Мара Вульф - Сестра ночи [litres]

– Вы тогда еще не жили на Авалоне? – аккуратно поинтересовалась я. Там короновали Артура, причем после старинных ритуалов богинь.

– Нет, еще нет, а даже если бы и жила, я была слишком молода. Вивиана ни за что не позволила бы мне участвовать в Дикой охоте и никогда бы не вручила королю в качестве девственной жрицы.

В Дикой охоте мужчина, претендующий на трон Британии, должен загнать оленя, а после этого совокупиться с девственной жрицей Авалона. Этот обычай символизировал связь с землей и древними богинями и на самом деле был по-настоящему варварским.

– Это Вивиана выбрала Моргану? – шокированно спросила я. – Она ведь знала, что они единоутробные брат и сестра.

– Да, знала. Но ее ненависть к Мерлину оказалась несоизмеримо больше. Она хотела разрушить его планы и ради этого использовала всех нас. Ланселота, Артура, меня и в какой-то степени даже Моргану. Хотя та явно страдает от этого меньше всех. Она наслаждается своей властью над королем, а он даже не замечает, как сильно она им манипулирует.

– Значит, его рыцари не вмешиваются?

Гвиневра опять пожала плечами:

– Большинство из них у нее по струнке ходят. Вы же сами видели. Даже Аарванд поддался ее чарам. Только Ланселот ей сопротивляется. – Она бросила на него ласковый взгляд. – Я бы обрадовалась, если бы вы смогли поехать вместе с нашей армией. Вы бы за ним присмотрели. Моргана что-то затевает, и определенно ничего хорошего.

Мы знакомы меньше суток, и тем не менее она доверила мне все это. Насколько же она отчаялась?

– А вы знаете, что именно? – уточнила я, и мне стало не по себе из-за того, что я тоже пользовалась ситуацией, чтобы ее расспросить.

– Нет. Мне известна лишь официальная версия. То есть планы Артура. Они уже изгнали демонов из Британии. Те, кто остался, бежали в Бретань. Им предложили уйти на Керис. Источник, который разделяет наши миры, будет запечатан, когда сквозь него пройдет последний из них. Артур утверждает, что не возьмет меня с собой, потому что хочет защитить, если что-то пойдет не так.

– Как чутко с его стороны. – Гвиневра ни словом не обмолвилась о Камне судьбы. Знала ли она о нем в принципе?

Она улыбнулась в ответ на сарказм в моем голосе.

– Да, не правда ли? Я ведь как нежный цветок. Полная противоположность Моргане. Она, скорее, как сорняк и раз за разом прорастает заново. – Королева прикрыла рот рукой. – Простите, это было гадко, но… я ее ненавижу.

– Здесь не за что извиняться. Она не самая обаятельная персона.

– Нет, совсем нет. Ее тоже воспитала Моргауза. Поэтому они так близки. Утер не пожелал видеть при своем дворе никого из детей Горлуа. Игрэйна отослала дочь к сестре, и Моргауза обучила ее всему, что должна знать ведьма. Что же могу поделать я, обычная смертная? Мерлин стремился помешать Артуру жениться на ведьме. Он выбрал меня, потому что не чувствовал во мне опасности, и внушил эту нелепую мысль моему отцу. Думаю, я ненавижу Мерлина даже больше, чем Моргану. Если бы не он, у нас с Ланселотом, возможно, был бы шанс. – Она вновь взглянула на него, и на этот раз ее глаза наполнились слезами. – Мы уже столько всего преодолели вместе, но иногда у меня появляется ощущение, что самое плохое нам только предстоит. Возможно, я и не обладаю особыми силами, но вижу во снах наше будущее, и оно ужасно. Я буду еще более одинока, чем сейчас. – Голос у нее надломился, и тогда Ланселот неожиданно возник перед нами и заключил ее в объятия.

– Дайте нам пару минут наедине, – попросил он меня.

Я кивнула и направилась на другой конец поляны. А когда оглянулась, он держал ее лицо в ладонях и сцеловывал слезы. Эта нежность оказалась настолько душераздирающей и в то же время кошмарной, что я отвернулась и пошла дальше вдоль берега. Пусть проведут наедине столько времени, сколько им нужно. Рассказывала ли Гвиневра Ланселоту о своих снах? Я бы хотела что-то сделать для них, но было нельзя, и это разбивало мне сердце. Аарванд выставлял Ланселота самовлюбленным нарциссом, который покусился на то, что ему не принадлежало. Как будто Гвиневра – чья-то собственность. Она любила Ланселота, а он любил ее. Зачем Аарванд нарисовал такой лживый образ Ланселота?

Когда больше часа спустя я снова пришла на поляну, щеки у Гвиневры раскраснелись, волосы растрепались, а Ланселот стряхивал с ее юбок траву. Она смущенно улыбнулась мне.

– Нам пора возвращаться, – решительно заявил Ланселот. – Артур наверняка уже проснулся и ждет меня.

Мы сели на лошадей и поехали обратно.

– Давайте наперегонки, – предложила Гвиневра и сжала ногами бока своего коня. Ее печаль испарилась, и в этот момент она выглядела почти счастливой.

Покачав головой в ответ на ее озорство, я все-таки погналась за ней по холму. Окрики Ланселота мы обе проигнорировали. Если захочет, догонит. У меня не было шансов против королевы, и я лишь радовалась, что лошадь меня не сбросила. Когда мы подскакали ко двору замка, королева повернулась ко мне с сияющей улыбкой. Глаза у нее блестели, на щеках выступил румянец – теперь уже от чувства свободы, а не из-за Ланселота. Только когда тот подъехал к ней на своем вороном жеребце, обхватил рукой за талию и без единого слова пересадил на своего коня, ее улыбка померкла.

– Что ты делаешь? – воскликнула она.

– Спасаю свою королеву от ее собственного безрассудства. Ты могла упасть. Могла сломать шею. – Не услышать боль в этих словах было невозможно. Если бы он потерял ее, его бы это убило – а этот день уже не за горами. Я должна рассказать им о том, что знала. Что изменится в будущем, если эти двое сбегут куда-нибудь, где смогут быть вместе?

Оглядев двор, чтобы понять, не наблюдал кто за ними, я обнаружила Элейну. Она держалась возле входа в одну из жилых башен. Пускай эта девушка и родит ему сына, она никогда не завладеет сердцем Ланселота. Мой взгляд скользнул дальше и нашел Аарванда. Он вместе с Морганой стоял у колодца. Она протягивала ему черпак с водой, и улыбка, которой ведьма его одарила, не оставляла сомнений в том, что связывало их обоих, даже если оно очень далеко от нежности, с которой смотрели друг на друга Ланселот и королева. Я сглотнула и стремительно отвернулась, пока они меня не заметили.

– Вианна! – окликнула меня Гвиневра. – Давайте расседлаем коней!

Я направила лошадь к конюшням. Королева до сих пор сидела перед Ланселотом на его жеребце, и рыцарь выглядел так, словно сильнее всего хотел бы больше никогда ее не отпускать. Она внимательно смотрела на меня, пока он слезал на землю и спускал вниз ее.

Проведя руками по волосам, я слишком резко сдернула седло со спины лошади.

– Позвольте, я закончу, – обратился ко мне Ланселот. – Ступайте и поговорите с ним.

– Нам не о чем разговаривать. – Я снова попыталась вырвать у него из рук уздечку.