Виктория Авеярд - Клетка короля [litres]

«Неправда. Ты по-прежнему нуждаешься в отце. В его имени. Ты не принадлежишь себе».

Кровь грохочет в ушах, ревет, как ураган. Я не в силах взглянуть на Элейн. Я обещала ей. Она вышла за моего брата, чтобы мы, все трое, никогда не разлучались. Она выполнила свою часть договора, и что теперь? Меня отправят в Археон. Она останется здесь с Толли, в качестве его жены, и в один прекрасный день станет королевой. Мне хочется кричать. Разломать проклятый трон под собой на куски и искромсать всех присутствующих в зале. В том числе себя. Я не могу. Не могу так жить.

Несколько недель непривычной свободы – почти свободы… Я не отрекусь от нее. Не стану жить, повинуясь чужим амбициям.

Я дышу носом, стараясь держать гнев под контролем. У меня нет богов, но я молюсь.

«Откажись. Откажись. Откажись. Пожалуйста, папа, откажись».

Никто на меня не смотрит – и то хорошо. Никто не видит, как я медленно схожу с ума. Все глядят лишь на моего отца и ждут его решения. Я пытаюсь отстраниться. Сложить свою боль в коробку и убрать ее подальше. На тренировках и в бою это несложно. А сейчас – почти нереально.

«Конечно, – голос в моей голове грустно смеется. – При любом раскладе твоя дорога всегда вела к трону Норты». Я была создана, чтобы выйти за принца Калора. Телом и душой. Сотворена. Как строят замок или гробницу. Моя жизнь никогда не принадлежала мне и не будет принадлежать.

Слова отца вгоняют гвозди в мое сердце. За каждым из них следует взрыв кровавой тоски.

– За королевство Норты. И королевство Разломов.

Морри понадобилось больше времени, чем другим заложникам.

Некоторые поверили сразу же. Другие держались несколько дней, упрямо цепляясь за вранье, которым их пичкали. «Алая гвардия – скопище террористов, Алая гвардия – зло. Алая гвардия сделает вашу жизнь еще хуже. Король Мэйвен освободил вас от войны и освободит от других забот». Извращенная полуправда-полуложь, ставшая орудием пропаганды. Я понимаю, отчего эти ребята – и столько других людей – купились. Мэйвен воспользовался наивностью Красных, которые не знали, что такое быть жертвой манипуляции. Они видели перед собой Серебряного, который, в отличие от своих предков, выслушивал людей, веками живших в пренебрежении. Он воплощал надежду, за которую так хочется уцепиться.

Бойцов Алой гвардии не назовешь идеальными героями. Они, мягко говоря, не без изъяна, они отвечают на угнетение жестокостью. Ребята из легиона «Кинжал» по-прежнему смотрят на них с опаской. Это просто подростки, которых из одних окопов перебросили в другие. Разумеется, они держат ухо востро.

Морри по-прежнему полон дурных предчувствий. Из-за меня, из-за моей способности. Мэйвен объявил, что Гвардия убивает таких, как я. И, как бы ни старался мой брат, он не может выкинуть из головы эту мысль.

Пора завтракать. Когда мы принимаемся за горячую овсянку, я готовлюсь к обычным вопросам. Нам нравится есть на траве, под открытым небом. Перед нами тянется тренировочное поле. После пятнадцати лет в трущобах каждый порыв свежего ветра кажется чудом. Я сижу, скрестив ноги. Мой темно-зеленый комбинезон стал мягким от носки и бесчисленных стирок.

– Почему ты не уйдешь? – спрашивает Морри, сразу приступая к делу. Он трижды помешивает кашу по часовой стрелке. – Ты не приносила присягу Алой гвардии. У тебя нет никаких причин здесь оставаться.

– Зачем ты это делаешь? – я постукиваю по его ложке своей. Глупый вопрос, попытка оттянуть неизбежное. У меня нет для Морри хорошего ответа, и мне неприятно, что брат заставляет меня задумываться.

Он жмет узкими плечами.

– Я люблю порядок, – бормочет он. – Дома… ну, там, конечно, нам жилось ужасно, но… – он снова принимается мешать кашу, скребя металлом о металл. – Ты же помнишь режим, свистки…

– Да, – они мне до сих пор снятся. – Неужели ты по ним скучаешь?

Морри фыркает.

– Нет, конечно. Просто… не знаю, что будет дальше. Я не понимаю такой жизни. Это… как-то жутко.

Я зачерпываю ложкой кашу. Густую и вкусную. Морри отдал мне свою порцию сахара, и все неприятные ощущения тонут в сладости.

– Наверное, все так себя чувствуют. Наверное, поэтому я и осталась.

Морри поворачивается ко мне, прищурившись от яркого утреннего солнца. Оно освещает лицо брата; видно, как он сильно изменился. От регулярного питания Морри поправился. И чистый воздух ему явно на пользу. Я давно не слышала резкого кашля, который раньше сопровождал каждую его фразу.

Одно, впрочем, не изменилось. Никуда не делась татуировка – такая же, как моя. Черный рисунок, словно клеймо, вокруг шеи. Буквы и цифры у нас почти одинаковые.

НГ-АРСМ-188908 – у него. А у меня – НГ-АРСМ-188907. Я появилась на свет первой. Моя шея чешется при воспоминании о том дне, когда нас клеймили, навечно привязав к предуготовленному труду.

– Я не знаю, куда идти, – признаюсь я впервые, хотя думала об этом с того самого дня, когда сбежала из Корроса. – Домой мы вернуться не можем.

– Да, наверное, – соглашается Морри. – Но что нам делать здесь? Ты останешься и позволишь этим людям…

– Я уже говорила тебе – они не собираются убивать новокровок. Мэйвен солгал…

– Я имею в виду другое. Пускай Алая гвардия тебя не убьет, но из-за нее ты по-прежнему в опасности. Когда мы не вместе, ты всё время учишься сражаться и убивать. А в Корвиуме я видел… когда ты нас вывела…

«Не напоминай». Я и так прекрасно всё помню, не нуждаясь в описаниях того, как я убила двоих Серебряных. Быстрее, чем когда-либо раньше. Кровь хлынула у них из глаз и изо рта, внутренности умирали орган за органом, по мере того как молчание разрушало их изнутри. Я чувствовала это тогда и чувствую до сих пор. Ощущение чужой смерти пульсирует в моем теле.

– Я знаю, что ты нужна здесь. – Морри ставит миску и берет меня за руку. На фабрике я привыкла цепляться за него. Теперь наши роли переменились. – Но я не хочу, чтобы тебя превратили в оружие. Ты моя сестра, Кэмерон. Ты сделала все возможное, чтобы спасти меня. Не отказывайся от помощи сама.

Я фыркаю и ложусь на мягкую траву, оставив миску с кашей.

Морри обращает взгляд на горизонт. Он машет смуглой рукой, указывая на поля.

– Блин, здесь так зелено. Думаешь, весь мир такой?

– Не знаю.

– Можем выяснить.

Голос брата звучит так тихо, что я притворяюсь, будто не слышу. Мы погружаемся в уютное молчание. Я наблюдаю, как весенний ветер гонит облака по небу. Морри ест, и его движения быстры и точны.

– Или давай вернемся домой. Мама и папа…

– Невозможно.

Я сосредотачиваюсь на синеве над головой. Мы никогда не видели такого неба в адской дыре, в которой родились.

– Ты спасла меня.

– И мы чуть не погибли. Шансов было больше – но мы чуть не погибли, – я медленно выдыхаю. – Прямо сейчас мы ничем им не поможем. Наверное, когда-нибудь… но всё, что нам пока остается – это надеяться.