Геннадий Башунов - Могильщик. Цена покоя

Сейчас могильщик видел только кости с застарелыми отметинами. Он понимал, что они когда-то были людьми. Но запрещал себе думать о них так. Потому что иначе он бы спился и умер десять лет назад.

Всё, о чём Велион сейчас размышлял, так это об одной совершенно очевидной странности: откуда взялись змеи, если убивали здесь не магов и не маги?

В конце концов, могильщик разобрал весь завал. На это ушло, наверное, около получаса. Он даже немного вспотел, хотя в двух рубахах – тонкой полотняной и толстой шерстяной – здесь было довольно прохладно. Кости он сложил к стене, а у лестницы образовалась небольшая горка меди и бронзы – всё действительно ценное у жертв забрали. Перед расправой или после – неважно. Если поход будет неудачным, всё это «добро» можно забрать. Здесь раза в три больше, чем Грест заработал во время первого своего похода. А пока же и положить некуда.

Поднявшись по лестнице, Велион осветил люк, сделанный из морёного дуба. Такой продержится, не сгнив, наверное, ещё семьдесят два года. Змей на ручке не оказалось, и могильщик, смело взявшись за неё, толкнул. Не сильно и осторожно, только чтобы приоткрыть и выглянуть.

Раздался шорох, когда что-то, лежащее на люке, начало скатываться с него. В образовавшуюся щель сразу же упала кость, а перед глазами могильщика вспыхнула ярко-белым змея. Велион захлопнул люк и непроизвольно отшатнулся, едва не скатившись кубарем с лестницы. Наверху что-то загремело, но звук прекратился спустя несколько мгновений.

Выругавшись, могильщик вновь взялся за ручку люка.

В подвал ворвался горячий пыльный воздух. Да и в принципе, в помещении стало весьма пыльно. Но хотя бы здесь было естественное освещение и змеи перед глазами больше не светились. Велион осмотрелся, но ему сразу стало ясно: пока не осядет пыль, здесь делать нечего. Поэтому он вернулся в подвал, выждал несколько минут и вернулся к люку.

Могильщик поднимал крышку люка всё выше и выше, осторожно оглядывая помещение. И то, что он видел, ему совершенно не нравилось.

Зато стало понятно, откуда в подвале взялись змеи.

– Готовы? На счёт три. Раз… два… три!

С другой стороны стены послышалось надсадное сопение, но в этот раз плита пошла вверх сразу, не встретив никакого сопротивления. Когда она поднялась на нужную высоту, Велион подсунул под неё окованный сундук, показавшийся ему достаточно крепким, чтобы выдержать тяжесть каменной плиты.

– Опускайте.

Плита шмякнулась о крышку сундука и замерла.

– Держит? – спросил Карпре.

– Вроде держит.

Один за другим могильщики пробрались в подвал, шедший последним Грест отдал Велиону верхнюю одежду и рюкзак.

– Долго ты провозился, – проворчал Карпре. – Мы уж думали, сдох.

– Провозимся ещё дольше, если хотим хоть что-то заработать, – пожал плечами Велион.

– Ты вот про эту мелочь? – пискнул Мише, указывая на горсть украшений, собранную Чёрным могильщиком.

Прежде чем ответить, Велион надел тулуп и закинул за плечи рюкзак.

– Пришлось расчищать дорогу. Но сверху всё гораздо хуже. Пошли.

– После тебя, – оскалился проклятый. – Ты уже был там. А в сундуке-то, кстати, пусто было?

– Старые тряпки. Никакого хабара.

– Не в штаны же он золото спрятал, – подал голос молчавший до этого Грест.

Воришка в принципе выглядел подавленным с того самого момента, как могильщики оказались в подземном ходе. И такое состояние ничуть не лучше его прошлого неуёмного энтузиазма. У Велиона бывали такие приступы апатии во время работы, и в те моменты ему казалось, будто всё валится из рук. Нужно следить за сопляком, когда они возьмутся за дело, иначе он может совершить роковую ошибку на самом простом проклятии.

Проклятый же, напротив, будто с цепи сорвался за то время, что они провели в запертой каморке.

– О, я видел одного молодчика, который пытался при делёжке утаить золотой в две кроны, спрятав его в задницу, – не унимался он.

– И что же, как ты его нашёл? Ковырялся у него в заду? – усмехнулся Велион, останавливаясь у лестницы и скрещивая руки на груди. Плевать ему на ярость Карпре. Не умеет держать себя в руках – его проблемы, Велион его успокаивать не будет. Именно он уговаривал Греста разузнать, куда они собрались, и идти на дело без «спивающегося психа», и Велиону даже хотелось взяться за нож и поговорить с Карпре, как он того заслуживал. – Это при каких, интересно, обстоятельствах? Или этим молодчиком ты и был?

Проклятый могильщик уставился на него, уже даже не пытаясь скрыть злость. Велион продолжал улыбаться, но улыбка эта уже выглядела совсем не весёлой. Если бы Карпре был на той тропинке и видел, как Велион разговаривает с Кайвеном, он бы промолчал, как помалкивал Грест, сделавший пару шагов назад. Но Карпре там не было. Или он просто не воспринял угрозы.

– Время близится к обеду, а у нас из добычи – кучка позеленевшей меди, – прорычал Карпре. – А ты обещал нам хороший куш, Велион.

– Остынь, – резко произнёс Мише, вставая между ними, – мы ещё даже не начали работать. Велион, ты ходил туда, поэтому веди нас.

Черноволосый могильщик кивнул и, не прекращая мерзко улыбаться, начал подниматься по лестнице.

– Наверху осторожней, – сказал он, преодолевая последние ступени. – Заклинание стабильно, но рисковать не стоит. И постарайтесь не толкнуть друг друга.

– Ах, ты ж… – пробормотал Мише, поднявшийся следом. Через несколько мгновений Карпре зло выругался, а Грест, едва высунувший голову из подвала, побледнел так, словно с трудом сдерживал рвотный рефлекс.

– Странно, да? Тела не до конца разложились, а запаха нет. Впрочем, странно и то, что они до сих пор не разложились за столько-то лет. А вот этот жрец, – он ткнул ногой скелет, лежащий рядом с люком, – истлел. Чудеса.

– Говорят, когда рядом действует сильная магия, тела разлагаются медленней, – медленно проговорил Карпре. Его злость как рукой сняло. – Превращаются в мумии. А эта магия…

– Сильная, – закончил до него Мише. – Что за хрень здесь вообще произошла?

– Полагаю, жертвоприношение. И я, кажется, знаю, кто его проводил, – Велион во второй раз бесцеремонно толкнул носком сапога скелет.

– Но кому могла понадобиться такая жертва?

– Уж явно не Матери.

Могильщики стояли на краю пиршественного зала. Столы, скамьи и стулья повалили ещё в то время, на полу валялась битая посуда. В центре зала зияла огромная закопчённая яма. Камень словно выплавился в этом месте, если не испарился. В потолке над ямой зияла идеально круглая дыра, причём, пробиты были все три этажа поместья вместе с крышей. Именно благодаря этой дыре в столовой хватало света.

А по стене зала в плотный ряд высадили больше сотни человек, опутанных в три ряда – на уровне лба, груди и пояса – серебряной колючей проволокой, на которой густо гнездились бело-жёлтые змеи. Тела действительно не разложились до конца, но будто высохли – коричнево-жёлтая кожа туго обтягивала кости. У всех принесённых в жертву вытекли или выгорели глаза, их рты были раскрыты неестественно широко, настолько, что, кажется, каждый из них перед смертью от крика вывихнул нижнюю челюсть.