Мара Вульф - Сестра ночи [litres]

Ланселот хотел последовать за ней, но его задержала Моргана:

– Расскажите леди Вианне о своем сражении с той демоницей, как там ее звали?

– Принцесса Элидия, – выдавил из себя Ланселот.

– Она вскружила ему голову, – поддела его Моргана. – А в своей демонической форме оказалась драконом. – Ее полные губы скривились от отвращения. – Он заметил это, только когда дрался с ней и ранил. Из последних сил та еле перевоплотилась.

– Что с ней стало? – тихо спросила его я.

– Умерла, бедняжка, – ответил он. – Бессмысленная смерть. Но в какой смерти есть смысл?

– Вот только не строй такое лицо, Ланс, – велел Артур. – Люди чествовали тебя как героя. Не каждый из нас может похвастаться битвой с драконом.

Мой взгляд метнулся к Аарванду, который крутил вино в своем бокале. Он ничем не выдавал своих эмоций.

– И слава богу, что скоро никому это и не понадобится, – заявила Моргана. – Как только мы запрем их на Керисе, все закончится. Придется нам искать себе новые приключения, любимый мой брат, – поддразнила она Артура. Моргана погладила Аарванда по плечу и вниз по руке. – За последние годы вы столько путешествовали, – промурлыкала она. – Наверняка вам подвернулись одно или два. Скажите, за что еще стоит сражаться?

– Я считаю, что стоит больше стремиться к миру, а не к войне, – ответил он дружелюбно, но твердо.

Моргана скрыла очевидный укол смехом.

– Говорит человек, который и на пару дней не задерживается на одном месте.

– Это изменится, когда воцарится мир. Я где-то осяду, женюсь на какой-нибудь женщине и заведу с ней детей.

Моргана лишь снисходительно улыбнулась.

– Какая расточительность. Такой мужчина, как вы, рожден не для одной-единственной женщины, и это всем здесь известно. – Она приподняла брови, и рыцари захохотали.

Даже сам Аарванд усмехнулся и ответил ей с улыбкой:

– Эти истории сильно преувеличены.

– Разумеется, брат. – Рыцарь Гавейн хлопнул его по спине. – Как и истории про каждого из нас.

Когда мужчины начали пытаться перещеголять друг друга рассказами о своих победах, я тоже решила уйти. Я действительно не обязана это слушать. Попрощавшись, я быстрым шагом покинула зал, пока никто не успел меня задержать. Так как желания опять торчать в одиночестве в своей комнате у меня не было, я отправилась в покои королевы. На мой стук дверь открыла Изольда.

– Как она? – спросила я и протиснулась внутрь, пока камеристка меня не прогнала.

Девушка нервно разгладила юбку.

– Плачет, но такое происходит почти каждый вечер.

– Я могу попробовать поднять ей настроение, – предложила я.

– Было бы замечательно. Она прячет свою печаль и дает ей волю только в своих покоях. Никому не дозволено видеть ее такой, но вы… вы ей очень нравитесь.

– Она мне тоже нравится. Принесешь нам чего-нибудь сладкого с кухни и немного вина?

Изольда усердно закивала и унеслась прочь. А я сделала глубокий вдох и вошла в спальню Гвиневры.

Она сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. На щеках блестели дорожки от слез.

– Случаются дни, когда это сложнее выносить, чем обычно. Хотела бы я быть сильнее, – негромко сказала она.

– Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Я бы ни дня не вытерпела с этими мужчинами. Они тщеславны и самодовольны.

Она улыбнулась:

– Порой ты говоришь такие вещи, что я задаюсь вопросом, откуда ты и кто тебя ко мне послал.

– Богини, полагаю. Арианрод переплела наши судьбы. – Это странно, учитывая, как мы с богиней расстались в последний раз. Надо было просто отдать ей Аарванда.

Гвиневра отложила щетку в сторону.

– Я больше не верю в древних богинь. Они чересчур много раз бросали меня в беде. – Она вытащила из-под ночной рубашки цепочку. На ней висел крест. – Ты в Броселианде слышала про бога христиан? – Я медленно кивнула, а она пожевала нижнюю губу. – Надеюсь, он милосерднее, чем эти жестокие старые женщины. Я больше ни о чем не могу их просить. Они так часто позволяли, чтобы со мной происходили страшные вещи.

Итак, круг замкнулся. В своем стремлении задать человеческим судьбам определенное направление богини перегнули палку и ожидали слишком большой жертвы. Вместо того чтобы просто это принять, Гвиневра обратилась к другой вере. К вере, которая в недалеком будущем приведет к тому, что богини окажутся забыты. Это было бы почти забавно, если бы не было так грустно и если бы в грядущих столетиях христианство не потребовало стольких жертв.

– Если тебя это утешает, то молись тому богу, который тебя защищает, – ответила я. – И попроси его низвергнуть на Моргану гром и молнии. – Я села на ее кровать. – Не понимаю мужчин. Как они могут не видеть, что она всеми ими манипулирует?

– С большинством из них она выросла. Они одна семья, – попыталась объяснить мне Гвиневра.

С Аарвандом она не росла. С ним ее связывало кое-что другое.

– Это не оправдание.

Изольда вернулась с подносом, доверху нагруженным разными вкусностями, и опустила его на кровать.

Гвиневра поблагодарила ее.

– Можешь идти спать, – произнесла она потом. – Дальше я сама справлюсь.

Девушка немного критично покосилась на меня, а затем вновь на свою королеву, однако все-таки ушла, коротко поклонившись.

– Она милая, – сказала я.

Гвиневра налила нам вина.

– Я привезла ее с собой из дома. Иногда мне кажется, что она единственный человек, которому я могу верить при этом дворе.

– А что насчет Ланселота?

Она протянула мне кубок, и я стащила одно пирожное с подноса.

– Я знаю, что он меня любит, но если ему придется выбирать между мной и Артуром, то он выберет Артура. – По ее щеке пробежала слезинка, которую она резким движением смахнула. – Впрочем, об этом я всегда знала. Артур хороший король, вот только у меня не получилось в него влюбиться, хотя, видит бог, я пыталась. И дело не в том, что он наполовину демон. Поверь мне.

– У тебя не получилось в него влюбиться, потому что твое сердце давно принадлежит Ланселоту.

Гвиневра вздохнула:

– Да, с тех пор как мы в первый раз встретились, и я проклинала богинь за то, что они это допустили. Наша жизнь была бы намного проще без этой страсти и желания. – Боль в ее словах стала для меня буквально невыносимой. – Я возненавидела Вивиану. Если бы тогда она не вызвала Ланселота на Авалон, когда я заблудилась в тумане, я бы впервые повстречала его тут, при дворе.

– Но кто бы тогда спас тебя после похищения Мелеагантом? – Для того, что она, невзирая на свою юность, уже пережила, Гвиневра все еще оставалась невероятно сильной.

Ее взгляд помрачнел, и она прижала ладонь к груди.

– Ты думаешь, это судьба, что Вивиана свела меня с Ланселотом? Она знала, что однажды он будет нужен мне?

– Она обладает даром предвидения. Ей видно гораздо больше, чем нам.