… Эх, впервые мне хочется разнести их, чтобы не задерживали! Сейчас же Лингинден никого вниз не пускала, несмотря на постепенно спадающую магию, наверное, объясняя это новыми «жертвами». Но я-то знаю, что она ради бездарности стараться не будет. Вот и вьюсь около нее, действуя на нервы, чтобы Крому из этой категории вышибло.

У Лиринетты лицо уже давно под цвет штукатурки. За все время она, кажется, вообще ни слова не произнесла.

Ведь мы видели, как исчезают деревья.

И Крома отсутствовала уже четыре часа.