Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

— Да ты что? А он про тебя спрашивал. Ясно теперь, почему он хмурый по редакции ходит.

Я небрежно бросил:

— Это его дела, — мне было всё равно, я хотел дать понять это Кристине. Дружба обесценилась для меня. И больше не занимала мои мысли. Над ними властвовала теперь стихия новая и куда более сильная. — Не бери в голову. Всё в прошлом. Всё осталось там, за восходом солнца.

Перед моими глазами на мгновение возник призрачный образ Катрины.

Кристина подбадривающе легонько похлопала меня по плечу.

— Знаешь, ты меня почти убедил насчет статьи. Слушай, ты сам как, в порядке?

— Да. Теперь всё наладится.

Кристина скептически покивала и деловито принялась за приготовление равиоли. Через несколько минут мы сидели за столом, на котором стояли дымящиеся чашки чая, салат и по порции равиоли.

— Кристина, я так благодарен, что ты мне помогаешь.

— Мне приятно тебе помогать. Тебе сейчас нужен кто-нибудь. Знаешь, я выросла в дружной семье. Мои всегда друг другу помогают. И мне не сложно делать что-то полезное для других.

— Поэтому ты выбрала журналистику? Чтобы писать полезные статьи?

— Шерлоком тебе точно не стать. Нет, не поэтому. Журналистика это просто мое. Только, в нашем журнале не слишком-то разгуляешься. У редакции никаких амбиций.

Она замолчала, глядя на то, с какой скоростью я уплетаю равиоли.

— А ты давно не ел?

— Последние дни у меня не слишком-то выходит нормально питаться.

Кристина отпила чай, внимательно рассматривая меня.

— Слушай, наверное, я сейчас странную вещь озвучу, но когда ты сказал, что всё осталось за восходом солнца, мне показалось, ты об этом говорил почти с сожалением.

Какие мелочи Кристина порой замечает. Вот уж настоящий журналист. В тот момент, о котором она говорит, я вспоминал о Катрине. И вот опять мой взор застлала длинная тень черных одежд загадочной сербской наемницы.

Потустороннее чувство, будто сквозь это видение Катрина заглядывает в мою жизнь, прокатилось по моей коже холодной волной. Я ощущал почти мистическую и необъяснимую связь с Катриной, всякий раз, как в памяти оживал её образ. Волнующий и прекрасный.

— Есть в том, что всё позади и нечто печальное, — признал я.

— Да? — с сомнением произнесла Кристина, глядя на мою порванную губу.

Я потыкал в тарелке вилкой.

— Не проси объяснять. Всё очень сложно, Кристина. Знаешь, недурно бы вообще сменить тему.

Кристина пожала плечами и оживилась.

— Странный ты, конечно, — беззаботно сказала она. — Слушай, тебе не помешало бы к врачу. Я про твои раны. Особенно на плече, кровь по одежде подозрительно разрастается, — аргументировала она. — А когда ты планируешь вернуться на работу?

— Скоро, — машинально ответил я, хотя на самом деле ещё даже не думал об этом. Это был вопрос из совсем другой жизни. И она, возможно, осталась в прошлом.

Вскоре, когда Кристина собиралась уходить, пришел слесарь. Крупный мужик. Он присвистнул, разглядывая фронт работы — покосившуюся входную дверь, едва державшиеся в дверной раме петли и вырванное из рамы гнездо для защелки. Сказал, что работы тут на полдня, а заказов у него ещё полным-полно. И всё же охотно взялся за инструменты.

— Если по-хорошему, так это нужно бы сменить вам дверь, — сказал он, вымеряя что-то в районе замка. — Но починить, конечно, можно всё.

Кристина пожелала мне не болеть. Серьезно напомнила, чтобы я обращался к ней за помощью, если вдруг что понадобится, и ушла.

Под вечер мастер до неузнаваемости преобразил дверь. Теперь она крепко держалась на трех новых петлях. К старому замку прибавились ещё два новых, а дверную раму слесарь укрепил металлическими уголками.

Приятно было закрыть дверь, не прилагая для этого никаких усилий. Замки звонко щелкнули, вселяя ощущение надежности. Впрочем, одно лишь воспоминание того, как легко лордоки вышибают тяжелые металлические двери, разрушило чувство надежности. И всё же теперь входная дверь вселяла хотя бы иллюзию безопасности.

А иллюзии это как раз то, что не дает миру сойти с ума от безысходности.

Прекрасному неизменно сопутствует или тьма человеческой судьбы, или блеск человеческой крови.

Иво Андрич

Холодный дождливый рассвет не удостоил Калининград солнечными лучами. Жизнь и работа в городе пронеслись сквозь очередной пасмурный день. Солнце так и не показалось. Близился закат, обещавший стать безжизненно-серым.

Гром, сотрясший небо над поместьем Вормана, потревожил сон его обитателей задолго до того, как они должны были пробудиться.

— А где же Виктор? — спросил Зан Ингу, когда зашел в салон.

Заслышав голос лорда-маршала клана стражей, подданные двух кланов прервали обсуждения бурных событий прошлого вечера.

— Он в библиотеке с Джаредом, — ответила Инга, гибко повернувшаяся в своем кресле назад, к Зану, позабыв о разговоре с тремя собеседниками и подобострастно заглядывая лорду-маршалу в глаза. Старательно скрывая небрежный тон, она прибавила: — А где Катрина? Здесь её все ждут.

— Уверен, скоро спустится, — двинувшись к выходу, бросил Зан.

Он поднялся на второй этаж и направился в библиотеку.

Возле одного из стеллажей с книгами негромко звучали мужские голоса.

Лорд-маршал Ворман и советник Зана беседовали под огромным масляным полотном, на котором Гяур яростно сражался с Хассаном[1].

— Джаред, оставь нас, — велел Зан с порога.

Советник калана Вэллкатов кивнул и двинулся к выходу.

— Продолжим нашу увлекательную беседу позже, друг мой, — произнес ему вслед Виктор.

Джаред вышел и закрыл за собой двери.

— Катрина уже спустилась? — поинтересовался Виктор.

— Нет еще. Ей нужно хорошо отдохнуть. Ты же знаешь, как это бывает после столь сложного поручения. Хотя, должен отметить, она едва с ним справилась.

— Ты слишком строг к своей дочери, — Виктор протянул приближающемуся Зану только что наполненный бокал.

Зан взял бокал:

— Не строже должного. Наемники это сталь, закаленная в самом раскаленном горниле мироздания. Так повелось от первого наемника. А уж во времена, когда смертные матери выбрасывают своих новорожденных детей в мусорные жбаны, чтобы отделаться от ответственности, понятие строгости утратило былую остроту.

— Катрина чрезвычайно способная и преданная дочь. Мы все обязаны своей безопасностью той стали, которую ты из неё выковал.

Зан прошел к окну и теперь смотрел, как Игорь катит садовую тачку, накрытую брезентом в сторону флигеля на территории поместья. Под брезентом несомненно покоились тела — из числа тех двенадцати людей, чью кровь спустили вчера для наполнения резервуара. А густой дым из трубы флигеля свидетельствовал о том, что они будут преданы огню.